Стоит дом. Сравнение с жизнью снаружи и внутри

Стоит дом. Сравнение с жизнью, снаружи и внутри
Крокодилальбинос
Стоит дом. Белый пастельный. Стены на мел похожи. Даже оконные рамы белые. Краска давно отлупилась, и не раз. Но их красили слишком много, и не смотря на свою шероховатость, неопрятными выглядеть они не стали.
 И фон – небо сзади серое низкое. Громоздкое, как из тысяч крупинок воды. И ничего больше не видно, только лес вдали, поредевший от осени и холодного дождя. А время суток непонятное. Не утро, но точно не вечер, значит, ноябрь. Спереди махровый ковер из травы побуревшей. Еще не мертвой, но точно уже не живой. И ни одного дерева. Как на пустыре.
Окна в доме старые, стекла волнами идут, поэтому ровное небо в них видится фактурно, а на месте соединения бурой травы и огромного воздушного океана граница в отражении плывет, как будто рюши. Снаружи стекла такие, а посмотреть в них находясь в доме, то все видно отчетливо, картинка не развеяна, и спуск виден, и холмы, и даже церквушка, что вдали, хоть маленькая, но точная.
Но это внутри. А снаружи, с фасада, прямо по центру расположилась лестница. Если отойти подальше, то выглядит она как свадебный шлейф, и соединяет она землю и веранду, с четырьмя колоннами, козырьком и  мозаичным полом. Веранда залита бетоном, в котором застыло множество кусочков керамики, стеклышек, камешков . Каждый своей формы, своего оттенка, своего возраста, а вместе создают удивительно приятный в своей простоте пол.
Двери деревянные, краска также слетает, словно листики, но не до конца. В дверях волнистые стекла, снизу литые ручки цвета потертого золота. Ни цепи, ни замочной скважины, ни засова – ничего нет. Дверь открывается, а стекла подрагивают и тихонько звенят. А звон эхом по всему холлу пролетает и глохнет где-то под потолком.
Сплошное пространство. Паркет цвета охры из совсем тоненьких дощечек. Местами неровный, как водой залитый. Терпко и легко пахнет деревом. Над головой люстра. Загорается свет –  комната вдыхает цвета в себя. Стены небесно-голубые, паркет все так же цвета охры, но уже не серой, а желтой. На окнах портьеры распахнутые, подальше камин. Грузные часы.  Большое красное кресло. В углу сервант резной. Внутри фарфор укрытый тонкой паутиной.
И ничего нет больше в этом доме.  Камин, сервант, часы, кресло и наполненный воздух. Кажется что от лучиков света, проходящих через хрусталики люстры и водящих хороводы на полу, становится теплей. У стены проснулись массивные часы. Грандиозно отбивают время, и кажется, что сейчас двери распахнутся и в зал зайдут многочисленные гости большого торжества.
И такой восторг охватывает, что появляется ощущение, будто этого бала хватит на всю долину, что буреет вокруг дома.