Контуры будущего России

Леонтий Бызов Владимир Блинов Елена Пахомова

Контуры будущего России и социокультурный код современной российской нации
Трансформационные процессы, характерные для  постсоветской России, стали предметом многих социологических, политологических, экономических исследований. Однако их прогностическая и познавательная ценность во многом оказывается ограниченной рациональной, когнитивной составляющей, не учитывающей воздействие на них  разного рода архетипов, мифов, культурной символики, реальных, а не декларативных ценностей и жизненных стратегий, отражающих в своей совокупности социокультурный код общества, нации. На наш взгляд, необходимо не просто описать новые группы  общества посредством традиционных социально-демографических и политических характеристик, но и заглянуть в их «коллективную душу», понять, что кроится в их, выражаясь терминологией К. Юнга, «коллективном бессознательном». Это тем более важно, что мы неоднократно убеждались в неэффективности многих социальных и экономических стимулов, лежащих на поверхности, включая материальные.  И только выход за рамки позитивистской методологии может позволить понять природу социальных и социокультурных мотиваций групп, определяющих судьбу «новорусского субэтноса», новой русской протонации.. Социокультурный код можно определить как  набор фундаментальных принципов формирования и поддержания устойчивых областей социокультурного пространства, в рамках которых порождаются культурные тексты, социальные связи, формируется историческая память, и через которое происходит осознание места нации в современном мире и в ее исторической проекции. Идентичность  включает в себя политическую идентичность, а также  идентификацию с политическими и  социальными  ценностями  и нормами -  и шире - с неким "цивилизационным проектом",  вокруг которого существуют сложившиеся мифы и архетипы;  историческую и историко-культурную,  как некий частный срез цивилизационной идентичности; этническую идентичность (восприятие и оценки самих  себя,  других  народов  и стран,  образы "внутреннего" и "внешнего" врага). Как отмечал Ю. Бромлей, "важное место в системе стереотипов-значений занимают представления человека об  окружающей нас действительности, себе самом, своих отношениях с этой действительностью и окружающими людьми,  т.е.  так  называемые  модели  мира ".  Набор всех подобных характеристик во многом определяет портрет нации, как культурного, а не социально-биологического или этнического феномена. Учитывая то обстоятельство, что проблема строительства современной нации в России занимает приоритетное положение, попытки описать нацию через призму социокультурного кода многократно предпринимались в последние десятилетия, однако целостной картины пока сформировать не удалось. Можно отметить в этой связи исследование И. В. Матвеевой «Русский народ как социокультурная целостность» (2005), известные работы В. Ф. Чесноковой (Ксении Касьяновой) «О русском национальном характере» и «От этноса к нации», получившую широкую популярность монографию В. Д. Соловья и Т. Д. Соловей «Несостоявшаяся революция», книгу И. Клямкина и Т. Кутковец «Русская самобытность», а также целый ряд других. Проблеме базовых ценностей современных россиян посвящены фундаментальные исследования, проведенные Н. И. Лапиным, О. И. Шкаратаном, В. А. Ядовым, Н. С. Розовым, труды семинара «Типы цивилизаций и характер социально-экономического развития", постоянно ведущегося в Лаборатории сравнительного анализа развития постсоциалистических обществ ГУ-ВШЭ, книги и лекции А. Г. Дугина, в которых он называет «Россией-2» некую практически неизменную структуру цивилизационных архетипов, довлеющую над рациональной составляющей («Россия-1»), исследования выдающихся культурологов И. Г. Яковенко и А. С. Ахиезера, еще более ранние работы А. Г. Кузьмина, полагавшего что этические и социокультурные характеристики русских сформированы крестьянской общиной и пытался найти место для возрождения общинных принципов уже в современном обществе .  Часто обсуждает проблему русского национального характера режиссер и публицист А. Кончаловский. Большинство перечисленных исследователей современной русской цивилизации придерживаются при этом представлений о неизменности, архаичности матрицы социокультурного кода, определяющей неэффективность модернизационных проектов, связанных с внедрением в России неукорененных в социокультурном коде институтов и ценностей.  Особенно широко распространено мнение о том, что главной особенностью русских и, соответственно, основным тормозом модернизационных процессов является низкий уровень индивидуалистического сознания, ответственности, что выработано многовековым опытом общины и православной этикой в целом. Если для А. Г. Кузьмина наследие общинности является фундаментальным достоинством русской цивилизации, то мыслителей либеральной направленности – тормозом на пути прогресса и модернизации. Эту точку зрения часто отстаивает А. Кончаловский: «Если  хотят создать модернизированное общество, они должны модернизировать русскую ментальность. Для того, чтобы модернизировать русскую ментальность, нужно собрать умных людей, чтобы они проанализировали весь комплекс этических проблем, свойственных русской культуре, которая определяет их поведение, этих людей и понять, что там не хватает для того, чтобы возник новый человек, ответственный. Не хватает главного – индивидуальной ответственности ». Между тем можно привести не меньше аргументов в пользу того, что современное массовое сознание россиян предельно индивидуализировано и для модернизационного успеха не хватает как раз скорее навыков и институтов коллективизма, утраченных за последние полвека. Столь же часто приходится встречаться с мнением о негативном  влиянии на менталитет соврменных россиян советского прошлого, также способствовавшего разрушению чувства индивидуальной ответственности, феномена «советского человека», безответственного и лукавого, привыкшего к нормам двойной морали.  Именно это обстоятельство имеют ввиду авторы доклада Фонда «Стратегия 2020», когда говорят о роли культурного кода в становлении модернизационной институциональной среды . «Тема национальной специфики, культурного кода, культурных констант русской цивилизации спекулятивно-философски разрабатывалась с конца XIX века, став затем уделом эмигрантской философии (от Ивана Ильина до Николая Бердяева)  Позже были предприняты попытки научным образом верифицировать вопрос о российской идентичности и связать его с проблемой модернизации, предпринятые социологами, лингвистами, социопсихологами и экономистами. С 1989 года Юрий Левада и его последователи изучают проблему «человека советского» и приходят к выводу, что на русскую традицию наложилась советская, с ее установками на социальную аморфность, недоверие как условие выживания и многим другим. По словам нынешнего главы «Левада-центра» Льва Гудкова, Юрий Левада исходил из того, что для преодоления стереотипов массового советского сознания понадобятся десятилетия, если не столетия». Между тем, авторы процитированного доклада «Стратегия-2020» совершенно справедливо отмечают то обстоятельство, что модернизации препятствуют совсем не «коллективистские» ценности, а крайне низкая связность общества, его атомизированность. Действительно, как показывают данные исследований, «горизонт планирования у подавляющего большинства граждан, включая элиты, не превышает года. Появлению долгосрочного горизонта во многом препятствует нерешенная проблема легитимности власти и собственности, усугубляющаяся в последнее время. Между тем, опора на ценности, как традиционные, так и формирующиеся заново, на формальные и неформальные институты, связанные с культурными факторами, позволяет «нащупать» твердую почву под ногами, «продлить» горизонт модернизационных решений и отчасти компенсировать оптику «короткого взгляда». Любые факторы, которые воздействуют на «продление взгляда», являются промодернизационными», а это означает, что дальнейшая индивидуализация массового сознания будет вести лишь к распаду, а не к росту модернизационного потенциала общества. Аналогично и в отношении процесса рационализации системы ценностей – этот процесс также приводит к снижения уровня связности между индивидом и обществом, между поколениями, так как все формы подобной связи держатся на системе национальной мифологии, поддерживающей общую идентичность не на формальном уровне, а путем апелляции к бессознательным факторам, более эмоционально окрашенным и более мотивирующим. Сегодня же происходит рационализация массового сознания. «Что же касается собственно системы ценностей, то они становятся все более рациональными, в них все меньше места для разного рода мифологических конструкций. Происходит замена метафизических ценностей материальными, поскольку повседневный опыт людей расходится с декларируемыми ценностями. Следствием вытеснения метафизических ценностей является прагматизм как философия нового поколения. Новые элиты, как и молодое поколение в целом, полагают, что прагматизм – это ответ на все жизненные вопросы. Среди с специфических черт российского работника выявляются такие как  значимость призвания, интереса к работе, творческого начала в работе и индивидуализм. И никакие факторы традиционности им в этом совершенно не мешают; наши культурные установки вполне совместимы с модернизированной средой обитания ». И вообще современные россияне никак не укладываются в представления о традиционном обществе. «Традиционные ценности заключаются в высоком значении веры в жизни респондента; убеждении, что ребенку важнее научиться повиновению и религиозным верованиям, чем независимости и решительности; респонденту свойственно сильное чувство национальной гордости, он склонен к почитанию власти. При этом россияне хотят стать «ультразападными» людьми с минимальным уровнем общественного коллективизма. Для России свойственен социальный капитал бондингового типа (доверие узкому кругу знакомых людей), о чем свидетельствуют согласно опросу «Левада-центра» ответы на вопрос: «Согласны ли вы с суждением, что доверять сегодня нельзя никому, разве что самым близким людям?», на который положительный ответ дали 78% опрошенных. Что же касается традиционного общества, то оно - вещь довольно легко определимая, потому что у традиционного общества жизнь происходит по обычаям, где дети стремятся жить так, как жили отцы. Вот это общество у нас, если где-то и сохранилось, то только в некоторых точках Северного Кавказа, ну, может быть, еще пара мест найдется, но их очень мало. В целом, страна от традиционного общества ушла ».  