В Северо-Енисейск через 33 года!

                Поездка в Северо-Енисейск.
                Что же дальше-то будет?
                Хочу рассказать о поездке в Северо-Енисейск в марте 1990 г., о встрече с одноклассниками и бывшими соседями, а также о размышлениях о нашей жизни, о будущем наших детей и внуков, о «счастье, когда нет несчастья».
                Мечта получить ответ на самый, что ни на есть, бытовой вопрос  «Что же дальше-то будет?»
           В 1990 году после увольнения из Вооруженных Сил СССР я решил посетить Северо-Енисейск, нашу школу № 1 имени Героя Советского Союза Е.С.Белинского, которую я окончил в 1957 году, повидать тех ребят, что остались там жить и работать. Меня, как говорится, просто тянуло туда: посмотреть поселок, новую школу, которую в 1957 ещё строили, соседей и одноклассников, улицы, тайгу, ...
                Так получалось, что в Львове, на Холме воинской Славы, у танка сержанта Марченко, который первым ворвался в город, освобождая его от немецко-фашистских захватчиков, и, где в 1958 году начиналась моя военная служба, я побывал: мы в 1985 году были в санатории в Шклов и оттуда ездили во Львов на экскурсию.
                В городе Хмельницком, где когда-то на вокзале  я ждал, когда сотрудники транспортной милиции найдут украденные у меня в поезде вещи, я тоже побывал в служебной командировке.
                И в Виннице в штабе ракетной армии, куда был направлен в 1962 году из Московского Краснознамённого Высшего Общевойскового Командного Училища, побывал в командировке и посетил там своих бывших сослуживцев по Учебному Центру РВСН Василия Колошина и Евгения Быстрова, ... 
                И на Байконуре побывал в служебной командировке от академии с группой преподавателей, возглавляемой заместителем учебного отдела академии полковником Угловым В.И. Почти все площадки космодрома объездили.
                В родных местах - Нетребовке, Томашполе, Яланце бывал много раз.
                А вот о своей школе в Северо-Енисейске, о ребятах, я давно уже не имел никакой информации и очень хотел там побывать. Очень часто я видел нашу школу, наших учителей, ребят, посёлок, тайгу, ..., во сне.
                Решил слетать. В марте 1990 года. Прилетел в Красноярск. Вспоминал, как когда-то в 1950 году заплутал на улицах города, отморозил уши, щеки и, как случайно вышел к выходу из кинотеатра и встретил там своего взрослого попутчика, с которым мы летели в Северо-Енисейск. Он тогда пошел в кинотеатр на четырехчасовой кинофильм "Тарзан", мне сказал ждать его в холле кинотеатра, так как фильм был для взрослых, а мне было лет 11, и я, посидев в холле кинотеатра, пошел полюбоваться городом и заблудился, ... И совершенно случайно подошел к выходу из кинотеатра, когда закончился фильм, и так мы встретились и поехали к его знакомым, у которых мы остановились перед полетом в Северо-Енисейск ...
                Из Красноярска на самолете полетел в Северо-Енисейск.
                Вышел из самолёта в аэропорту Северо-Енисейска, гляжу на посёлок, размещённый внизу, с домами в несколько этажей, и ничего не узнаю. Ведь, когда мы в 1957 году улетали отсюда, посёлок занимал обширную территорию, все дома были одноэтажные, деревянные, небольшие. А тут на достаточно небольшом пятачке стояли пятиэтажки, как в нашем Ворошиловском районе Москвы. Подумал: «А туда ли я прилетел?». Вернулся к зданию аэропорта, читаю: «Аэропорт "Северо-Енисейский». Опять вглядываюсь в поселок. Вспоминаю. Вон там, вдали, улица Ломоносова, где мы когда-то жили. А рядом улицы Механической уже нет. Нет также и улицы на севере посёлка, где когда-то жил мой лучший школьный друг Генка Шишков с сестрой Аней и мамой.  А вот небольшие дома, где  жил когда-то с мамой Володя Чалбышев, стоят. А вон школа наша! (Но потом оказалось, что это уже не школа, а административное здание на месте школы, ...).
                Решил по обычаю своему начинать с военкомата, да и отметиться там необходимо. 
