По пыльной дороге

1.Вода. Много воды. Тело быстро погружается в мягкую массу. Прохладно. Тихо. Можно вечно плыть, качаясь на волнах. Нырок под воду. Спокойно. Умиротворение. Кажется, душа сливается с водой в одно целое. Свобода. Ощущения проходят по всему телу. Вспышка. Резко все кончается. Нехватка воздуха. На смену умиротворению приходит страх. Он быстро заполняет все пространство внутри. Тянет вниз. Попытка сопротивления. Силы по капле оставляют обмякшую тушку. Страшно…
В холодном поту я проснулся. Поднял голову, увидел звездное небо и уголки крыш. Всего лишь сон. Страшный и до боли надоевший сон. Я встал. «Хватит отлёживаться»- сказал я себе. Сел на лапы. Кончик хвоста еще мелко дрожал. Что бы успокоиться, я начал теребить уши и наткнулся на свежую рану . «Порвал все-таки, гад. Не рассчитал я силы того, в полосочку, сильный оказался…Ну а как же, такая туша». Ловко прыгнул на соседнюю крышу. Подошёл к черному окошку на чердаке. Хотелось взглянуть на себя. Ничего не изменилось: все тот же странный окрас из-за которого меня так не любили в месте, где я родился (в мирке однотонных расцветок), бежевое тельце, черные, как смоль, лапы и морда , коричневый кончик хвоста и белое пятно на правом ухе, которое было украшено запекшейся кровью. « Красавчик ». Ребра еще больше стали проглядывать сквозь шкурку, хотя лапы окрепли. Это меня порадовало. Глаза все с той же дерзостью и голубизной. Но, в общем, обычный бродячий кот, каких много по всему миру.
Я глубоко вдохнул ночной воздух. Подумалось, что скоро рассвет. Решил, что должен встретить его на этой крыше. Устроился поудобнее. Спустя несколько минут начало светать. Розовые вспышки плавно расплывались в небе. Лето.
Закончив наблюдать за первыми лучами солнца, я отправился дальше. У меня много дел. А на их решение всего девять жизней.


2.Я шел по пыльной дороге. Вокруг меня только лысые деревца и такого же вида кустики. Шкурка уже сильно запылилась, а лапы страдали от попадавшихся то и дело острых камней. Все тут было рыжее и бездушное. Мне уже изрядно надоело скитаться по этим безжизненным местам и хотелось пить. Рана на ухе затянулась и почти не болела. Но все равно я страдал от жары и скучности окружающего меня мира . Было такое чувство, что в этом месте время остановилось. Уже даже оно остановилось, а я все шел. Этакий пилигрим. Вдруг уши затрепетали на слабом ветерке, а нос с удовольствием уловил запах жареной рыбы. Я ускорил шаг и вскоре добрался до аккуратного домика, представившегося мне особым оазисом в этом море пыли и однообразности. Я стал медленно подходить. Обычный деревянный дом выкрашен в белую краску. На открытой веранде сидит девочка лет девяти и смотрит в небольшой садик напротив. Казалось, она глубоко погрузилась в свои мысли и душа ее где-то далеко отсюда. Я с легкостью перемахнул через небольшой забор и стал напротив девочки. Кое-как привел себя в порядок. Коты в этом районе , видно, дело редкое, но девчонка даже глаз не опустила. Все таращилась в одну точку и о чем-то думала. Я мяукнул. Ноль внимания. Повторил свое соло. Наконец она отреагировала. Посмотрела на меня, сначала недоуменно потом с симпатией.
«Ну привет, малыш.»- сказала она мне.
Я от удивления присел на задние лапы. Думал, показалось, а нет.
-Ну чего молчишь?- сказала она мне на чистом кошачьем.
-А ты чего, по-нашему можешь?- спросил я.
-Да, а что тут удивительного???
-Не каждый человек может, я на пример таких не встречал.
-Возможно, но, видите ли, кот, простите, я не знаю, как вас зовут.
-Никак я бродячий кот, а бродячим котам имена не нужны, можешь придумать его сама.
-Здорово, я буду называть вас Угорь. Вы не против имени Угорь??
-Угорь-это вкусно, я не против.
-Так вот, видите ли, Угорь, совсем в детстве, лет в пять в меня попала молния, чудом удалось спасти. Очень долго пролежала в больнице. После того начала понимать о чем говорят коты и потихоньку выучила ваш язык. После того случая многое со мной не то стало происходить. Но я уже привыкла.
-Да уж.
-Но вы не бойтесь, ничего плохого я вам не сделаю, расслабьтесь, можем просто побеседовать.
Я устроился поудобнее в предвкушении интересного разговора. Но мой предательский живот своим бурчанием разрушил всю атмосферу.
-Вы, наверное, голодный?? - девчушка сорвалась с места и босиком побежала на кухню. Уже через секунду я слышал топот босых ног по паркету. Затем протяжные просьбы дать рыбки блуждающему путешественнику. Про то, что я кот не было сказано не слова. Мама девочки высокая милая женщина вышла поздороваться, но увидев меня, лишь вздохнула и поставила передо мной миску горячей дымящейся снеди. Рыбка оказалась отменная. Я смел все подчистую.
-Покушали, а Господин Угорь?? – спросила малышка.
- Да, благодарю.
И только сейчас я смог рассмотреть ее: русые волосы, зеленые глаза, нос кнопочкой, украшен россыпью веснушек. Довольно милая для человеческого дитя, такой я сделал вывод.
-А как тебя зовут?- мне стало интересно.
Девчонка мило улыбнулась, обнажив белые зубки.
-Эли.
-Хорошее у тебя имя, Эли.
Тут мне на нос села красочная бабочка. У Эли аж глаза засверкали.
-Красивая. И жизнь у нее легкая. Счастливая.
Я согнал бабочку лапой и недовольно почесал нос.