Но  крайне архаичными остаются институты общественной коммуникации. Если на уровне индивидов–профессионалов «экономики знания» в РФ никаких значимых культурных барьеров не наблюдается (наши специалисты легко адаптируются к международной культуре инновационного производства). Отличия начинают быть значимыми при анализе организационной культуры, на уровне культуры производства отклонения от международных стандартов у нас уже значительны, а на уровне бизнес-культуры – почти катастрофичны. Можно сказать, что в личном измерении индивидуальной профессиональной культуры российские новаторы вполне модернизированы и готовы к участию во всемирной «экономике знаний». Однако отечественные институты модернизируются значительно медленнее, по инерции сдерживая возможности для технологического апгрейта экономики нашей страны, постоянно выдавливая молодых талантливых специалистов в развитые зарубежные страны. Исследования ментальности и мифов постсоветского человека свидетельствуют о том, что в нем практически ничего не осталось от той традиционной архаики, которую мы привыкли считать проявлением русской косности, препятствующей модернизации. Если ей что и препятствует, то не система ценностей, а неспособность вестернизированных, либерально-ориентированных постсоветских индивидов к самоорганизации и взаимодействию. Утратив архаичные структуры и мифы коллективного бессознательного, интегрирующие традиционные социумы, наше общество при всей своей рационализации не смогло сформировать нацию. Россия не перешла от традиционного общества к нации, что в Новое время сделали Европа и Америка, причем последняя гораздо позже и с большими трудностями. Российское общество не слишком сильно сопротивлялось либеральным реформам начала 1990-х годов и не отторгало ценности, лежащие в их основе - по крайней мере, в их словесном выражении. В том числе и потому, что эти реформы органично вписывались в социокультурную ситуацию, сложившуюся в стране задолго до них. Основные ценности позднесоветского человека, его, "национальная идея" соответствовали системе ценностей, пришедшей с Запада. Она характеризовалась индивидуализмом, ориентациями на общество массового потребления и выражением "мой дом - моя крепость". Из российского коллективного "я" выделилось индивидуальное начало, которое со временем развивалось, воплощаясь в новые потребности и обретая новые символы. Если национальной идеей позднесоветского человека была отдельная квартира, то национальной идеей человека постсоветского стала дача с глухим забором - ментальный символ современных россиян. Неспособность выстраивать горизонтальные связи и формировать на их основе институты управления обществом, тем самым создавая новые традиции, замещающие коллективное бессознательное, привела к тому, что у нас сложился своеобразный тип модернизации, происходящей за счет разрушения социальной ткани. В России модернизация очень быстро проходила в неких социальных коконах. Но в ходе стремительной модернизации внутри отдельных групп социальная ткань общества в целом оказывается совершенно бесхозной. И чем интенсивнее осуществляются такие точечные модернизации, тем интенсивнее разрушается общая социальная ткань. Проблема не в том, что в России плохо шла модернизация, а в том, что она здесь разрушала национальную идентичность и горизонтальные общественные связи. Именно этим российская модернизация кардинально отличалась от прочих европейских модернизаций. Если  бы было справедливо мнение об интенсивной архаизации русского сознания, можно было бы ожидать реактуализации и соответствующих мифов - устойчивых и глубинных ментальных структур, которые могут более очевидно и зримо, чем ранее, влиять на поведение человека и общества. В этой связи возникают  три вопроса: каково современное наполнение мифов и этностереотипов; в какой степени выполняют они свои базовые функции интеграции общества и придания смысла социальному бытию; обладают ли мобилизационными свойствами те мифы, которые влияют на модель поведения индивида в обществе. Как показывают проведенные исследования, российское общество продолжает переживать глубокий онтологический кризис и распад привычной картины мира, что служит одной из главных причин социальной и моральной деградации страны. Как пишет Татьяна Соловей по результатам «Томской инициативы» в 2002 г., «сделанные нами выводы нельзя назвать жизнеутверждающими. Вкратце они сводятся к следующему. Ни один из исследованных мифов, за исключением мифа о героях, не носит общенационального характера и обеспечивает лишь групповую интеграцию. Воспроизводится типичная для России ситуация социокультурного и мировоззренческого раскола. Традиционная русская мифология деградирует и размывается, в том числе под натиском либеральных мифов. Тем не менее, их противоборство не завершилось и исход его вряд ли можно назвать предрешенным: форсированное вытеснение русской традиции, как свидетельствует отечественная история, не раз приводило к бунту архаического начала. Пересадка либеральных мифов состоялась, но полученный синтез оказался, в целом, негативным; вероятно, он и не мог быть иным в силу принципиальной внелиберальности русской почвы. В целом российское общество переживает глубокий онтологический кризис и распад привычной картины мира, что служит одной из главных причин социальной и моральной деградации страны. В современных условиях ни старая, ни новая мифология не в состоянии обеспечить мобилизацию общества для достижения стратегических целей ». За дискуссиями о том, что принесет России ее ближайшее или более отдаленное будущее, мы часто упускаем из виду то, что наше будущее определяется не только политикой, сознательными усилиями общества и властей,  революциями и контрреволюциями, а тем, что можно грубо назвать «человеческим материалом», состоянием общества, нации, национального духа и менталитета. Очень многие исследователи исходят из ошибочного, на наш взгляд, представления о том, что «русские» как этнос, нация, со своим специфическим менталитетом, набором базовых ценностей являют собой неизменную субстанцию,  проносимую через века. Эта точка зрения стала достаточной модной в последние годы, и часто служит для обоснования идеологии «консервативной революции», которая якобы неизбежна – возвращения нации «к самой себе», к своим вековым традициям и архетипам. Философ и политолог Александр Дугин говорит и пишет о «России-2», скрытой за завесой актуальных политических процессов неизменной социально-исторической субстанции, которая определяла и продолжает определять суть русской истории, независимо от политического строя, конкретных властителей и государственных границ. Валерий Соловей говорит о «несостоявшейся революции» русского этноса, все последние века отечественной истории определявшей конфликт между этносом и «антирусским» государством, и которая-таки вот-вот свершится. О грядущей «консервативной революции» пишут Андрей Савельев и Виталий Аверьянов, на архаичные черты русских, идущие из глубины веков и препятствующие процессам модернизации, любят указывать либеральные мыслители, такие как Андрон Кончаловский, а идеологию «Третьего Рима» в современной упаковке, как единственно способную мобилизовать русских на развитие,  предлагает один из ведущих идеологов «национальной модели» Виталий Найшуль. Действительно, в нашей окружающей действительности можно увидеть немало того, что говорит об архаике, косности, как будто жизнь в России течет в ином измерении, гораздо медленнее, чем во всем остальном мире или же вовсе остановилось.
Проступающие в нашем сегодняшнем менталитете вековые архетипы сочетаются с окончательным и бесповоротным разрушением традиционного уклада жизни. Невозможно не заметить абсолютно необратимых перемен и в том, что марксисты называют «бытием», в системе общественных отношений, и в массовой психологии и менталитете нации. Ведь переход от традиционного общества, стержнем которого является земледельческая культура, к современному (индустриальная фаза – лишь кратковременный этап этого процесса) носит необратимый характер. Распад патриархальной семьи носит необратимый характер, кто бы и что бы по этому поводу не говорил. Распад традиционного общества, это страшная травма для наций и народов, одни ее проходят относительно безболезненно, другие в муках и потрясениях. Когда этот процесс не удается сделать плавным (ценности традиционного общества не проходят фазы институционализации в нормы и традиции), возникает то, что Л. Гумилев называет «химерическим состоянием». Появляется краткоживущая, но очень агрессивная квазирелигиозность с претензией на универсализм. И мы прошли через это, и Германия, сегодня в этой фазе находятся многие народы, приверженные исламу (идея всемирного халифата). Что-то подобное мы наблюдаем и в нынешнем Китае, активность которого пугает воображение. Но это не есть консервативная революция, а есть форма агонии традиционного общества. Нация, пройдя через период этой агонии, иногда остается жизнеспособной, а иногда выдыхается в бесплодных поисках «химеры» и становится вялой, апатичной, неспособной генерировать великую культуру.