                Спустился с аэродрома вниз в посёлок. Спросил о местонахождении военкомата. Идти было тяжело: нетронутой белизны снег слепил глаза, из глаз текли слёзы; ноги, обутые в кожаные ботинки, скользили и разъезжались. Того и гляди растянешься на улице или сослепу врежешься в кого-нибудь.
                «Да - думал я - это не Москва, где все посыпано реагентами и не скользко, и черный снег не ослепляет.  Тут всё чистое». 
                Шел и вспоминал, где что и как было когда-то. Вспоминая, как когда-то наш отец с его серыми глазами  мучился от ослепляющего снега. Постоянно поскальзываясь, пришёл в военкомат.
                Как, и везде почти, в военкомате были офицеры из Ракетных войск. Заправщики, отравившиеся чрезвычайно ядовитым ракетным топливом. Их увольняли из строевых частей и направляли в военкоматы дослуживать до пенсии. Расспросил их о ребятах, своих одноклассниках. Но все мои ровесники с воинского учёта были сняты. Рассказали только, что в посёлке живёт В.Вишняков, бывший секретарь райкома, и А.Малогалимов, начальник пожарной охраны посёлка. Но он сейчас в больнице. Порекомендовали сходить к ветерану посёлка Тимофею Алексеевичу Бородкину – он, мол, всех и про всех всё знает. Рассказали, что в больнице работает Света Решетникова.
                Зашёл к Свете в больницу. Она рассказала о своём брате Юре, о том, что работал он в техникуме в Запорожье, и уже нет его. Рассказала о Толе Малогалимове, о том, у него был инсульт, и что он только вчера выписался из больницы.
                Зашёл к Т.А.Бородкину. Его отдел размещался в административном здании на месте нашей школы. И теперь к зданию вела широкая деревянная лестница. Раньше её не было. Побеседовали. Он рассказал мне о многих наших ребятах и дал направление в гостиницу.
                Пришёл в гостиницу, стал оформляться. Вдруг заходит богатырского вида человек в дублёнке и спрашивает у администратора «К Вам Качур Пётр Васильевич не заходил?»  Меня он не узнал. «Володя Вишняков. Здравствуй» - обратился я к нему. Обнялись. Ведь с 1957 года не виделись. Володе обо мне сообщил Бородкин Т.А.
                «Пошли ко мне – пригласил Володя – я с мамой, семья в Красноярске».  Пошли к нему. Потом навестили Толю Малогалимова, его сестер, Тоню, Лену и Валю, благо, жили они все на одной лестничной клетке. Мы были у них, когда кто-то из них сказал, что Тамара Григорьева, бывшая наша соседка по Донского,5, живёт в этом же доме, этажом выше. Я сразу же решил зайти к ней. Она долго не могла вспомнить о том давнем соседстве, а потом, вспомнив, рассказала, что их мама и братья Витя и Ваня живут в Красноярске, а Люды уже нет в живых. Показала фотографии. Людку я не узнал –  необыкновенной красоты выросла девушка. Тамара рассказала, что Люда в Красноярске вышла замуж. Потом муж запьянствовал. Развелись. Но он не оставлял Люду в покое. И тут Тамара рассказала о смерти Люды, и мы с ней не выдержали и расплакались. Очень больно было ей вспоминать, а мне слушать. В  Людку из охотничьего ружья выстрелил бывший муж. Она  мучительно умирала, и, умирая, уговаривала родственников, чтобы они в суд на изверга не подавали, что она его прощает, и просила, чтобы они все его тоже простили.  Такую вот трагическую страшную историю поведала мне Тамара Григорьева.  Взял у неё адрес её брата Вити. С ним мы когда-то в шестом классе «совершенствовали» свои знания по русскому языку: по очереди диктовали друг другу диктанты, ставили оценки и делали разбор ошибок. И вскоре стали получать в школе хорошие отметки. Потом он после семилетки поступил в Красноярске в техникум. Мы стали переписываться с Витей, рассказывая друг другу о «пройденном» жизненном пути. Связь пропала с развалом СССР. 
                Володя Вишняков много рассказывал о реконструкции поселка. После школы он стал работать в шахте, вступил в партию, прошёл обучение в Высшей партийной школе, со временем был избран секретарём Северо-Енисейского райкома партии.  Много работал по благоустройству посёлка. Рассказал, что нет уже в посёлке лагеря для заключённых, работы ведутся, в основном, вахтовым методом. Рассказал, что он часто бывал в Москве, останавливался в гостинице «Россия». И мы вместе сокрушались, что, к сожалению, ни разу с ним не встретились в Москве: гостиница «Россия» была напротив нашей академии, через узенький Китайский проезд.