-С чего взяла что жизнь у нее легкая? Она собирает нектар, носится с цветка на цветок. Трудится, а потом умирает. И ни какого смысла.
- А в чем для вас смысл жизни?? Что вообще такое жизнь???- спросила девочка, видимо, все еще в обиде за бабочку.
-Жизнь штука сложная, но несущая много радости. Это как рагу: есть части которые ешь с удовольствием, а есть те, что не нравятся по вкусу, как баклажаны, например, но ты все равно ешь, потому что вместе вкусно. Жизнь надо прожить с удовольствием и не приносить окружающим вреда. Добиться чего-то и повидать мир.
Эли задумалась. Она снова стала смотреть в сад и воображать о чем-то своем, по ее лицу бродила отрешенная улыбка. Я пытался подать голос. Но все впустую. Девочка думала и не обращала на меня никакого внимания. Я стал медленно продвигаться к своей, ставшей уже родной, пыльной дороге. Мне оставалось лишь гадать, поняла ли она меня или у нее свое, человеческое мнение.


3.Соловей ловил последние лучи уходящего солнца. Я с упоением наблюдал за этой картиной. Лапы болели после долгого тернистого пути. Я лежал в высокой траве и видел, как солнечный диск закатился за невысокий холм. Встал и, пошатываясь, пошел дальше. Начало смеркаться. Уши мои уловили всплеск воды. Набредши на миниатюрное озеро я, наконец, вздохнул спокойно. Здесь можно и переночевать. Упав на мох, росший рядом, я уснул. Сон был тяжелый без сновидений. Проснулся я глубокой ночью. Луна, повисшая над озером, была похожа на огромный кусок сыра. Ночную тишь нарушал лишь несмелый стрекот цикад. Спокойно. Я обратил внимание, на движение, происходившее посередине озера. Там, на водной глади появлялись еле заметные волны. Рыба непонятной породы кружила вокруг огромного плоского камня находившегося на дне, как оказалось, мелкого озера. Она была нестандартного окраса, наверное, из-за этого она показалась мне почти родной. Ее оранжевое тельце резво кружилось, рассекая водную поверхность, а белое пятно на спине будто сверкало в свете луны. Я рассматривал ее, а она все кружилась, это было похоже на некий ритуал. Я задумался: а какова ее цель?? Есть ли она вообще? Может она открывает врата в другой мир, или просто от безделья кружит, прожигая свою жизнь. А может, она просто одинока, и камень это единственное, что радует ее. В таких раздумьях я провел время до утра. Единственное чувство, которое не покидало меня, это чувство неимоверного сожаления. Возможно, эта рыба не была несчастна, но мне все равно было жаль ее. Я хотел поддержать ее словами, развеять ее одиночество, но рыба не отзывалась на мои тирады, а возможно просто не слышала меня сквозь толщу воды. Или не хотела слышать. В растроенных чувствах я медленно уходил. Солнце уже взошло на свой каждодневный пост и через несколько часов начало припекать, но я не обращал на него ни малейшего внимания, ведь я думал об одинокой рыбе, кружащей вокруг плоского камня в центре безымянного озера.

4.Я летел. Ловил порывы воздуха и поднимался с бешеной скоростью ввысь. В облака. Я глотал эту синеву. Пропускал ее через себя и поддавался ласкам ветра. Я летел, хоть и не буквально, но ощущения были настоящими, ибо я видел птиц, что летают. Они парили под облаками, и казалось все им нипочем. Картина была бы только полней, если бы я сказал, что все это происходило на берегу моря. Небо и море – это, наверное, мое любимое сочетание. Слушать шепот волн под бескрайним простором. Что может быть лучше?? Я упивался, и мысли заносили меня в неимоверные уголки сознания. Храм мысли так сказать. Мимо меня прополз краб. В его походке было что-то, что меня оттолкнуло. Создалось такое впечатление, что он боится жить. Сразу почувствовал жалость и снисхождение к этому глупому существу, а ведь, сколько всего он бы мог повидать, того, что мне не доступно. Время от времени я пинал камушки, попадавшиеся мне под лапы. Подкатила волна и омыла мои конечности, унеся собой всю боль пройденного пути. Тут- то я и забыл про все. И про краба, и про камушки и даже про птиц паривших надо мной. В сознании осталось лишь море. Его звуки складывались в непонятную, но столь близкую сердцу песню. Не помня себя, я кинулся в волну и погрузился в жидкую массу весь: от ушей до кончика хвоста. И тут-то наступило спокойствие. Умиротворение. Казалось, мир остановился. Я вышел на берег и свалился в приятной истоме. Хорошо. Я забрался на самый большой камень и стал смотреть в прозрачную воду, где процветала жизнь. Маленькая ракушка робко перебегала с камня на камень. Я дотронулся до водной глади и ракушка тот час же замерла. Рак отшельник. Больше я его не беспокоил, а молча, наблюдал за его маленькой и совсем не суетливой жизнью. Наверное, он по-своему счастлив в прохладной морской тиши. Где-то на горизонте появились плавники двух дельфинов. Похоже, это была парочка. Хорошо им вместе. Тут я увидел маленький плавничок рядом с двумя большими - вот и плод их любви. Плавничок стал робко двигаться в мою сторону и уже через минуту прямо перед моей мордой вынырнула маленькая мордашка дельфиненка. Он посмотрел на меня доверчивыми глазами, еще не видевшими жизни во всей ее полноте. Я протянул лапу и дотронулся до гладкого лба дельфина, в этот момент мне захотелось, что бы и у него и у его семьи все было хорошо. Издали доносились всплески – мама звала малыша. Он еще раз посмотрел на меня напоследок и быстро поплыл в сторону горизонта. А ведь семейная жизнь – это тоже здорово, подумалось мне, но не так здорово, как жизнь пилигрима.