Когда историки говорят о незыблемых константах нации, возникает законный вопрос, а что является носителем этой культурной матрицы? Ответ на этот вопрос Лев Гумилев искал в космических волнах, якобы порождающих феномен пассионарности, Валерий Соловей видит в «крови», этническом и расовом генотипе. Мы же убеждены, что носителем матрицы является не кровь, а почва, то есть навыки взаимодействия народа с окружающей средой, которые и формируют его нравственность, эстетику, обычаи,  культуру. А это означает, что разрыв с почвой, не может не повлиять самым кардинальным образом на константы национального самосознания. И сегодняшний житель мегаполисов, абсолютно оторванный от своих национальных корней, природы и традиции, не интересующийся ни своими предками, ни историей страны, ни национальной культурой, просто не может быть носителем традиционного этнического сознания, независимо от того, что наши доморощенные «расологи» называют «составом крови». «Голос крови», на котором делают акцент эти исследователи, тоже носит вторичный характер и выступает лишь в качестве своего рода «метки», позволяющей разделить общество на своих и чужих. Не случайно выявляется тесная связь стихийных молодых националистов со спортивными фанатскими группировками.  Национализм, свойственный молодым современным радикалам, имеет корни в особенностях социального устройства современной России, «брошенности» молодежи, которая вынуждена «по-волчьи» самоорганизовываться в «стаи» и  добиваться своего места в жизни, чем в переживаниях, связанных с историей России, ее религией, культурой, тем, что принято называть «почвой». Поэтому популярность националистической идеологии среди новой генерации россиян не должна вводить в заблуждение – это не консервативная революция, не завершение «несостоявшейся революции» русского этноса, а скорее запрос на формирование новорусской нации, имеющей совершенно иную социальную и идейную основу – это современное городское общество массового потребления, не желающее нести бремени ответственности за судьбу русской цивилизации, за наследие русского суперэтноса, за иные нации и народы, долгое время составлявшие часть этого суперэтноса и российской империи. Отсюда напрашивается вывод: восстановление традиционного уклада жизни, многодетных семей, русского коллективизма, являющегося своего рода экспортным брэндом «русского характера», патриархального быта в целом, не имеют своих значимых социальных носителей.  Современная генерация россиян - это альтернатива не только либеральным, но и консервативным ценностям, это процесс формирования устойчивого порядка в обществе, где традиционные ценности и институты уже не могут быть жизнеспособными. 
Эти и  многие иные факты свидетельствуют о коренной ломке социокультурного кода в последние десятилетия ХХ века, вызванной не только и не столько политическими потрясениями, сколько коренным изменением условий жизни, необратимым распадом традиционного общества. Система ценностей, вокруг которых так или иначе строится “новая Россия” уже заложена в менталитете новой генерации россиян, задача состоит лишь в том, чтобы “прочитать” то, что записано в их социокультурном коде. С точки зрения своих цивилизационных характеристик, современная генерация россиян несет в себе особенности и черты и архаики, и традиционного общества, и постреформенного модерна. С одной стороны, мы наблюдаем унифицированный постиндустриальный образ жизни жителя современного мегаполиса, ориентированного, как правило, на массовую культуру потребления, с другой, доживающие свой век островки традиционализма, с третьей – архаизацию общественных отношений, примитивную самоорганизацию общества, во многом воспроизводящую дотрадиционные формы. Это предопределяет неоднозначность взгляда на современные общественно-политические реалии, когда  параллельно с процессом модернизации образа жизни идет процесс архаизации политической культуры. В сегодняшнем смешанном и разорванном обществе, в которым сохраняются большие по объему группы, сохраняющие следы традиционных идентичностей, постепенно выкристаллизовываются новые социальные группы, своего рода «опережающие», позиции которых быстро возрастают, хотя они и не всегда количественно доминируют. Интересно рассмотреть именно эти группы в качестве носителей предположительно нового социокультурного кода, тем более, что за последнее десятилетие, наряду с выработкой элементов новой идеологии, произошла и определенная стабилизация социальной структуры общества и его базовых ценностей. Сформировались достаточно большие группы населения, в той или иной степени адаптировавшиеся к посткоммунистическим реформам, имеющая достаточно высокий по российским меркам материальный достаток  и составляющая основу новой современной генерации россиян, своего рода “новорусского субэтноса”. По логике социальной трансформации, именно им суждено стать ядром формирования новой российской нации, больше просто некому. Какие идеи, ценности и социальные установки они несут обществу? Какие институты они готовы использовать? Какова социокультурная природа той цивилизации, которая рано или поздно “состоится” в  нашей стране? Как это показали и наши исследования, новый российский средний класс отнюдь не является носителем традиционной русской ценностной идентичности, несмотря на некоторые внешние проявления .Эти молодые группы только укореняются в нашем  обществе, активно формируют свой запрос – пока не только и не столько политический, сколько социальный и культурный. Их устремлениям соответствуют свои культурные, религиозные, эстетические пристрастия, своя система моральных ценностей, система мотиваций, лишь частично пересекающихся с «парадными» пластами сознания, возможно, даже своя мифология. Это представляется особенно важным, так как именно наличие коллективного бессознательного, пусть и отличного от традиционного, могло бы стать подтверждением гипотезы о формировании в современной России новорусской нации, которая со временем обретет свою социокультурную целостность. Как полагают исследователи мифов, миф «коренится в коллективном бессознательном (отсюда – его крайняя устойчивость), обобщая и фиксируя стихийный социальный опыт; он одновременно задает некоторые особенности модели восприятия и освоения социального мира». Совокупный социальный опыт трансформирует содержание мифа, логическая схема и изначальные лекала которого остаются неприкосновенными; на смену одним мифам с неизбежностью приходят другие . Все эти вопросы предполагают два ключевых направления анализа нынешнего состояния социокультурной составляющей российского общества – проблема целостности социокультурного кода нации, с одной стороны, и проблему связанной с этим субъектности, то есть способности общества или его сегментов к действиям мобилизационного типа. Цивилизационные особенности зачастую не лежат на поверхности, они проявляются в культурном и социальном творчестве нации, в языке, культуре, эстетических пристрастиях, формах бытового общения, в архетипах, мифах и традициях. Остается неясным ответ на вопрос, в какой степени эти процессы связаны с особенностями архетипического (мифологического) сознания, а в какой – с институциональной недостаточностью, когда даже субъекты с современной системой ценности самоорганизуются по архаичным закономерностям . Общественные перемены, произошедшие в последнее десятилетия, не сильно изменили эту ситуацию по-существу, скорее они коснулись фасадной части общества. Архаичность государственных институтов и общественных отношений все в большей степени противоречит социокультурным установкам новых общественных групп. Переживаемый российским обществом кризис является, в первую очередь, кризисом субъектности, во многом обусловленным процессом «запаздывающей» или «догоняющей» модернизации 90-х годов. В результате неорганичности процессов модернизации внутренний социально-культурный конфликт между отдельными фрагментами общества (группы, ориентированные на идеологию догоняющей модернизации и группы, ориентированные на традиционалистские ценности) на каком-то этапе стал доминировать над осознанием исторической общности. За более чем десять лет попыток догоняющей модернизации, страна не могла породить адекватных национальных лидеров, выработать общенациональную идеологию, сформировать внутри страны значимые политические субъекты. Налицо отсутствие или недостаточность мотивации для исторического цивилизационного творчества, в частности, предполагающей идентичность с глобальной общностью (этнос, суперэтнос) и мобилизационную компоненту (жертва текущими интересами ради стратегических). Наблюдается этническая усталость, потеря энергетики, а на политической практике – неспособность ни выдвинуть адекватных политических лидеров, ни консолидироваться вокруг значимых общественных целей. Как отмечал И. Г. Яковенко, «исследования последнего десятилетия фиксируют атомизированный характер российского общества и практическое отсутствие горизонтальных связей, формируемых по моделям общества гражданского. Постсоветский человек не просто лишен навыков и моделей их формирования, но ориентирован на альтернативные варианты. Он решает свои проблемы в системе теневых, коррупционных, клиентальных отношений. Теневой рынок трактуется специалистами как деятельная альтернатива идеальным моделям правовой демократии и гражданского общества ». Современное российское общество напоминает рассыпающийся песок, из которого не удается создать устойчивых социальных конструкций (может быть, кроме самых примитивных, самоорганизующихся по принципу «мафии»), а сами элементы общества, попадая сейчас или в перспективе в зону притяжения иных цивилизационных ядер, неизбежно теряют собственную идентичность. «В нынешней российской ситуации ведущим звеном рационализации действительности оказывается моральное сознание, сопряженное с чувством ответственности каждого за положение дел в стране, ибо маятник индивидуализации личной ответственности достиг опасного предела» . Социологи полагают, что «в нынешних условиях люди значительно чаще отмечают свою принадлежность к «малой» родине, чем к «большой», то есть в определенном смысле идентифицируются скорее с локальной, чем с социетальной общностью ». В той же работе Ю. Левада отмечает, что «навязчивый общественно значимый страх утраты социальной, национальной, личностной идентичности – характерный показатель общественного кризиса».  Фактически в качестве основной признают проблему субъектности участники методологического семинара А. Ахиезера «Социокультурные методы исследования российского общества». «Нужен новый метод, который поможет понять наше общество как расколотое, где на первый план выходит повышение способности людей противостоять дезорганизации. Культура многослойна, иерархична, внутренне противоречива. Но важнейшее, а может быть и центральное место в ней занимает программа деятельности субъекта. В повседневной деятельности люди действуют в соответствии с исторически сложившимся содержанием культуры. В любом социальном субъекте - от общества в целом до личности со всеми промежуточными ступенями между ними в виде сообществ - существует своя субкультура. Она содержит и программу деятельности соответствующего субъекта ».