            Когда мы проходили мимо места, где когда-то был механический завод, я вспомнил, как когда-то, году в 1954-м, на этом месте мы столкнулись с интеллигентным мужчиной в пальто с каракулевым воротником и шедшим с ним мальчиком лет шестнадцати в таком же пальто. Видно было, что и обувь их, и шапки тоже были тёплые, дорогие. Мы тогда все носили дешёвые ватные фуфайки и валенки. Они шли, что-то горячо обсуждая, а Толик Малогалимов вдруг произнес: «Это брат Фани Каплан, той, что в Ленина стреляла. А это его сын». Мальчика в нашей школе не видел никто. Мы засомневались: «Не может быть!». «Точно - утверждал Толик –  Лена говорила!». Это был аргумент: Лена – сестра Толика работала инструктором райкома комсомола. Придя домой, я стал о «брате Каплан, стрелявшей в Ленина», писать своему двоюродному брату Коле Качуру. Почти написал, когда вдруг пришёл отец и заинтересовался, чем я занимаюсь. Он беспокоился, чтобы я своевременно  писал его конспект по "Краткому курсу ВКП (б)". Поручая мне конспектирование, папа обычно говорил: «Моё дело работать, семью, вас с Володей поднимать, чтобы с голоду не подохнуть, а ты пиши!».  Тут он увидел, что я не конспектирую, взял моё письмо, прочитал. «Писать надо  о том, как дела в школе, о здоровье, а зачем писать об этом, о чужих людях?»  - сказа отец и изорвал письмо на мелкие кусочки. Конечно, это был не брат Фани Каплан, а какой-то командированный из другого города специалист.
                С Володей Вишняковым мы много говорили о том, о чём тогда говорили в Советском Союзе все: о необходимости перестройки, развития промышленности, о привилегиях обкомовских и краевых руководителей. И везде, и потом в поезде от Красноярска до Москвы, были разговоры на тему: «Что же дальше будет?». Люди интересовались: «Как там в Москве? Что будет?». В стране велись разговоры о перестройке, особенно там, в Сибирской глуши, о ликвидации привилегий партийным боссам. Люди понимали, что в стране высшим руководством допускались  грубые искажения социалистических принципов. И ошибки необходимо исправлять. На слуху были Горбачев, Ельцин, Собчак, другие политики, критиковавшие партию и правительство. О необходимости ликвидации привилегий тогда говорили очень много Б.Ельцин, А.Собчак и многие другие партийцы. Мы-то о привилегиях мало что знали. А они знали, ведь сами ими пользовались. Но, когда  после "потепления" отношений между США и СССР Ельцин и многие из его приближённых стали ездить в США и получать там огромные деньги, выступая с "лекциями", то о "привилегиях" они тут же забыли, ... Ведь за одно или двух часовое выступление им платили богатые американцы более 120 тысяч долларов. В СССР тогда министры и члены политбюро получали в месяц около 700 рублей, профессура - около 400 рублей, простые инженеры - около 150 рублей, премии (*) выплачивались руководству не более 50% от окладов, рабочим - до 100% от окладов, поэтому рабочие зачастую получали больше инженеров, а, например, когда-то в Северо-Енисейске наш сосед бурильщик дядя Витя, как он рассказывал нашим родителям, получал около 2 000 рублей в месяц, но надо прямо сказать, что работа его была очень тяжёлая и опасная, тем более, что он, чтобы побольше сделать, использовал сухое бурение, а пыль там была силикозоопасная, и на Руднике очень многие болели тяжёлой болезнью - силикозом лёгких, ... С таким заболеванием долго не жили ...
              Вспоминая эти времена далёких, трудных ещё, послевоенных пятидесятых, я вспоминаю, как при Ельцине шахтёры, оставшись без зарплаты, в Москве касками по асфальту стучали; как в настоящее время шахтёры за тяжелейший, опаснейший для жизни и здоровья труд, получают в среднем около 90 000 рублей, а их хозяева, бывшие "партийцы", которых в ущемление народа богатейшей страны сделали миллиардерами, по их же декларациям получают - более 1 000 000 рублей в час, ... Никаким специалистам, никаким шахтёрам не видать таких зарплат, ...