5.Темно. Мрак окружил меня со всех сторон, и казалось, не хотел отпускать. Он взял меня своими липкими холодными руками и сдавливал мое маленькое тельце как резиновую игрушку. Я не издавал ни звука, только время от времени глубоко вдыхал пропитанный влагой пещерный воздух. Шел ли я уйму времени, или зашел только что я не мог сказать. Понимал лишь то, что время здесь тянется как отменная американская жвачка. Я уже не помнил, как забрел в эту пещеру. И единственное, чего я жаждал так это выбраться из нее. Каменные лабиринты заводили меня в тупики и карманы. А света все не было видно. Откуда-то из-за углов доносились страшные шорохи, над головой – полчище непонятных тварей. Но я уже устал бояться и меланхолично брел, куда глаза глядят. Где-то капала вода. Ее глухой звук казался единственным на свете. Звук воды и шагов – это все что у меня осталось. Вода смолкла. Я на секунду остановился, и тишина навалилась на меня безмолвным камнем, стало тяжело дышать. Я пошел дальше, уж лучше слушать свои шаги. Я пытался петь, что бы разогнать скуку, но после падения камня прямо перед моим носом, я оставил сию идею. В этой могиле всяческих звуков я стал думать о времени. Живет ли время?? Доброе оно или злое?? Да и вообще, какое оно, время??
 В этой пещере мне казалось, что время живет. Причем самой настоящей жизнью, дышит и чувствует. Вообще время представлялось мне этаким старичком, который просто выполняет свою ежесекундную работу – крутит ручку какого-нибудь мудреного механизма продолжая жизнь миллионам существ. Добрый он или злой, не могу сказать. Но с точностью могу подтвердить, что он непреклонный. Он что-то посередине добра и зла. Вот такой вот он старичок, по имени Время.


6.Горная дорога рассыпалась причудливым серпантином. Я уже битый час вилял по этим тропинкам и все не уставал. Горы манили меня, а чистый воздух наполнял грудь до предела и вырывался из носа с каким-то особым здоровым свистом. Я прыгал по скалам, перебираясь с камня на камень, цепляясь за корни деревьев и кустарников. Чувствовал, как работает каждый мускул моего тела. Лапы болели, но даже эта боль была приятна. Меня окружало бесконечное количество звуков и шорохов. Я радовался каждой секунде и ловил мягкие лучики солнца. Настроение у меня было отменное. Вскоре я перекусил вкуснейшими горными ягодами. Охотиться не хотелось. Я боялся нарушить естественный процесс и потревожить местную фауну. Как бы хорошо не было, но я здесь чужак. Горные животные, хоть и не нападали, но держались поодаль. Надо быть начеку. Где-то рядом опустилась птица. Я попытался заговорить с ней, но видимо тут все общались в тесных группках и с друг другом не пересекались. Меня это немного расстроило, но теплые лучи солнца, хороший день и горный воздух вернули мне былую бодрость духа. Вскоре мне пришлось идти по узкому ущелью. Перед моим носом то и дело падали огромные булыжники. Полустертая человеческая надпись на скале предупреждала о частых обвалах. Было страшно. Страх сковывал меня изнутри, стеснял мои движения. Сердце билось, как рыба, попавшая в сеть. А я все шел. Вдруг я зацепил лапой какой-то корень, и град огромных камней посыпался на мою голову. В этот момент перед глазами пролетела вся жизнь. Мне не удалось избежать печальной участи и меня придавило куском скалы так, что невозможно было выбраться. Похоже, была сломана лапа. Боль пробирала меня насквозь, заползала в меня маленьким холодным существом и мучила мою исхудавшую тушку. Тут-то я подумал о смерти. Какая она смерть?? Что будет после?? И будет ли что нибудь? Я свято верил в то, что Бог есть и умирать было не страшно. Смерть казалась мне предзнаменованием и неизбежностью. В своей жизни грешил я мало и не боялся предстать перед Всевышним. Жаль, конечно, было покидать этот мир, но в тот момент, я думал что смерть – это не конец, а только начало чего-то нового. Лишь бы боль прекратилась. Я закрыл глаза. Пытался сравнять дыхание. Мое тело обмякло и стало проникать в какую-то липкую массу, силы по капле оставляли меня. Я потерял сознание. Еще чуть-чуть…

7.Меня разбудил шум совсем не похожий на потусторонний. Кто-то кряхтел, слышался лязг метала. Огромных, почти титанических усилий мне стоило открыть глаза. По всему телу разливалась небывалая и совсем не райская тяжесть, хотя я отчетливо помнил, что лишился сознания. Стоп, помнил?? Разве я могу помнить Там? Я попробовал повернуть голову, но ничем хорошим это не закончилось. Я почувствовал непереносимую боль. Но я был уверен, что я уже не в ущелье и не придавлен камнем. Так же вроде как недавно сломанная лапа не болела. Как же так? Пока я любовался чистым небом, ничего другого мне не оставалось, стук прекратился. Прямо мне в глаза заглянул человек и улыбнулся. « - Очнулся -таки, я уж думал не жилец», –сказал он весело. Хорошо, что я знал человеческие языки, а то не понял бы ни слова. Это был парень лет двадцати с бойким голосом и красивыми глазами. Он мне сразу понравился. Парень попробовал меня приподнять, но я застонал, и видимо, сделал это так жалобно, что он немедленно положил меня на место и принес что-то мягкое под голову. Насколько я понял из его бессвязной речи, он видимо, думал что я его не понимаю, и говорил сам с собой, он подобрал меня в том ущелье, где я уже успел попрощаться с жизнью и принес сюда, в свой палаточный лагерь. Похоже, что парень наткнулся на меня случайно и взял с собой из жалости. Все те три дня что я лежал в отключке и приходил в сознание лишь на минуты, он ухаживал за мной. Перетянул больную лапу жгутом, кормил меня, смывал помои и обтирал время от времени влажным полотенцем. Я не знал, зачем он так возился со мной, но одно было ясно – его доброте и терпению не было придела.