Научная школа А. Ахиезера и И. Яковенко в своих многочисленных работах выдвигает концепцию исторического развития России, согласно которой безсубъектность имманентно присуща российскому обществу во все периоды его существования, а низовая социальная стихия всегда противостояла любым попыткам формирования государственности, насаждаемой исключительно сверху. «Анализ исторического опыта динамики российского общества показывает, что для истории страны была характерна острая недостаточность институционального развития большого общества, недостаточная "наполняемость" большого общества необходимыми для его нормального функционирования институтами, их незрелостью, слабой расчлененностью, ценностным тяготением к культурному и организационному синкретизму. Например, Б. Чичерин и В. Ключевский писали о слабости сословно-представительских учреждений, которые не были результатом органического развития общества, но результатом усилий правительства. Слабость институционального творчества - результат несоответствия между мощью архаики и государством» . В результате российская власть во всех ее ипостасях и во все исторические эпохи оказывается обречена на авторитаризм, тотальный контроль и безграничный патернализм.  Между тем, по мнению этой группы авторов, именно рост способности формировать институты по сути и составляет сердцевину прогресса общества. Идеологически близкий школе А. Ахиезера социолог Константин Костюк также объясняет неудачи очередной попытки модернизации именно давлением архаического пласта менталитета и социальных отношений. «При достаточно глубоком усвоении западноевропейских модернизационных моделей Россия всегда умела сохранять нетронутыми базовые структуры традиционного общества, которые и блокировали ее дальнейшее самостоятельное развитие. Наиболее очевидным видится противоречие между современными и традиционными чертами социума проявились в тоталитарном советском обществе, которое, участвуя на равных с современными демократическими обществами в технической революции, восстановило при этом основы самого архаичного досовременного социума с элементами сакрализации сознания и восточного деспотизма. Демонтаж этих структур лишь изменил формы всепроникающего противоречия между архаикой и модерном, нашедшего выражение в многочисленных контрастах постсоветской российской действительности. Переплетение старого и нового, традиции и новаций в социальной органике российского общества столь многообразно и сложно, что не позволяет применять стандартные модернизационные концепции к России ». В качестве социокультурной особенности, не позволяющей России проводить модернизацию по западноевропейским образцам, В. А. Ядов отмечает то известное обстоятельство, что «конфигурация российского общества пирамидальная, основанная на вертикальных взаимосвязях: властные структуры – граждане. Трансформации в российском обществе – результат активности социальных субъектов, акторов исторической драмы, но этими субъектами выступают не «третье сословие», как это было во Франции, не «пионеры», осваивавшие североамериканский континент, но фигуры императора, вождя, руководящей партии (точнее, ее правящей верхушки), президента и его окружения и, как мы наблюдаем сегодня, теневых олигархов и авторитетов ». Если исследователи либеральной школы сетуют на социокультурные барьеры, сохранившиеся от архаики, то антилибералы, напротив, интерпретируют неудачи модернизационного процесса аналогично, но с обратным знаком: в давлении архаичных платов они видят только плюсы. Так, по мнению Л. Мясниковой, многие черты национального характера противоречат рыночным отношениям; развитие России может идти только по пути сохранения несвободы; «такие слова, как «реформа», «демократия», «либерализм», «рынок», «свобода», не должны присутствовать в идеологии в качестве знаковых понятий – они полностью дискредитированы и ничего, кроме кодирования пустоты, не несут ». Среди «антимодернизационных» характеристик ментальности россиян, по причине наличия которых пробуксовывают рыночные реформы, называются также «патерналистские ориентации, представления о социальной справедливости, антиинтеллектуализм (только на бытовом уровне), коллективизм  .
Поиски национальной идеи, способной объединить современных россиян в политическую нацию, обычно так или иначе основываются на тех чертах и характеристиках, которые в совокупности образуют социокультурный код нации. В этой связи Игорь Чубайс  разводит понятия идентичности и национальной идеи. Согласно его дефиниции, «идентичность – это совокупность характеристик, качеств и особенностей того или иного народа, которыми он в данный момент обладает. Идентичность может сохраняться, меняться или утрачиваться. Утрата или изменение ряда свойств и характеристик ведет к изменению идентичности, а потеря или смена ключевых характеристик приводит к ее утрате или к возникновению новой идентичности. А что такое национальная идея? Это совокупность ценностей, принципов, норм, которые из многочисленных и разнородных племен, родов и масс сформировали данный конкретный народ. Поскольку народы сохраняют себя и отличаются друг от друга – можно сказать, что в свою основу они положили и сохраняют разные принципы и ценности, т.е. разные национальные идеи... Соотношение между идеей и идентичностью можно описать как соотношение между замыслом и его воплощением, между планом-эскизом здания и самим возведенным сооружением. Подобно тому как в биологии ген определяет характер вырастающего из него организма, нацидея детерминирует характер формируемого ею государства. Нацидея – это совокупность предельных (т.е. не выводимых из иных оснований), глубинных норм и правил, характерных для данного (российского) общества и отличающих его от других обществ, – это ценности принятие которых сформировало данную нацию из бесформенной массы племен и родов; – это нормы и правила, существующие объективно (независимо от того, осознаны они каждым отдельным человеком или нет), длительное время, передающиеся из поколения в поколение, – это такие базовые нормы, на которых выстраиваются иные нормы и правила данного общества. Знание национальной идеи позволяет понять историческую логику данного народа и государства и эффективно прогнозировать его будущее. Справедливо и обратное – непонимание нацидеи той или иной страны не позволяет выстроить концепцию прошлого и делает невозможным выстраивание адекватного стратегического прогноза. Отсутствие нацидеи или ее деградация ведет к разрушению страны».  За национальной идеей обязательно стоит ментальность нации, которую, по мнению В.Н. Лексина , «можно считать одной из определяющих характеристик любой цивилизации, отражающую повседневную реализацию цивилизационной аксиологии в умонастроениях и действиях частных лиц и их разномасштабных сообществ.  В  отличие от тщательно сконструированных, публично оглашаемых, официальных, динамичных и повседневно игнорируемых идеологий, ментальность часто представляется внелогичной, эмоциональной, латентной, индивидуализированной и консервативной частью социо-психологического бытия с  долгоживущим мотивировочным потенциалом. И, тем не менее,  ментальность безоговорочно признается антропологическим каркасом каждой цивилизации, а гибель цивилизаций (если это происходит не в ходе её физического уничтожения) всегда связывают с кризисом ментальности – явлением болезненным, политически и социально опасным».