             (*) В настоящее время эти ограничения по премиям сняты и руководство может "себе любимым" забирать все премиальные, что они и делают и, например, был случай, когда директор "Почта России" выписал себе премию в 96 000 000 рублей, были возмущения, но премьер Медведев ответил, что "нарушений законодательства нет").
             И можно сравнить эти зарплаты со 120 000 долларов за один или даже два часа с зарплатами, даже самыми высокими, в СССР.
             Американские профессора получали в то время 6 тысяч долларов в месяц, ... 
             Был явный подкуп, ... И Ельцин и члены его компании, выросшие в СССР до самых высоких должностей, поняли, что они лично смогут перейти на "американский" образ жизни, могут стать такими же безгранично богатыми, как американские капиталисты, и что все богатства страны будут принадлежать им, ... Надо только "побороться", ...   
             Мне запомнился случай в вагоне поезда  «Красноярск – Москва», когда я ехал домой.  Вечером в купе вагона вошла красивая молодая пара. Место было одно. Они его заняли вдвоём и сразу же затеяли, вовлекая всех пассажиров в разговор о перестройке, об американском образе жизни. Девушка особенно восхищалась А.Собчаком.  Собчаком я уже тогда не восхищался. Как не восхищался и Ельциным. Я уже понимал, что политики говорят одно, а делают другое, иногда совершенно противоположное, что политикам верить нельзя, что они уже продались. Политики говорили вроде правильные слова, а дел правильных не было. Одни только "голые" декларации. Было несоблюдение законов СССР. И со стороны Б.Ельцина в первую очередь. А потом и законов, и Конституции Российской Федерации. А этого я понять не мог. Нас, когда-то молодых курсантов, учили: «Живи по уставу – завоюешь честь и славу». Я с детства понимал, что законы надо соблюдать, что нельзя допускать беззаконие. Я читал, что в США, в Австралии даже преступники, ссыльные каторжники, сами пришли к выводу о необходимости жить по законам.  Иначе в человеческом обществе жить нельзя. Да и вся история эволюции человека привела его к жизни по установленным правилам. А у нас, к сожалению, чем выше человек поднимался по служебной лестнице, тем больше нарушал законодательство. Так нельзя. И свои воспоминания «Счастье – это, когда нет несчастья» я написал для своих потомков, чтобы учились на наших ошибках, чтобы жили по законам. И в истории человечества именно из-за эгоизма политиков получается так, как говорят: "История учит нас только тому, что ничему не учит".  Не восхищался я также американским образом жизни. «Они не знали войн на своей земле – думал я – за двести лет существования США они воевали только на чужих территориях. А мы? Вынесли бы они такую войну, как мы с фашистами?». Вскоре все улеглись спать, потушили свет, только молодая пара, улегшись на нижней полке, перешёптывалась, хихикая. А я вспоминал, как приехали наши офицеры-ракетчики-профессора из США, ездившие туда по вопросам сокращения ракетного вооружения, где-то в 1985 году, как начальник факультета генерал-майор Лобанов Борис Иванович собрал управление факультета и предложил приехавшим из США нашим докторам военных наук: «Ну, рассказывайте. Как там живут наши вероятные противники?».  До этого никто из нас и нашего окружения за границей, тем более, в США, не бывал. Все мы были "невыездные". О жизни американцев мы знали только из пропагандистских материалов. И наши коллеги рассказали. И мы впервые узнали, как там, «за бугром» живут американцы. Если коротко, то так: зарплаты высокие, но и цены тоже, по сравнению с нашими ценами, - заоблачные. Полковник американской армии, рассказывали они, получал шесть тысяч долларов (это, по тем временам, более чем в десять раз того, что получал наш полковник). Каждому полковнику американской армии положен был автомобиль с водителем, коттедж. Американский профессор получал тоже порядка шести тысяч долларов.  Наши полковники и профессора получали гораздо меньше. Но офицеры рассказывали ещё и о ценах. Например, как у одной девушки, сопровождавшей их группу, был насморк и один из наших офицеров предложил ей копеечные у нас капли от насморка, и как девушка повторяла, что это очень дорогое лекарство, и что у них все лекарства очень дорогие... 