 Хин. Так его звали. Прейдя в сознание, я лежал еще неделю. Спустя ее я уже поднимался и, поджимая больную лапу, пытался ходить. Мы переходили с места на место и шли все дальше в горы. В такие моменты Хин клал меня в тряпичный рюкзак и вешал его себе на спину. Чего я только не видывал, мы были на водопадах, видели горные реки, питались подножным кормом и меня эта жизнь вполне устраивала. Я до последнего момента думал, что парень меня как-нибудь назовет, но он обращался ко мне только Кот или Котяра. Хин был студентом, я понял это по книгам, лежащим в его сумке. Видимо сейчас в ВУЗах каникулы. Ну, лето же, как ни как. Вскоре я совсем поправился, и человеку уже не приходилось таскать меня за собой. Я ловил мелкую рыбу в водоемах, Хина почему-то это всегда смешило, может по тому, что я всегда делился с ним.
Я не знал, почему я до сих пор ходил за парнем. Или знал, но не хотел признаваться себе. Наступила осень и Хину пришло время возвращаться в университет. Мы расставались на берегу грязной речушки, протекавшей рядом с шоссе.
-Эй, Кот. Сейчас я уеду, может со мной?? - спросил он шутя.
Я медленно помотал головой. Хин слегка удивился.
-Понимаешь что ли?
Посмотрев на него, я понял, что очень привязался.
-Ну же поехали в город, будем жить вместе, а, Котяра??
Я колебался. Этот человек был действительно важен для меня. Но свобода, ее дыхание и шепот манили меня куда больше. Я снова медленно помотал головой.
-Ну, тогда, бывай. – Хин улыбнулся и погладил меня по голове. Еще свидимся, навещай иногда. Он сказал город и место, где жил. Но это были пустые слова, не говорившие мне ничего путного.
Я смотрел в спину уходящему другу. Больно. Мне было больно не физически ,а на духовном, непонятном мне уровне. Больно и все.

8.Я шел и видел тысячи смертей. Листья, срываясь и кружа в своем последнем танце, падали предо мной. Осень. Она пускала в меня свои холодные корни и прорастала отчаянием и грустью. Разрывая меня изнутри, она заходила в самые заветные уголки сознания, заставляя леденеть душу. Я не знал, почему эта осень дается мне особенно тяжело. Мне приходилось брести по серому, неизвестному мне городу, на который я наткнулся случайно. Ранним утром, когда на улицах еще не было ни души, дома смотрели на меня своими пустыми окнами, и становилось не по себе. Казалось, что в одном из этих безжизненных блочных домов спит Хин. В лицах редких встречных я пытался разглядеть его лучезарную улыбку и неунывающие глаза. Да что я вообще делаю??? Мне нужно лишь пройти этот типичный город и жить своей собственной жизнью. Но меня тянуло к этому парню, я любил его и был предан. Мне было больно, но я уже все решил. Я хотел, чтобы время, проведенное с Хином, навсегда осталось в моем сердце и грело мне душу, но не более. Почему же так больно? Хотелось убежать в лето. Но, увы, я шел по пустынному городу, моросил дождь. Я остановился отдохнуть у придорожного кафе и добрая работница, открывавшая его, отдала мне остатки ужина. Пока я ел, ко мне пристроился еще один кот. Я всеми силами давал понять, что делиться, не намерен, но он все не отступал. Взглянув на его потрепанный вид, я все- таки отдал ему добрую половину. Благодарности я, конечно, не ждал, но он даже не посмотрел в мою сторону. Я ждал, пока он прикончит вчерашнюю курицу и хотел взглянуть в его неблагодарные глаза. Местный житель поднял голову, и оказалось, он довольно стар. Один глаз у него был слепой и выпирал белым шариком.
-Спасибо, брат,- сказал он мне, а я все пялился на его глаз.
-Тут не так уж просто живется.- Прохрипел он, словив мой взгляд.- Меня прозвали Бобби, а ты??
-У меня нет имени, зови меня Кот,- только и промолвил я.
-Кот - это как-то скучно, может звать тебя Черное Ухо, или Семи цветик?
-Не стоит, ладно?- Это уже начинало раздражать.
-Ладно, не кипятись, парень. Ведь жизнь коротка, стоит ли ее тратить на обиды?
Я молча взглянул в его единственный глаз, и на секунду, мне показалось, что искра сумасшествия пробежала в нем.
-Да, жизнь коротка, друг мой. Но и смерть не так уж плоха. Может, умрешь и решишь все свои проблемы?? Тот парень спас тебе жизнь, а ты возьми и погуби ее, ведь так легче. Давай, под машину и думать больше не надо, или есть масса других способов. Если ты не достаточно силен, чтобы справится с жизнью, то смерть твой удел. Ну же…- Он не успел договорить, а я уже на деревянных лапах бросился бежать из этого проклятого города, а слова сумасшедшего старика стучали у меня в голове. С тех пор я начал бороться, бороться за право жить.


9.Бредя по лесу, далеко уйдя от города, я пытался забыть прошлое. Дыхание еще не восстановилось после бешеной гонки. В висках стучали слова: «Имеешь ли ты право жить?» Решил бороться до последнего. Деревья собирались у меня над головой, веяло холодом. Моя жизнь вмиг стала жутко важной. Я присел отдохнуть у разросшегося дуба, смеркалось. Какая-то птица громко кричала где-то наверху. Эти возгласы доносились до меня, как сквозь толщу воды. Многое потеряло смысл. Я начал дремать. Сквозь сон я услышал скрежет, и через секунду сова с голубым опереньем спустилась с верхних веток старого дуба, под которым я лежал.