В этой связи значительный интерес представляют результаты исследования, проведенного ИС РАН, посвященного проблемам «русской мечты» и «будущего России», особенно в той его части, которая связано с опросом экспертов, политологов, социологов и журналистов, о том, в чем состоит специфика «русской мечты»,  и в какой степени «места» о будущем России современной генерации россиян отражает тот социокультурный код, который исторически связан с русской нацией, русской цивилизацией. Как показали результаты этого опроса, большая часть опрошенных экспертов продолжает стоять скорее на «традиционалистских позициях», полагая, что мечты россиян остаются в рамках социокультурного поля, выработанного исторической Россией. Так половина опрошенной части экспертного сообщества согласна с тем, что существует специфичная русская мечта, лишь трети участников экспертного опроса отрицают ее наличие. При рассмотрении мнения сторонников наличия русской мечты, ответы можно условно разделить на две группы: русская мечта как повседневные интересы, которые находят выражение в повседневном наборе желаний по поводу политических и экономических практик и мечта как фундаментальное устремление, неразрывно связанное с цивилизационными особенностями русского народа. Если к набору повседневных интересов относятся разного рода запросы, которые носят стандартный характер и подобные ответы не могут быть обобщены до перечня конкретных практик, то к цивилизационным характеристикам русской мечты эксперты относят:
• Православие
• Сильная централизованная власть
• Имперская внешняя политика
• Духовность в противовес меркантильности
Особое значение при рассмотрении вопроса наличия или отсутствия русской мечты играет обращение к историческому прошлому. Следует обратить внимание, что и сторонники, и противники идеи наличия специфичной русской мечты, обращаются к прошлому России в качестве аргумента а) ее наличия в виде неартикулированных символов и спроса на них, б) в качестве примера того, что было и оказалось утрачено. Среди экспертов не оказалось однозначного мнения по поводу того, происходит ли возврат в современном обществе к идеалам исторического прошлого. На вопрос о том, считают ли они, что в современном российском обществе происходит возрождение идеалов прошлого: советского и досоветского, мнения демонстрируют разброс: ; часть экспертов согласилась с подобным возрождением, ; высказало отрицательную точку зрения. Остальные представили другое мнение, которое разделилось по следующим направлениям:
• возрождение идеалов прошлого характерно для отдельных групп общества, с которыми могут быть не согласны другие группы россиян;
• возрождение происходит, но носит характер мифологизации, когда ценностям и идеалам прошлого приписывается то, что не совсем было им присуще в прошлом;
• возрождение имеет место быть, но носит характер неидеологический и политический, а повседневный, когда события исторического прошлого становятся государственными праздниками, а люди лишь отдают должное прошлым поколениям;
• возрождение происходит, но носит отрицательный характер и тормозит развитие российского общества в позитивном направлении.
Одним из ключевых моментов, который позволяет судить как о наличии или отсутствии специфичной русской мечты, так и о том, в какой степени характерно для россиян возвращение к идеалам исторического прошлого, является вопрос, насколько однородным является российское общество или в нем существуют значительные идейные и мировоззренческие разломы. Как показали результаты исследования, подавляющее большинство экспертов согласно с наличием значительных расхождений в ценностях и мировоззрении разных групп россиян. С подобной констатацией согласилось 39 экспертов из 44. При описании подобного раскола разные группы экспертов используют следующие подходы:
• эксперты описывают раскол в российском обществе на манер шкал: образованности в противовес необразованности, модернизации в противовес традиционности и т. п., предполагая, что в российском обществе существуют группы, характеризующиеся высоким и низким положением на подобных осях.
• раскол в мировоззрении российского общества связывается экспертами с социально-демографическими и статусными характеристиками россиян. «Линии водораздела» по мнению ряда экспертов проходят по материальным, поколенческим, образовательным, городским и сельским стратам.
• раскол объясняется сосуществованием в российском обществе отдельных культурных типов, которые связаны с противоречивой историей российского общества и существованием различных субкультур в рамках большого и неоднородного государства.
В ходе исследования экспертам был задан вопрос, считают ли они, что современное российское общество может быть объединено (мобилизовано) общими идеалами. Несмотря на признание большинством экспертов наличия раскола в российском обществе, подавляющее их большинство верят в возможность мобилизации россиян под флагом общих ценностей: 31 эксперт из 44 согласились с этим. При этом следует обратить внимание, что комментарии по поводу ценностей, которые могут оказать мобилизующий эффект, можно условно разделить на 2 группы:
• Экстремальные ценности, которые сплотят россиян в условиях общей национальной катастрофы: войны, стихийного бедствия, угрозы распада страны;
• Повседневные ценности добра, с которыми согласен каждый, как то: благосостояние общества, здоровье детей, правовое государство и т п.
Из тех, кто не согласился с возможностью объединения россиян под общими идеалами главным аргументом был серьезный ценностный раскол в обществе. В ходе проведения исследования экспертам было предложено прокомментировать результаты общероссийского опроса, по результатам анализа данных которого к числу фигур, воплощающих народные чаяния, были отнесены такие разнородные исторические и политические деятели, как святые подвижники (Серафим Саровский, Матрона Московская), Петр I, В.И. Ленин, В.В. Путин. Комментарии, данные на этот счет, можно условно разделить на три группы:
• Все эти фигуры могут быть объединены спецификой восприятия образов. Главным для этого является не идейная общность персонажей народных чаяний, а их роль и место в восприятии обществом;
• Эти фигуры воспринимаются как воплощающие народные чаяния разными группами общества, у которых свои особые представления о идеалах и ценностях;
• Тот факт, что все эти группы объединены как отражающие народные чаяния говорит о незрелости российского общества и его подверженности влиянию пропаганды.
Как показывали результаты исследования, в экспертном сообществе отсутствует общая точка зрения по поводу масштаба протестных настроений в российском обществе и трактовки их сути. Мнения экспертов разделились на три равные группы, одна часть участников опроса согласна с утверждением, что в современной России лишь малозначительная часть общества протестует против власти, а основная масса довольна путинской Россией. Другая группа высказывается в пользу мнения, что недовольство в обществе распространено широко, но граждане понимают, что существующее положение дел лучше ельцинского периода, третья группа экспертов представила «другое» мнение. Следует обратить внимание, что другие мнения в большинстве своем представляли общественную ситуацию в современной России в более отрицательном свете, чем варианты, предложенные выше:
• Ситуация в общественной жизни крайне негативная, но обществу ничего не остается как терпеть поскольку лучше быть не может
• Ситуация негативная не по причине правления Путина, а в силу того, что общество развивается в принципе по неправильному вектору развития.
На вопрос о том, насколько демократичным будет российское общество, большая часть опрошенных указала, что российская демократия будет обладать набором специфичных качеств, треть экспертов сказала о том, что российское общество обязательно станет демократичным, это лишь вопрос времени. Следует обратить внимание, что предложенные варианты ответов представляют собой не полярные точки зрения, а альтернативы с различными акцентами. Среди ответов, отнесенных в пользу специфического сценария развития демократии, встречались комментарии, которые можно отнести к двум группам:
• Указание на то, что демократия сама по себе не является универсальным феноменом, поэтому, говоря о российском обществе, следует изначально иметь в виду, что демократия здесь будет обладать специфическими свойствами. В добавок к этому в подобных ответах часто встречаемым было указание на то, что сама по себе демократия как феномен развивается и никто не знает, что она будет представлять из себя в странах Запада в будущем;
• Перечень специфических качеств, которыми будет обладать российский вариант демократии, к которым относились различные формы централизованной и авторитарной власти, а также многочисленные другие особенности.
На вопрос о том, считают ли опрошенные, что существуют значительные отличия в трактовке понятия демократия правящим классом и населением страны, большая часть опрошенных (29 экспертов) согласилась с подобными расхождениями, 10 экспертов отметили, что отличий нет. При этом в комментариях к ответам о наличии специфики эксперты указывали следующие причины:
• В общественной среде ценности демократии имеют преимущественно иное содержание, чем среди правящего класса и элиты, которая более образована, понимает конкретные механизмы воплощения демократических институтов, озабочена решением своих, зачастую связанных с бюрократическими особенностями вопросов. Сюда же можно отнести критические комментарии о том, что правящий класс оторвался от интересов народа и действует сугубо в своих интересах.
• Другая группа комментариев связана с указанием на то, что ни элита, ни общество по большому счету не заняты решением вопросов о демократизации политического устройства. И для тех и для других более насущными и требующими срочного решения являются вопросы текущей повестки дня: повышения благосостояния, создание эффективных механизмов управления государственными институтами.   