                Почему дорогие? Да из-за "конкуренции", алчности, жадности производителей и продавцов, ... Ведь говорил же Максим Горький в своей статье "Народ должен знать свою историю", что " ... капиталист уже не человек, а существо, в котором безумная жажда наживы, выела всё мало-мальски человеческое …». И мы теперь убеждаемся всё больше, что алчность и жадность, выедают у капиталистов все мало-мальски человеческое ...
                Поэтому и цены в США были такие высокие – из-за алчности и жадности капиталистов США, …
                А в СССР цены были реальные, близкие к себестоимости, ...
                Больше всего наши доктора наук восхищались высоким уровнем культуры поведения людей на улицах городов, где они были.
                Я же, послушав рассказы о поездке в США, не восхитился американским образом жизни.  «Да, живут они лучше, чем мы – думал я. Но ведь у них не было войны, они никогда за всю свою историю не воевали на своей территории, у них не было таких огромных разрушений, не было таких огромных людских потерь. Как тяжело было восстанавливать разрушенное хозяйство, налаживать нам жизнь после войны! И наладили же!  Опять же: при Хрущёве жить стало лучше, чем при Сталине. При Брежневе стало лучше, чем при Хрущёве. И Горбачёву тоже надо поддержать эту тенденцию, эти традиции. Люди надеялись на него, думали, что он изменит жизнь к лучшему, исправит допущенные руководством СССР ошибки, чтобы народ поверил в возможность социализма. Всё равно человечество не придумало пока системы более справедливой, чем социализм. А у нас почти с самой революции начали строить неизвестно что. Конечно, народ разочаровался. Не зря наш отец в семидесятые годы в Нетребовке  кричал на председателя колхоза прямо при мне: «Я бы, вас, таких, как вы, коммунистов, всех повыгонял!» Такое сильное разочарование сельскими коммунистами было у отца. Только у Горбачёва-то разговоров было много, а дел мало. Но ведь, рассуждал я, у нас принцип управления-то коллективный!  Коллективно решат, что и как надо делать, чтобы улучшить жизнь людей. Закончатся разговоры, примутся за дела, поднимут народное хозяйство и заживём мы ещё лучше американцев. Как говорится: «Русские долго запрягают, но быстро едут!». Да и не сравнить природные богатства Советского Союза с природными богатствами США! Трудолюбие и самоотверженность людей, и готовность наших людей к трудовым подвигам тоже не сравнить!  Людей, их энергию надо только направить в нужное русло, и они горы свернут, реки вспять повернут! Куда там американцам до нас!».
                Можно же, думал я, поднять производство товаров, уровень жизни людей. Я вспоминал наши кинофильмы, киножурналы, рассказывавшие о разрушенных войной городах и посёлках, о сожжённых деревнях, об огромных людских потерях. Вспоминал развалины Сталинграда, Ленинграда, других городов Советского Союза. Вспоминал, как передавали, что в разрушенном городе «Первого салюта» Орле (после освобождения этого города впервые стали салютовать) оставалось всего 200 жителей, в основном, женщин и стариков.
                Вспоминал, как в 1960 году мы проходили стажировку в Калининградской области, много ездили на учениях по области и везде были следы войны. Потом нас повезли на экскурсию в город Калининград и показали отстроенные кварталы и развалины старого города, старинной крепости. Ещё Леша Белоус сказал у развалин этой крепости: «Так и кажется, что сейчас из развалин выйдут бойцы в касках, в плащ-накидках, с ППШ в руках». Города люди восстановили.  И мечтали о лучшей жизни. Мне от всяких мыслей и воспоминаний не спалось, я  ворочался, старался перейти на воспоминания о встречах в Северо-Енисейске, о детских годах. Почему-то вспомнилось, как мы с Генкой Белинским – сыном начальника пожарной части - выкопали в снегу «пещеры» и играли в них, как мы с ним вырезали деревянные пистолеты, как он однажды показал мне настоящий пистолет отца, как однажды весной Генка предложил «сходить» в кино через форточку в туалете. «Мы – говорил он – отсидимся в туалете, а как люди войдут, так и мы выйдем, и кино посмотрим».  Конечно же, нас поймали, забрали наши кепки и сказали, что отдадут их только нашим родителям. И родители ходили за нашими кепками и извинялись за нас. Правда, нас родители только пожурили, понимая, видимо, что после такого фиаско, нам не захочется ещё раз попробовать. Вскоре Генка Белинский уехал с родителями куда-то в другой город, а я так и не узнал – были ли они родственниками Героя Советского Союза Е.С. Белинского, чьим именем названа была наша школа, или просто однофамильцы. 