-Твои терзания понятны,- только и сказала она, выпучив на меня свои невероятные, смотрящие в разные стороны глаза.
Я молчал, надеясь забыть свои проблемы, я вновь наткнулся на них. Еще и как, они доносились из клюва голубой совы. Какие странные фантомы посылает мне мое сознание, только и подумал я.
-Я полностью реальна, пока ты реален,- снова начала разглагольствовать сова.
«Конечно, а как же иначе»- подумал я слегка саркастично.
-Ты пытаешься насмешкой заполнить пустоту в твоем сердце. Зря. Если продолжишь, сердце опустеет еще больше и что тогда? - сказала она, вновь прочитав мои мысли.
 Я не видел смысла отвечать, в глубине души эти слова задели меня, возможно по тому, что попали в точку.
-Перестаешь жить, дружок. Хочешь быть живым мертвецом? Существовать ради сохранения биологических данных, разве это жизнь? Начинай чувствовать. Очнись.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но мой фантом уже растворился в ночной тьме. Открыв глаза, я сел. Вокруг не было ни души, а мрак обволакивал меня, но, не сжимая сердце, как раньше, а теплым одеялом касался моей шкуры. И лишь тускло, доброжелательно светилось, лежащее на земле, голубое перо – все, что осталось от моих страхов и проблем.



10..Где-то в туманной тиши слышен был крик неведомой птицы. И если этот звук вызывал сомнение, то тяжелое дыхание дракона было само собой разумеющимся. Тихо. Я пробирался сквозь бело-голубую дымку и сетовал о том, что не взял с собой даже самой маленькой емкости, чтобы набрать в нее туман и оставить себе. Я не знал куда идти, но это состояние меня не пугало, за долги годы путешествий оно стало совсем родным. Моей целью было выбраться с болота, на которое я забрел и без чувств заснул на своем излюбленном мохе. Я оказался за гранью реальности, по крайней мере, мне так казалось. Туман только усиливал представление о нереальном мире, рождая в голове волшебные образы. Я огляделся. Где-то сорвалась и упала в воду капля, разносясь гулким звуком по болоту. Из небытия выплыл старый дом. Пахший гнилыми досками, он чем-то привлек мое внимание. Вспоминались старые детские истории, которыми мы развлекались, когда были котятами. Я осторожно прокрался на крыльцо и поднял лапу, чтобы проверить: не заперта ли дверь. Она отворилась, а моя лапа от неожиданности упала в пустоту. В дом было на удивление тепло и сухо, и я с удовольствием прошел в комнату, находившуюся на первом этаже. Это была гостиная, внутри все покрылось пылью и паутиной, но огромный старый камин с чугунной решеткой пылал алым пламенем. Странно. Создавалось впечатление, что в доме людей не было, по меньшей мере, лет двадцать, но кто тогда разжег огонь? Его ведь всегда кто-то разжигает, верно? Может призраки, но зачем им тепло пламени? Тогда кто? Хотя, мне было все равно, и если это не маньяк-садист, то я в безопасности. Почему-то у всех кроме них мой потрепанный вид вызывал умиление. Я проследовал дальше и стал подниматься по скрипучей деревянной лестнице. В таких ступенях прячутся страшные монстры, ища пристанища подальше от человеческих глаз. Живя в темноте и только иногда выходя наружу, но заполняют пространство, где когда-то было сердце любыми доступными для них способами. Ну ,по крайней мере, я так считал. С такими мыслями я медленно поднялся на чердак. Ветхая крыша осыпалась, и половины ее не было. Оттуда открывался отличный вид на чистую белую поверхность, как будто кто-то специально напустил дыма, чтобы скрыть что-то очень важное. Я вдохнул поглубже и понял - с воздухом что-то не то. Он был таким легким, что вдыхать полной грудью хотелось еще и еще. Я поднял голову и… Бездонное чистое небо смотрело на меня своим голубым глазом, затянутым белой дымкой. Хотелось смотреть и дышать, упасть в мягкий туман, а на последней секунде перед столкновением с землей расправить крылья и взлететь вверх к бесконечности. От долгого смотрения на небо у меня закружилась голова, и я упал на спину. И так и остался лежать, купаясь в голубоватом сиянии. Не знаю сколько я пролежал так, время потеряло свою ценность . Но через какой-то промежуток я встал и решил, что пора продолжать свой путь. Я вновь шел по скрипучей лестнице, под впечатлением от увиденного. Внезапно цепкая лапа схватила мою конечность. От неожиданности страх в секунды сковал тело. Волосатая лапища начала тянуть меня в дыру между ступенями. Спустя мгновение я упал на что-то мягкое и не особо свежее. Камыш, догадался я.
- Я лишу тебя страданий, вызванных жизнью. Жить не стоит, друг, вот что я тебе скажу. Вечно страдать или навеки успокоиться? Тебе даже больно не будет - чисто сработаю,- донесся из угла скрипучий голос. Тень в той стороне зашевелилась, и я увидел лису. Точнее лиса. Он медленно подходил ко мне, а я не мог зашевелиться, лапы запутались в мягкой массе. Лис приближался, а на его губах красовалась дружелюбная улыбка и только глаза враждебно поблескивали. Мой новый «друг» обнажил клыки, и мне стало жутко.
- Слушай, - дрожащим голосом промолвил я,- я хочу жить.
- Нет, не ты, твоя трусливая плоть хочет, а душа…она уже давно стремится к смерти. Все мы хотим умереть, ведь этот мир так жесток с нами. А я помогу тебя, исцелю. Ты должен быть благодарен, ведь это судьба распорядилась благосклонно. Дала тебе такой шанс,- я осознал, что это конец. На благосклонность надеяться не приходилось. Похоже, я был обречен.