На вопрос заданный в формате закрытого, есть ли перспективы у России стать правовым государством, 2/3 экспертов говорят об этом как о возможности далекого будущего, 1/3 как о ближайшей перспективе. Значительные расхождение возникли в оценке будущей модели решения национального вопроса в российском обществе. Для выбора экспертов были предложены две альтернативы и возможность выбрать «другое» с оставлением комментариев. Треть участников исследования согласилась с тем, что будущее страны в многонациональном государстве, сохраняющем черты имперскости, треть указала, что будущее в формировании гражданской нации, где будут доминировать русские, треть привела комментарии, общее содержание которых можно привести как то, что возможно развитие третьего пути, когда будет существовать многонациональное государство вне рамок государства как Империи. Разброс мнения характерен для экспертов при оценке состояния антизападных настроений российского общества в будущем. Треть согласна с тем, что антизападные настроения со временем сойдут на нет, треть считает, что они будут усиливаться, треть выбрала иной вариант, в котором общая суть приведенных комментариев сводится к следующим направлениям мысли:
• Антизападные настроения будут в той или иной форме присутствовать всегда в российском обществе. Это нормальная ситуация:
• «Антизападные настроения сойдут на нет, при условии роста благосостояния и образованности граждан.

Отсутствие общего мнения и принятие противоречивых позиций различными группами экспертов характерно и по вопросу об отношении к роли религиозных институтов в жизни российского общества в будущем. Треть экспертов считает, что религиозные институты и, в особенности, РПЦ будут иметь огромное влияние на жизнь россиян в будущем, треть считает, что влияние будет незначительным, треть выбравших другой вариант ответа в комментариях говорит о следующих вариантах роли Церкви в жизни государства:
• Церковь будет оказывать значительное влияние, но не огромное,
• Церковь может стать идеологической частью государственного аппарата,
• Если российской общество будет развиваться в правильном направлении, то влияние церкви сойдет на нет.
При ответе на вопрос о том, считают ли эксперты, что у русского народа есть специфическая «русская мечта», порядка половины согласились с ее наличием, треть участников опроса высказались отрицательно, а малая часть указала комментарии, позволяющие отнести их ответы к другому мнению. Следует обратить внимание, что, несмотря на подобное разделение ответов, граница между высказавшимися за «русскую мечту» и «против» достаточно условная, поскольку в комментариях многие сторонники и противники этого указывали, что русская мечта была раньше в истории, но сейчас ее либо нет, либо она носит не артикулированный до конкретных символов и идей характер. При этом если эксперты, отметившие, что русская мечта есть, обращали внимание на историческое прошлое России в пользу аргумента о специфичности русского народа, то противники подобной точки зрения во многих комментариях обращались к историческому прошлому как к тому, что было когда-то, но безвозвратно ушло. Можно охарактеризовать эти две точки зрения, как общие по модальности – приводимым фактам, но разные по их оценкам и приданию смысла. Характеризуя ответы согласившихся с наличием русской мечты, необходимо обратить внимание, что комментарии на этот счет можно разбить на 2 основных вида: 1 вид: «Мечта как повседневные интересы» – представление о русской мечте как наборе желаний по поводу решения насущных вопросов, которые главным образом направлены на решение текущих политических, экономических вопросов и 2 вид: «Мечта как фундаментальное устремление» – преставление о русской мечте, как о фундаментальной характеристике, неразрывно связанной с цивилизационными особенностями русского народа. Высказывания первого вида «Мечта как повседневные интересы» первостепенное внимание уделяли тому, какова специфика повседневной жизни российского общества, его взаимодействия с властью, решения экономических и политических вопросов. Обобщая сказанное экспертами в этом русле, следует отметить, что в подобном контексте русская мечта предстала как набор отдельных практик, которые специфичны в отдельных нюансах воплощения:
 «Русской мечтой можно назвать желание иметь полные гарантии от государства при сохранении личной свободы и удовлетворении основных потребностей, причем так, чтобы сохранялся "общинный" порядок решения споров, а все граждане находились в примерно равных условиях независимо от их способностей и возможностей и никто "не высовывался" слишком далеко из общего ряда.  Есть существенное отличие от западных обществ, где размер дохода жестко ставится в зависимость от трудового вклада, где поощряется индивидуальная инициатива и, главное, ответственность за свой уровень жизни несет сам человек, а не государство»;
 «Чтобы у меня все было, и чтобы мне за это ничего не было. Русская мета незлобива и неагрессивна, по крайней мере не предусматривает принесение вреда другим для достижения собственного успеха»;
«В принципе, "русская  мечта" напоминает "американскую" -  мечту об обществе, где жизнь каждого человека становится лучше, и  где каждый имеет возможность получить то, чего он заслуживает  в соответствии со своими способностями и достижениями»;
«Чтобы нас любили (вар.: боялись, уважали, содержали  и т.п.) все прочие народы, а мы не прилагали бы для этого никаких специальных усилий. Впрочем, это не слишком оригинальная мечта - судя по всему, примерно того же хотят, например, греки».
Комментарии второго вида «Мечта как фундаментальное устремление»  большей частью были пространными, повествующими в целом о специфике русской цивилизации, социокультурных особенностях русского народа. В данном случае в комментариях многих экспертов речь заходила не о вариантах реализации отдельных практик в повседневной жизни, а о религиозных и мировоззренческих особенностях российского общества. Обобщая все сказанное экспертами в этом направлении, имеет смысл выделить следующие основополагающие черты русской цивилизации и, соответственно, мечты: 1) православие, 2) сильная государственная власть, 3) имперская внешняя политика, 4) примат духовного в противовес меркантильному.
1. Православие как основа русской души и цивилизации
 «…у России есть специфичная мечта. С. Хантингтон в работе "Столкновение цивилизаций" говорит о том, что Россия - это отдельная цивилизация, которая не относится ни к Европе, ни к Азии. В основе любой цивилизации лежит религия. Православное Христианство - это основа русской цивилизации и, соответственно, специфической "русской мечты"».
«Русская мечта имеет догматическое основание, так как в русской мечте утверждалась вечная истина – Бог и вечные ценности – заповеди, которые противостоят всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений и событий. Именно поэтому русская мечта как царство Божие на земле – имеет трансцендентальный и религиозный характер, системообразующих началом которого являлось православие».
«Русская идею можно выразить как общество Правды. У этой "Русской Правды" есть следующие измерения: религиозное - Православие; социально-экономическое - социальное государство; политическое - смешанная модель из автократии и народовластия; культурное - русская культура и язык; геополитическое - Россия как "удерживающее" начало, миротворец в международных отношениях и защитник Христиан».
2. Сильное централизованное государство во внутренне политике
 «Специфика - в патернализме. Но надо подчеркнуть, что, сохраняясь именно как краеугольный камень "русской мечты", он почти не препятствует адаптации российских граждан к новой реальности - поскольку в реалистичность патерналистских упований они верить нимало не склонны. Мечта - отдельно, жизненные стратегии – отдельно».   
3. Имперская внешняя политика
«Другой особенностью русской цивилизации, которая отчасти связана с Православием, является самоопределение через имперскую миссию. С самого начала складывания российского государства в 15 - 16 вв. Россия идентифицировала себя как наследницу римской (Византийской) империи. Титул царя (цезаря) указывал на подобную преемственность, концепция Москва 3 Рим после падения Константинополя стала основой национальной идеи. На протяжении последних 5 столетий Русь, Российская Империя, Советский Союз - это империи, стремящиеся к миссионерству истины. В основе русской мечты лежит, может быть, не совсем артикулированная и обозначенная идея, что русский народ ближе к Богу, ближе к истине и его задача продвигать эту истину на мировой арене. Быть активным деятелем в политической сфере. Россия всегда представляла себя единственным в мире центром своей национальной идеи, на которой лежит миссия продвижения этой истины и защиты малых "православных" (впоследствии "социалистических") народов и их правительств. Те или иные конкретные формы мечты, которые появляются в российском обществе, пронизаны этой подразумеваемой установкой»;   
 «…геополитическое - Россия как "удерживающее" начало, миротворец в международных отношениях и защитник Христиан».
4. Духовные искания в противовес меркантильному интересу
 «…русская мета всегда была связана с духовными поисками и не сводима к потребительским корзинам»;
 «…в этом состоит кардинальное отличие русской мечты. Мечты о правде, а не о сытости»;
 «Русская мечта - спасение России, а затем и всего человечества от чего-то очень страшного: духовного падения в лапы Прометея, чревоугодия, меркантилизма, культа потребления, исламского фашизма, иудейского заговора. Не важно чего! Главное – спасение – и от чего-то очень-очень страшного и опасного. Другие европейские народы хотят в основном успеха, свободы, достатка, богатства, силы, но русский человек мечтает об установлении правды на земле, о духовном спасении.  Россия ждет своего усатого Пророка».