                Кстати, перед тем как зайти в военкомат, я зашёл в дом культуры, походил по коридорам, вспоминая, что это Дом когда-то был действительно настоящим Домом для многих подростков. Посмотрел кассы, где мы когда-то толпились за билетами в кино, вспомнил наш Детский сектор, библиотеку, спортивный зал, …
                Мысли мои перескакивали с одного на другое. Почему-то возникли воспоминания о наших разговорах с отцом что «люди разные бывают». Он много в жизни повидал и учил нас разбираться в людях, чтобы ошибка в человеке, не привела к беде. «Люди разные бывают: бывают добрые, а бывают и злые, подлые» - повторял он нам с братом. Вспомнилось, как Володя на вопрос «Почему люди такие разные?» - ответил, в шутку: «Так обезьяны были разные»; как где-то я читал, что в молодости Ч. Дарвин был очень набожным человеком и утверждал, что человека, как и весь Мир, создал Бог. Но потом у Ч.Дарвина умерла маленькая доченька. Он очень любил её, для него это было страшное горе, и от такого горя у него в его теории о происхождении человека всё перевернулось. И он создал теорию о происхождении и эволюционном развитии человека от обезьяны. И человек это тоже животное. И, следовательно, всегда будет агрессия, всегда будет передел мира, всегда будут войны. В природе так устроено, что "правит" более сильный, который метит (межует) «свою» территорию. И всегда завоеватели уничтожали и порабощали завоеванный народ. Как говорится, все им нравилось на завоеванных землях, кроме проживавших там людей - коренных жителей.
                И научный мир принял теорию Ч.Дарвина. А мне было непонятно, как западные учёные, верившие в Бога, приняли его теорию. В СССР, где исповедовался атеизм, было всё понятно, а вот как верующие приняли?
                Потом мои мысли снова перескочили на Северо-Енисейск, на встречи с ребятами. Почти совсем не изменился Володя Вишняков, Володя Чалбышев, Юра Юнусов, Толя Малогалимов. Володя Вишняков рассказывал, как они после школы дружили с Володей Чалбышевым. А мы дружили с ним ещё в школе, ходили втроём (с нами был наш одноклассник ещё Толя Усиков) на охоту  (у Володи было ружьё) в тайгу, зимой ходили на Силовую, ставили петли на зайцев. Правда, ни один заяц в наши петли не попался.
                Володя Чалбышев был в то время где-то в отъезде и пришёл провожать меня уже только к самолёту. Он совсем не изменился внешне, хотя был уже серьёзно болен. Он всё рассказывал о своём сыне Андрее, чувствовалось, что он гордился сыном. И опять вопросы: «Что дальше будет?» Видно было, что вопрос о будущем страны для них был очень важным.  А мне Володя всё повторял: «Петр, приезжай  летом, уедем в тайгу подальше от всего этого. Порыбачим, поохотимся. Экипировка за мной.  Приезжай». 
                «Хорошие ребята были в нашей школе. Хорошие были учителя. Хорошая школа была!» - думал я, под стук колёс, вспоминая о своей побывке в Северо-Енисейске. И чувство гордости за наших ребят, за нашу школу, за наш Северо-Енисейск, переполняло меня. И чувство удовлетворения: «Всё-таки я слетал в Северо-Енисейск! Хоть зимой, хоть всего на пару дней, но я сделал это! Жаль только, что не получилось зайти к Наде Волковой (Кузьминой), к маме Люды Ивановой».
                Думал также о том, что надо будет получать паспорт и устраиваться на работу - Юрий Денисович Сигаев зовёт уже на предприятие, где он работал начальником отдела кадров. Каково будет на «гражданке»?
                Потом опять мысли перескакивали на наших политиков; на вопрос без ответа -  «Что же будет?»   А действительно? Что будет?  Перемен хотели все. Надоели всем пустые прилавки, карточки, раздражительность людей.  И пустая болтовня политиков.  Всем стало понятно, что слова Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва - «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» - пустой звук. Социализм в СССР не построен. Что же теперь будем строить?  Что дальше-то будет? …
                «Теперь молодые «строители социализма» Горбачёв и Ельцин тоже вещают.