Но тут несмелая мысль скользнула по извилинам моего мозга маленьким трепетным электрическим разрядом. Он дал мне надежду и понимая, что выхода нет, я сказал:
- Я могу зашить зияющую в твоей душе рану одним прикосновеньем. Простой вещью и за считанные минуты, лишь дай мне шанс.
Похоже, лис заинтересовался:
- И как же ты исцелишь меня, если я сам за многие годы не смог этого сделать?
- Смогу.
- Валяй, – одним движением он срезал с моих лап слой обмякшей растительности. Я повел его наверх. И снова обмер - в этот раз небо было еще прекрасней.
Похоже, годы в дыре оставили свой след на лисе. Только тут, на поломанном чердаке я смог рассмотреть его. Рыжая шкурка совсем обтрепалась, но это не выглядело ущербно. Его прямая манера держать себя выдавала знатность и значимость, которые были у него когда-то. Глаза его странно бегали, похоже, он не понял, куда надо смотреть и прибывал в замешательстве.
- Посмотри вверх, время легкое,- только и промолвил я.
Лис поднял голову и увидел то, что так поразило меня в первый раз. Бескрайняя голубизна ослепила его. Несколько минут он просто пялился в пустоту. Я видел, как его грудь расширяется от глубоких вздохов, а глаза постепенно теряют горечь и маниакальность. Прямо перед моим носом он снова оживал. По морде блуждала мечтательная улыбка, а рот как будто шептал «спасибо», но может просто показалось.
Я ушел. Но не в страхе, а в уверенности, что спас душу. Так тепло внутри.
Вскоре я брел по проселочной дороге и думал о лисе. Почему-то у меня оставалось твердое убеждение, что если сейчас разогнать сумерки и пробраться на тот чердак, то я снова его увижу. Сидящего и поднявшего голову вверх, блаженного и счастливого, а главное: благодарного атмосферной оболочке, что его исцелила.

11.Холод. Физиологический холод. По сравнению с ним вся душевная боль казалась выдумкой и несусветной глупостью. Пронизывает. От лап до кончика хвоста. Шерсть совершенно не грела, а только создавала видимость уюта. Холод врывался в нос и уши и, казалось, пробирался до самого сердца, сковывал его и покрывал тонким слоем льда. Раньше я морщился от ветра и пытался найти дорогу, где бы он не так завывал, но таковой не было. Яростный, он был повсюду, мечась от препятствия к препятствию, он амбициозно пытался снести все на своем пути, но был слишком слаб для этого. Потому он и отыгрывался на ни в чем неповинном пилигриме. Я устал сопротивляться. Просто брел по холодному пути. Шел снег. Такой белый, он напоминал мне о вечности. Маленькими хрусталиками он оседал на моей шерсти. Я остановился и посмотрел на снежинку, удобно устроившуюся не моей лапе. Полная трепетных надежд, она вызывала у меня жалость и сострадание. Я двинулся дальше. Вдалеке мне начинало мерещиться что-то красное. Я подошел поближе и с радостью осознал, что не сошел с ума. Это был дорожный знак. Город где-то близко. Обычно этот факт не мог меня обрадовать, но теперь, когда я умирал от холода, появился хоть маленький шанс отогреться.
 Пустые улицы не заставили себя ждать – появились сразу же. Свободные от людей, они создавали впечатление счастливых – наконец они могли вздохнуть спокойно. Грязные домишки сменялись все более и более опрятными. Я, видимо, пробирался к центру. Город был маленький и совсем скоро я прошел к крошечной круглой пощади с медным истуканом посередине. Мне было глубоко наплевать, кого в этом городе почитали люди – слишком глупым мне это казалось. Я обошел все здания, стоящие вокруг, но поблизости не было ничего похожего на временное пристанище. Но тут мой взгляд наткнулся на мраморную ступень. Я поднял голову, лестница из точно таких же вела к огромному, невероятной красоты зданию. Откуда оно в этом захудалом городишке? Я быстро взлетел по ступеням, по сравнению с ними – дорога была просто обжигающе горячей. Я несся по ним и чувствовал себя, идущим по раскаленным углям. Только в моем случае они были жутко холодные.
Поднявшись, я забыл про всю свою гордость и начал жалобно мяукать и звать на помощь. И она не заставила себя ждать. Дубовая дверь отворилась и на улицу высунулась маленькая голова с круглыми очками и мышиным хвостиком.
- Заходи, малыш, кыс-кыс-кыс, замерз, наверное. – Промолвила она.
Долго упрашивать не пришлось: я пулей влетел в здание, и тепло волнами обрушилось на меня. Как же тут было тепло. В камине потрескивал огонь. Я упал возле входной двери и не мог пошевелиться, да мне и не надо было, я ловил ртом теплый воздух, а тело пробирал озноб. Но, он был даже приятен, я блаженно замурлыкал.
Когда я достаточно согрелся, я начал осматриваться. Огромные стеллажи книг, вздымались к высокому потолку. Я перевел взгляд на дверь: «Часы работы библиотеки…». О, библиотека, тогда это все объясняет. Девушка сидела за стойкой и перебирала какие-то бумажки. Возле камина стояла миска с водой и кусок колбасы. Я поел. Давно я так хорошо, от пуза не ел. Дешевая докторская колбаса показалась мне просто манной небесной. В благодарность я потерся об тонкую ногу девушки.
- Не за что, - прошептала она.
Только теперь я смог разглядеть ее: худая, в очках в роговой оправе, на вид ей было лет 25. Толстый уютный свитер и вязаная юбка. А еще такие умные глаза. Создавалось впечатление, что она прочла все, что было тут. Красива, но не кричащей красотой, а красотой, исходившей из ее души. На секунду мне даже свечение привиделось, но я сослался на усталость и улегся на коврике у камина. Закрыв глаза, я еще долго думал о девушке из библиотеки, о девушке, что ненароком спасла мне жизнь. А потом я начал падать, и бессознательный мрак накрыл меня, накрыл до полного восстановления жизненных сил.