Основная часть экспертов разделилась примерно на две группы. Одна половина экспертов предоставила «другое» мнение, которое представляет собой иное описание того, как советские и досоветские идеалы с одной стороны отразились в настоящем, а с другой – оказались изменены. Другая половина разделилась на две части, одна из которых считает, что советские и досоветские идеалы – это часть минувшей истории и тех, кто думает, что эти идеалы прошли проверку временем.
Следует обратить внимание, что ответы на данный вопросы следует трактовать как ключевые к понимаю того, существует ли специфическая российская мечта, поскольку при ответе на вопрос о мечте большая часть экспертов увязывала наличие специфической русской мечты с тем, в какой степени историческое прошлое России может быть воплощено в настоящем.
Характеризуя возвращение к советским и досоветским идеалам, эксперты демонстрировали 4 ключевых группы мнений. 1. «Возвращение характерно для отдельной части общества» – возвращение к идеалам прошлого характерно для отдельных групп, которые смотрят на прошлое страны и на символические образы иначе, чем другая часть населения, 2. «Возвращение через мифологизацию» – возвращение имеет место быть, но при этом представляет собой не воспроизведение идеалов и ценностей, которые были в прошлые периоды истории, а мифологизацию прошлого и приписывание образам старины того содержания, которое, во многом, им не было присуще. Происходит придание нового значения старым идеалам, которым они по факту не обладали. Традиция, таким образом, выдумывается и приписывается символам прошлого.  3. «Неидеологическое возвращение» – возвращение к идеалам прошлого можно повсеместно встретить в российском обществе, но оно носит характер неидеологический, а повседневно бытовой, когда почитаются ветераны войны, праздники истории становятся государственными праздниками. Идеалы сохранились на уровне отдельных праздников, которые неотделимы от общечеловеческих ценностей. 4. «Возвращение носит отрицательный характер» - в комментариях этой группы ответов, фиксируется, что возвращение к идеалам старины как советской, так и досоветской носит отрицательный характер и тормозит развитие российского общества.
1. «Возвращение характерно для отдельной части общества»
«Какие-то прежние идеалы сохраняются, даже досоветские (есть же у нас и убежденные монархисты). Разные группы россиян по-разному эти идеалы воспринимают. И все же многие советские ценности прошли проверку временем, даже несмотря на то, что они сейчас отвергнуты;
«И да, и нет, потому что полагаю, что для модели «четырех» Россий этот ответ будет иметь разные вариации для разных типов страны»;
«Значительная часть старшего поколения и совсем небольшая, но стабильная часть молодежи разделяют советские идеалы. С естественным убыванием группы старших возрастов советские идеалы уйдут в прошлое, но не исчезнут бесследно. Досоветские идеалы оказались жизнеспособны и увеличивают свое присутствие в массовом сознании. Не исключены рецидивы возвращения к ценностям советского социализма, не они не повернут истории».
2. «Возвращение через мифологизацию»
«Можно совместить 1 и 2 вариант: и да, и нет. Многие советские идеалы подтверждены временем, например, что интернационализм в многонациональном государстве играет однозначно положительную роль, объединяет народы, позволяет сосредоточиться на других важных вопросах, той же экономике. Но об интернационализме мало говорят, лишь недавно вновь его вспомнили, но как-то стыдливо упоминают; однако приходится всем признать, что это благо для нас. Хотя советская идея коллективизма, выросшая из досоветской идеи «соборности», «общинности», в нашей стране уже не подтверждается практикой: общество атомизировано, превалирует закон «каждый за себя», характерный для капитализма. К сожалению, многое позитивное из нашего прошлого выкинуто и/или опорочено, а самое плохое, наоборот, культивируется (отсюда столь странные оценки деятелей прошлого, того же Столыпина, которого так сейчас превозносят, при этом намеренно забывая, что бытовали не без основания в свое время устойчивые выражения: «столыпинские вагоны», «столыпинские галстуки», т.е. висельные веревки)»;
«Не то чтобы была неверна позиция номер 2, но все же есть нюанс - мы видим некое демонстративное возвращение к выдуманным идеалам Советского общества. То есть, тем, каких и не было, но которые придумал социум и которые превратились в исторический миф»;
«Рецепция советских ценностей и идеалов безусловно имеет место, однако она а) имеет избирательный характер (это показывают и исследования социологов), б) накладывается на новые социокультурные модели. Поэтому это не просто "старое на новый лад", это по существу новая реальность».
3. «Неидеологическое возвращение»
«Смотря что считать идеалами. Если "коммунизм как светлое будущее человечество", то нет. В области идеологии идеалы сменились. На уровне базовых ценностей (семья, дружба, взаимовыручка, патриотизм, осознанный на личном уровне) - идеалы остались. Другое дело, что их не считают легко достижимыми. В сфере идеологии безусловно осталось как ценность уважение к ветеранам Великой Отечественной и гордость за Победу в 1945-ом, любовь к детям и стремление дать им нечто "лучшее", патриотизм на уровне "да, я россиянин, и пусть наша страна не лучшая, но не вам, иностранцам, об этом судить!" ("еду я на Родину - пусть кричат "уродина", а она нам нравится..." и т.п.), уважение к профессии учителя и врача (даже при несозразмерности зарплат). С другой стороны, престиж армии и особенно милиции упал почти до нуля»;
«Некоторые советские идеалы, которые носили общечеловеческий характер ,остаются»;
«В той степени, в какой т. н. "советские" и "досоветские" идеалы были просто жизненными идеалами, они сохраняются. Те или иные ценности предшествующих эпох по-прежнему сохраняют свою силу, но мы живём в новой реальности».
4.«Возвращение носит отрицательный характер»
«Да, к сожалению наблюдается нарастающее возвращение к советским, то есть "кликовым", общинным, соборно-авторитарным (по происхождению -- родовым, патриархальным) социальным отношениям. Именно они являются социальной базой и безграничной коррупции в стране, и низкой конкурентоспособности России на международных рынках»;
«Образец некорректного вопроса. Во-первых, советские и досоветские идеалы - сугубо разные и преимущественно противоположные вещи. Во-вторых - да, наблюдается возвращение к некоторым (не ко всем) советским ценностям, несмотря на то, что испытания временем они как раз не выдержали. И это чрезвычайно дурно; это и лишает страну будущего».
При ответе на вопрос о том, существуют ли значительные отличия в видении россиянами пути дальнейшего развития страны, подавляющее большинство экспертов выразило единодушие в признании наличия идейного раскола в российском обществе. При этом, несмотря на подобное согласие, обращает внимание наличие принципиальных расхождений в характеристике отличий в мировоззрении россиян и описании причин их возникновения. Практически все опрошенные соглашаются с тем, что расхождения между различными слоями жителей России носят глубокий характер, но по-разному оценивают суть этих расхождений и те социальные группы, которые являются носителями этих оппозиционных мнений. Одна группа экспертов характеризовала мировоззренческий раскол российского общества через образ, напоминающий шкалы, у которых есть высокое и низкое положение, положение со знаком плюс и обратное – со знаком минус. Другая группа экспертов первостепенное внимание при описании раскола обращала на социально-демографические различия в российском обществе, которые обуславливают отличия в мировоззрении и ценностях, третья группа экспертов говорила о наличии среди россиян различных культур, которые вызывают расхождение в принятии ценностей.
Социокультурные типы
Другая часть ответов участников исследования объясняла отличия в трактовке мечты существованием отличных социо-культурных типов в российском обществе. Многие из подобных типов, по мнению представителей этой группы опрошенных, определены спецификой переломов российской истории.
«В российском обществе есть следующие линии разлома, которые сформировались достаточно давно и до сих пор сохраняют свою значимость. Первая линия разлома была заложена Петром 1 в результате насильственной европеизации правящего класса. Последствием этого стало то, что российская элита (т.н. образованный класс) мыслит себя отдельно от народа и во многом относится к его традициям и представлениям с чувством превосходства. Подобные установки в 19 - 20 вв. стали отличительной чертой интеллигенции, которая "ориентиром" для истины берет ценности западной европейской цивилизации. Другая линия разлома образовалась в 20 веке и на сегодняшний день проявляется в том, что существует 2 консервативных лагеря: коммунистический и национал-патриотический. Обе группы выступают в защиту традиционных ценностей, используют схожую риторику, выступают совместно в поддержку социалистических и державнических идеалов, но при этом относят себя к враждебным лагерям: один видит воплощение идеалов в советском прошлом, другой - в периоде существования царской России. Одни считают непререкаемым авторитетом идеи Марка, Энгельса, Ленина, Сталина, другие - апеллируют к православию и идеям русских царей. В результате можно констатировать, что современное российское общество, будучи во многом индифферентным, несет в себе отражения противоречий трех полюсов: с одной стороны "европоцентристы" против консерваторов, которые с другой стороны раздроблены на коммунистов и националистов. При этом лишь относительно малая часть общества является убежденными сторонниками этих трех течений, но основная масса в той или иной степени или склоняется к одному из этих полюсов или причудливым образом соединяет в своем мышлении эти три направления»;
«Водораздел проходит между старым и новым, исторически сложившейся культурой и современными социальными отношениями. Следует говорит и о социокультурном противоречии и о социокультурном расколе в стране по этой "разделительной линии". Современные социологические методологии и методики не позволяют по указанному критерию классифицировать группы, слои, страты. Надо сконцентрироваться на количественном изучении исторически сложившихся стереотипов культуры  (их около 20) в менталитете социальных слоев, чтобы дать ответы на поставленные вопросы о количестве "Россий" в современной России».