                "Но почему всеми уважаемый, умный Андрей Дмитриевич Сахаров с Ельциным? - думал я. - Ельцин нарушает законы, он несправедлив. Он никогда не будет думать о народе. А в окружении Ельцина молодые карьеристы. Они тоже не будут думать о благе народа. У Ельцина и у всей его "свиты" нет искренности. По указанию Ельцина, тогда ещё первого секретаря Москвы, военнослужащим перестали в Москве выдавать квартиры. Вон нам даже обмен районные власти побоялись оформить: «Дом, - говорил мне председатель райисполкома, указывая на женщину, с которой мы хотели обменяться, - для таких вот людей построен». А мы, значит, уже не люди. Хотя у нас тоже двое детей, мама, инвалид первой группы, вдова инвалида Великой Отечественной войны. И свою «постоянную» квартиру мы получили только в 1979 году – через 20 лет службы. Но мы уже не люди, потому, что Ельцин не служил в армии и не любит офицеров.  Он не хотел вникать в то, как много офицеров без квартир. Ведь и так офицеры в большинстве своём снимали комнаты, углы, иногда в помещениях малопригодных для жилья. Я вспомнил, как когда-то наш комбат М.Я. Жбанников рассказывал, как они в посёлке Даурия снимали комнату, комната была очень холодная, под ковром на стене у кровати был лёд. И они с женой часто простужались. А теперь Ельцин усугубил и без того бедственное квартирное положение офицеров. А его пристрастие к алкоголю? И он говорит, что это его «частная жизнь». Пьянство государственного человека, политика  – это разве частная жизнь? Спьяну на вершине власти можно такое натворить! Сколько таких случаев было в истории древнего мира, в истории России? Чем всё это закончится?» … 
                Так думал я под хихиканье и шептание молодых людей, и ни я, и никто другой и представить не мог, что Великой Державе осталось совсем-совсем мало.
                Вспоминал слова нашей мамы, слушавшей по радио выступления Ельцина и его сподвижников, на митингах в Москве, которая говорила:
                -"Они что такие грамотные, а такие дурные, что советскую власть хотят развалить? Тогда ведь без работы люди будут, без жилья, полная нищета народа наступит!"
                Она верила в "Светлое будущее страны, ...".
                Так оно и получилось впоследствии - безработица, нищета, отсутствие жилья - Бомжи, ...
                А ведь мама была обижена, как считали Советской властью, но она понимала, что это люди такие злые рядом тогда в сороковые оказались, ...
                И теперь я часто думаю: как могла так легко и позорно развалиться Великая Держава, державшая в страхе и трепете почти весь мир? Ведь политики ведущих капиталистических стран пугали своих алчных капиталистов Советским Союзом: «Не жадничайте, платите работникам хорошие зарплаты и пенсии, а то доведёте людей до революции, и тогда у вас заберут и национализируют все, как в СССР, и потеряете всё, что имеете!». 
                Сколько у Советского Союза было защитников, дававших клятву перед другими людьми, пред строем, присягавших ему на верность? И никто не выступил в защиту! Почему? До сих пор никто не проанализировал, вразумительно не ответил – как и почему же всё-таки такое смогло случиться? Почему развалилась царская империя ответов много, а вот почему советским властям «урок не пошёл впрок», ответа нет. Почему КГБ СССР (в первую очередь они!) не выступили, почему внутренние войска, милиция пропустили? Вооружённые Силы могут  свою пассивность оправдывать тем, что внешней опасности не было. Но разве угроза строю, которому они присягали, их не касается? А остальные, почему пассивно наблюдали? Те, чьим жизненным кредо была безопасность страны? Кажется, воспитания, патриотизма советского было вдоволь. И Родина была – Мать. Никто тогда не говорил, как сейчас: «Родина – мачеха». И кино, и литература, и всё искусство было направлено на воспитание патриотизма, любви к Советской Родине, к советским людям, на восхваление коммунистической идеологии, как самой передовой в мире. На ненависть ко всему капиталистическому. И социальная защита населения была лучшей в мире. И никто понятия не имел о безработице. И ни у кого и в мыслях не было, по крайней мере, до 1991 года, что такое может случиться, что Советский Союз может развалиться. И "привилегии" по сравнению с теми, что установил президент Ельцин, придя к власти, для себя и своего окружения были ничтожны. А ведь он до распада СССР выпустил даже брошюру о привилегиях партработников КПСС - большие мол ... (О сегодняшних привилегиях, доходах, бонусах, так называемых "золотых парашютах", особом пенсионном законе для госслужащих и обслуживании в поликлиниках и больницах, существенно отличающихся от общенародных, ... я уже и не говорю - они вообще стали немыслимыми, астрономическими). И воровали советские государственные служащие и партработники значительно меньше нынешних...