12. Скрип дешевой шариковой ручки по листу бумаги. Последние несколько месяцев этот звук заменил мне пение птиц. Я повернул голову – камин участливо потрескивал, каждый день по-новому. Сегодня треск с присвистом совершенно непохожий на вчерашний. Удивительно. Я все еще находился в библиотеке. Трус. А может просто взыграл рассудок. Так или иначе, я больше не стал сражаться с холодом. Признал поражение. Девушка предложила остаться до весны. Предложила просто так, от скуки, ведь исход был ясен и без брошенных в пустоту слов. Я жил как царь. У меня всегда было молоко и свежая пища. Как же осточертело мне это домашнее существование. С каждым днем ребра все меньше выпирали, а морда становилась шире и довольнее. Я считал дни до весны чтобы, наконец, выбраться из этой доброжелательной клетки.
В библиотеку практически никто не заходил. Лишь изредка захаживал старец и с наслаждением копался в книгах. Часто они с библиотекарем мило болтали и пили пахучий чай. Дед иногда заговаривал со мной, но ничего путного он не говорил, поэтому я безучастно зевал и прикрывал глаза – его голос убаюкивал и расслаблял. Больше я любил слушать их разговоры с хранительницей книг. Впечатляя девушку рассказами о далеких странах, он вызывал в моей душе теплое чувство умиления и одобрения. Я многое бы мог добавить, но, увы… Наверное, это была единственная девушка на всей нашей просвещённой скептичной земле, которая искреннее удивлялась рассказам о драконах и бравых воинах, о кладах и существах, что населяют лес. Радовалась, когда тот или иной рыцарь оставался в живых, а они всегда оставались, ну или гибли за бравое дело. Переживала и плакала, смеялась и очаровывалась. Это существо не переставало чувствовать ни на секунду. Рассказы, чай, книги, вечера перед окном и очки в роговой оправе – это все, что у нее было. Она родилась не в том веке, казалось мне. Пробираясь в ее нутро и докапываясь до сущности, я не разочаровывался. Она была похожа на Хина. Бежать!
Тихонько подкралась весна: резко отодвинув завесу холода, она расплылась в пространстве приятной оттепелью. Можно уходить. Я в последний раз посмотрел на библиотекаря. Запомнил навсегда сияние ее души, благодарно мяукнул и выпрыгнул в окно. Свобода дыхнула на меня тяжелеющим отсутствием ответственности и свежей травой. Идя по улицам, я видел, как люди вылезают из своих раковин погреться на солнце. Да я и сам блаженно подставил морду этому желтому безобразию, что не грело тогда, когда я нуждался. Но все обиды были прощены. Я прибывал в отличном расположении духа. И как присуще мне, совершенно недолго. Тяжелый камень упал мне в душу, вытесняя радость и заполняя внутренний мешочек виной. Я обернулся и посмотрел на здание, что ютило меня на протяжении долгих месяцев. В окне виднелась тонкая фигурка в очках с роговой оправой. «Она спасла мне жизнь, а я отблагодарил ее сухим Мяу».- Осенило меня. А за гласом совести пришел и план действий. Я кинулся бежать обратно к библиотеке. Оббежав ее, остановился на заднем дворе. Через хлипкий забор виден был красный дом. Его окна выходили аккурат на библиотеку, а из нее в свою очередь можно было посмотреть, что творилось внутри красного дома. Там жил парень. Я давно заметил, что по нескольку раз в день моя знакомая ненароком поглядывала на тот дом, а вечерами уже в открытую смотрела на соседа, что в этот поздний час читал у окна какие-то книги и, не переставая вздыхала. Теперь я понял, что это был за ритуал и вздумал осуществить мечту кроткой девушки, что никогда бы не решилась на разговор с предметом обожания. Ловко перебравшись через забор, я прыгнул на подоконник и поскребся в окно, попутно заметив, что гибкость я свою не потерял. Дальше проще: прикинувшись больным, я упал на землю и парень тут же бросился мне на помощь, постанывая для убедительности, я смотрел на окно библиотеки, а точнее на фигуру, которая уже давно переместилась, следя за моими действиями. Как только девушка увидела, что я болен, забыв о своей стеснительности, она напролом кинулась меня спасать. Ну и тут скучные человеческие встречи взглядами, любезности, огоньки в глазах и тому подобное. Моя миссия была окончена. Как ни в чем не бывало, я поднялся, поклонился и важно побрел к свободе. С ней не нужны любезности, она любит меня и так. До поры до времени.


13.Желтый дом. Синий дом. Забор. И снова бесконечный лес. Темный, изредка освещаемый солнцем. Никогда еще деревья не пробегали перед моими глазами так быстро. Удивительная штука – поезд. Но вот люди… люди тут ужасно скучные. Сидят в своих каморках и даже не оглядываются на чудеса, происходящие за их спиной. Принимают как должное. Глупцы. На полу тихо булькает на половину выпитая бутылка воды. Буль – Буль. Бьется влага о стенки пластмассовой тюрьмы. Это я ее сбросил. Ненароком. Когда запрыгивал на стол. Пышная проводница за моей спиной что-то бурчала по этому поводу, но слушать ее было необязательно, свою главную миссию она выполнила - позволила мне ехать в поезде. Я и не подозревал, что на полуразрушенной железнодорожной станции еще останавливаются составы. Но они останавливаются. Даже безликие люди выходят со своими баулами и с важными лицами бредут в неизвестность. Один прыжок и вот я уже тут. Трогательные глаза и я оставлен под ответственность вышеупомянутой проводницы.
Я жадно ловил ртом ветер. Сладкий, ничем не испорченный, он врывался в приоткрытое окно. Единственный любопытный субъект. Он пытался что-то сказать, а я не понял. Но в тот момент, казалось, мне больше не нужно воздуха. Постиг одну нерушимую истину: надышаться можно ТОЛЬКО ветром. По-другому никак. За окном тихо покачивались белые полевые цветы. Ничем не примечательные в жизни, в поезде они сливались в сияющую полосу, а редеющие места были схожи с россыпью звезд на глубоком зеленом небе. Серый в яблоках конь жевал россыпь. «Что же ты делаешь?!»- хотелось крикнуть мне, но конь поднял свои невероятно умные печальные глаза, и я догадался: ему дозволено высшими инстанциями.
Сухопутное море – вот так надо было назвать поле. Безграничное и безумно желтое, засеянное зерном и кусочками человеческих душ, оно быстро пролетело перед глазами. Я пропустил достаточно населенных пунктов. Ждал места, где мне захочется выйти. Снова забор. Деревянный, с примитивной резьбой, окрашенный в синий. Белые мазаные домики, яблочные и вишневые сады, огороды. Просто одетые люди, дети на поджарых лошадях, без седел. Спокойная чистая речушка.
Я потерся о белую ногу проводницы, толкнул напоследок бутылку с водой и вышел. Где-то задорно кричали «Но». Я шел между домами, слышался лязг метала – ковали что-то. Предо мной пробежал босой парнишка с ведром полным рыбы. Запыхавшись, он остановился и увидел меня. Присев на корточки, протянул руку и легко провел по моей голове, затем, порывшись в ведре, дал мне маленькую рыбешку. Такой вкусной рыбы я не ел никогда.
Тихо прокрался мимо посапывающей деревянной будки. Огромный пес неблагородных кровей, приоткрыв рот, дремал и тяжело дышал. Посмотрев на его белоснежные зубы, я нехотя вздрогнул и прибавил шагу. Но про пса я вскоре и думать забыл, ведь на высоком заборе на меня сверху вниз смотрела банда котов. Как давно я не видел себе подобных. Блаженно улыбнулся черным фигурам, в глаза мне светило солнце.
-Нет, вы только пасатрите на этот окрас, - сказал самый жирный, и я в момент вспомнил все отношение моих сородичей, невольно скривился.
-Он еще и смеет есть нашу пищу, - проскрипел другой.
-Залетный, нужно поставить его на место, - плохо сбитый, казалось, по частям собранный полосатый кот спрыгнул и оказался прямо предо мной. Он обнажил когти и полоснул меня по морде. Я взвыл от тупой боли. Спина выгнулась, а в глазах запрыгали чертики, я готов был ответить. С забора попрыгали и остальные. Окружив меня плотным кольцом, они наступали. Слишком много. В один момент все бросились на меня, чувствовал, как разрывают мою плоть. Последнее, что слышал – это грозный рык и приземление возле меня чего-то очень тяжелого. Отключился.


14.Что-то противно мочило мне нос. С равными интервалами оно проводило чем-то мокрым по морде. Я поморщился и нехотя открыл глаза. Огромная черная голова нависала надо мной. Глаз этого существа не было видно из-за длинной челки. Только при повороте за ней что-то по-доброму блестело. Розовый язык был вывален наружу, хвост, не переставая, вилял, и даже обвисшие уши как-то дружелюбно висели. Это был тот самый пес, что показался мне довольно страшным. Его массивная лапа упиралась мне в грудь.
-Слезь,- прохрипел я.
-Ой, да, простите- простите, - пес засуетился, и в секунду стало безумно легко. Он махнул головой, безрезультатно откинув челку и сел подле меня.
-Спасибо, - я изобразил подобие улыбки.
-Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете,- только сейчас я заметил, что ухо его как-то странно блестит-разорвано.
-Спасибо,- с еще большей душой произнес я, это было «спасибо» за все: и за спасение, и за обработку ран (мой нос был разбит, а слюна хороший антисептик), и за покой.
-Пустяки,- пес по-человечески махнул лапой, - Они просто заигрались, так-то они хорошие, а селение у нас вообще очень дружное и мирное,- он что-то еще говорил про село, про людей и солнце, но я не слушал слова, я слышал голос, в котором невероятная скука и отчаяние играли в чехарду.
-Хватит,- твердо сказал я, и, пошатываясь, встал.- Вижу же, что со скуки тут тухнешь, пойдем со мной, я покажу тебе настоящую жизнь.
Пес смолк и дикими глазами посмотрел на меня: - Ты предлагаешь мне УЙТИ?!
-Да я предлагаю тебе уйти,- передразнил я его. Но пес не понял интонации, он уже спрятал язык и нахмурил брови: задумался. И думал он безумно долго, а я оправился, и смотрел в маленькое окошко будки на солнце, что медленно катилось за горизонт.
-Хорошо,- вдруг глухо сказал он. И его согласие эхом разнеслось у меня в голове и осело осознанием того, что я теперь не один. Одиночество расцепило пальцы, которыми крепко держало меня за глотку и, помахав рукой, уплыло к другим несчастным. За ним хотела уйти и свобода, но я дал немое обещание, что научу этого лохматого служаку быть свободным. И она, подумав, осталась со мной, осев привычными прозрачными крыльями на моей спине. Я широко улыбнулся: - Хорошо!!!
Пес показал на прохудившийся ошейник и длинную ржавую цепь: - Только вот.
-Нашел проблему,- я аккуратно перерезал кожаное недоразумение: - Теперь ты свободен, Пес, слышишь?! СВОБОДЕН!
И он тоже широко улыбнулся. Теперь уже он благодарил.
Мы пришли на станцию и тайком запрыгнули в поезд до моря. Я чувствовал, что он идет именно к нему. И безумно хотел показать Псу море. А он пока только удивленно склонял голову и бесконечно спрашивал: - Море?
А я так же бесконечно отвечал: -Море!