                А теперь: идеологии давно уже никакой нет и в помине, Родину иначе, как мачехой не зовут, все страны бывшего СССР, в том числе и Россия - богатейшая страна мира -  захлёбываются в нищете, в безработице, в бродяжничестве, в мошенничестве и прочих беспределах. Промышленность, сельское хозяйство развалили, всю советскую мощную когда-то экономику разрушили, ... Создали какую-то, как говорят некоторые специалисты "паразитарную экономику", когда ничего не производится, ... Высочайший уровень коррупции, по понятиям: "Своих не сдавать, если делятся..." Власть только для богатых, для мошенников, …  Людей бросили на произвол судьбы, люди вымирают, и постоянно стоит вопрос: что же дальше-то будет? Что будет со страной, с её будущим, с нашими детьми и внуками? Ведь ещё с древнейших времён, с времён Платона и Аристотеля говорили, что государство необходимо для того, чтобы оберегать свою страну и свой народ, что это наиглавнейшая задача государства. Ладно, мы, старики, свой путь прошли, мы худо-бедно подошли к финишу. А что будет с нашими детьми? С нашими внуками? Что будет со страной? Неужели так и будут тонуть подводные лодки, корабли, падать самолёты, будут гибнуть люди при стихийных бедствиях, пожарах и, так называемых, техногенных катастрофах? И что примечательно: как только выборы у нас, так и случается перед каждыми выборами. Впору кричать: "Что за наказание такое? За что?" Это как предупреждение какое-то. Свыше откуда-то. "ДУМАЙ, мол, НАРОД! Выбирай ЧЕСТНОГО, чтобы заботился о ТЕБЕ, НАРОД, а не о кланах богатых ...; чтобы он берёг ТЕБЯ, НАРОД; чтобы не лгал, не обманывал, не гнался за богатством и за дешёвым авторитетом!".
              А в отношении избираемых, то еще в старину канцлер Германии Отто Фон Бисмарк говорил, что «Больше всего врут перед выборами, во время войны и после охоты» ... Наша жизнь стала похожей на существование в каком-то страшном феодальном средневековье. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих?!». Вопросы «Куда идём?» и «Куда придём?» со временем не исчезают, а только усиливаются. Кто бы мог придумать такое, как у нас: получив в одно прекрасное мгновенье огромные богатства, уйти от налогов на них в офшоры, в другие страны, хоть к черту на рога, лишь бы не платить налоги своей стране, для тех людей, трудом которых созданы отхваченные богатства. Миллиарды рублей «сливаются» за «бугор», лишь бы не своей стране, дети богатых и чиновников (они ведь также богатые)тоже учатся и живут за "бугром". Можно было бы понять, если бы  миллиарды были заработаны трудом своим или трудом своих предков. Но ведь не заработаны же, и должны работать на страну, на всех людей!
                «Счастье – это, когда нет несчастья» - говаривала наша покойная, достаточно намучившаяся в жизни, мама.
                И я, заканчивая свой рассказ о поездке в Северо-Енисейск, пожелаю: «Счастья Вам люди! Пусть минуют Вас все  несчастья! Счастье - это когда нет несчастья!».  Так любила говорить когда-то наша мама. Только Доброта спасёт человечество.

P.S. Я вылетел из Северо-Енисейска 14.03.1990 г. Провожали меня Володя Вишняков и Володя Чалбышев. Потом Володя Чалбышев в письме сообщил мне, что в феврале 1991 г. не стало Юрки Юнусова, а 14.03.1991 г. (ровно через год, как я оттуда улетел) не стало Володи Вишнякова. Он умер во сне. А 09.09.1991 г. не стало Володи Чалбышева. Сообщила об этом его жена. Мы с ним дружили ещё в школе, в 1990-1991 г.г. переписывались, он всё звал меня в тайгу, «где тихо, кроме комаров и мошкары нет никого, где покой, и никаких политических проблем ...».
Такие ребята наши были. Пусть земля им пухом будет!

Москва, июль 2012 г.