«Метафоры насчет трех, четырех или пяти Россий имеют право на существование, если не забывать о метафорическом статусе этих концептов. Единства в представлениях о будущем, разумеется, нет.  Если иметь в виду представления о желаемом будущем, то они различаются сообразно ценностным и идейным установкам граждан: тут и "советский" традиционализм, и отличный от него необольшевизм, и различные вариации на тему национализма, и либерализм, и зарождающийся, кажется, левоцентристский ценностно-идеологический комплекс. А если имеются в виду представления прогностические, то указать "разделительные линии" не возьмусь»;.   
При ответе на вопрос о том, существуют ли общие идеалы, которые способны сплотить российское общество, большинство экспертов согласилось с тем, что подобные идеалы существуют. При составлении комментариев о том, в чем подобные идеалы могли бы найти выражение, основная часть мнений согласных с наличием подобных целей разделилась на две части. 1. «Мобилизация в экстремальной ситуации» Первая группа экспертов указывала на то, что российское общество могло бы сплотиться в условиях экстремальной ситуации: в условиях войны; в условиях решения вопроса о выживании нации в принципе; в условиях природных катаклизмов; вопроса целостности страны 2. «Набор универсальных добрых тезисов». Эта группа ответов экспертов называла в качестве мобилизующих стандартный набор позитивных тезисов, которые являются постоянными в повестке дня любой дискуссии о справедливом общественном устройстве: идеи социальной справедливости, равенства, верховенства закона и т п. Те кто высказались против того, что российское общество может быть мобилизовано с использованием идеалов, главным аргументом было то, что на сегодняшний день в российском обществе раскол настолько серьезен, что никакое объединение невозможно.
«Мобилизация в экстремальной ситуации»
«Конечно :) выживание. Война. Общий враг. Это если классический мобилизационный инструментарий по К.Шмитту.  Византизм - К.Леонтьев; сегодня эхо -"Третий Рим" - В.Найшуль.  Все зависит от того, какова цель мобилизации. Перестройка в государство - одно, либерализация экономики - другое, соборность - третий комплекс "идей", идеологем в данном случае, т к речь о социальной инженерии»;
«Вероятно, идея защиты отечества от внешних сил (от внутренних - пока не получается защитить, тех же коррупционеров, к примеру). А самое возможное в перспективе – это идея выживания нации, сохранения такой страны, как Россия, ее территории, независимости, в том числе экономической, а главное – народа, который сейчас продолжает вымирать, несмотря на радужную статистику (качество населения стремительно ухудшается, в т.ч. благодаря бездарным и опасным «реформам» образования, здравоохранения и пр.)»;
«Мобилизовать могла бы только серьезная внешняя угроза, некие природные или техногенные катаклизмы, которые пришлось бы преодолевать "всем миром", не рассчитывая на власти. К счастью, этого нет».
«Нет будущего у общих идеалов»
Среди тех, кто сказал, что таких целей нет главными аргументами были высказывания обращающие внимание на то, что современное российское общество расколото:
«Все расколото, все общество. Есть только цель – жить лучше, но это понимается по-разному, по-разному и влияет на дальнейшее развитие страны. Вряд ли что-то сейчас способно сплотить общество»;
«В условиях, когда в обществе господствует и нарастает социокультурный раскол, общие идеи и цели отсутствуют, хотя могли бы быть найдены и обсуждаемы».. 
 
БРЕНД РОССИИ
Экспертам было предложено привести перечень культурных символов, символов российской государственности и набор ключевых событий в истории страны.
Культурные символы
Если выделить наиболее часто встречаемые культурные символы в ответах экспертов, то к ним в первую очередь оказались отнесены деятели «классического периода» российский культуры XIX – начала XX веков: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Чайковский, Прокофьев, Блок. Эти культурные деятели встречались в ответах подавляющего числа участников исследования. С меньшей частотой в ответах экспертов можно было встретить культурные символы Советского периода российской истории: Маяковского, Высоцкого, Эйзенштейна, Шолохова, Хачатуряна, Уланову, Бродского, Пастернака. В третью очередь по частоте упоминания назывались Православные символы духовности и культуры: Сергий Радонежский, Андрей Рублев, Серафим Саровский. К символам, упоминаемым в третью очередь по частоте, также можно отнести известных деятелей поп-культуры последних десятилетий: Цой, Пугачева.
Исторические и государственные деятели
К числу наиболее часто упоминаемых в равной степени можно отнести государственных и политических деятелей как Российской Империи (XVIII – XX века): Петр I, Екатерина II, Суворов, Александр II, Столыпин, так и исторических персонажей Древней Руси: Иван Калита, Иван Грозный, Александр Невский, Дмитрий Донской. Несколько реже встречались указания на деятелей истории Советского Союза: Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Жукова, Гагарина. В наименьшей степени эксперты вспоминали современников: Ельцина, Путина, Горбачева.
Исторические события.
В отношении исторических событий следует отметить, что все три ниже выведенных на основании частоты упоминания экспертами типа, встречаются часто и разница в них не столь значительная, как в группах культурных и исторических деятелей. Наиболее часто упоминаемыми стали: Великая Отечественная Война (1941-45 гг), Отечественная Война 1812 года. Также часто упоминаемыми, но несколько реже оказались неоднозначные события XX века: распад СССР, Октябрьская Революция 1917 года. В третью очередь по частоте упоминания в ответах экспертов оказались события истории Древней Руси: Куликовская битва, Освобождение от татаро-монгольского ига, собирание земель вокруг Москвы.
НАРОДНЫЕ ЧАЯНИЯ
Участникам экспертного опроса был предложен для оценки социологический факт, по результатам анализа данных общероссийского репрезентативного опроса олицетворением народных чаяний стали такие разнородные фигуры исторического прошлого и политического настоящего, как: Петр I, святые подвижники (Сергей Радонежский, Серафим Саровский, Матрона Московская и др.), а также В. Ленин и В. Путин. Мнения экспертов по интерпретации этого социологического факта можно условно разделить на три группы: 1 группа «Общность образов» - ответы этой группы экспертов указывают на то, какие общие черты объединяют столь разнородных деятелей истории. В ответах подобного рода указывалось в первую очередь на близость с образов этих персонажей и специфики их восприятия в массовом создании. Особое значение придавалось символическому смыслу и специфики народного прочтения этих смыслов, нежели конкретным идейным предпочтениям, которые характеризуют взгляды этих деятелей. Вторая группа ответов «Смешение предпочтений разных общественных групп» обращала внимание на то, что в данном случае возможно совмещение предпочтений различных групп опрошенных с противоречивыми представлениями о прошлом страны и ценности символических образов. В результате образовалась ситуация, когда воплощением народных чаяний оказались противоречивые и несовместимые друг с другом исторические и политические деятели. Третья группа высказываний «Образы незрелого общества» по поводу обнаруженного парадокса массового сознания указывает на то, что этот факт свидетельствует о незрелости российского общества, его невозможности воспринимать историческое прошлое так, как оно того заслуживает.
 «Общность образов»
«Вполне объяснимо: у них было нечто общее – они думали о людях прежде, чем о себе (можно вспомнить, к примеру, как заболел и умер Петр, он спасал в реке утопающих), а по Путину - сыграла пропаганда»;
«Российская история была противоречива. На смену Православию, Самодержавию, Народности, пришли идеи Свободы, Равенства и Братства. При рассмотрении образов прошлого логика отходит на второй план, на первом - представление о родном, своем. И к своим родным в той или иной степени относятся и В.И. Ленин и святые подвижники. Это как отношение к своей семье, где есть люди разных убеждений и качеств, но все они родные. Эти персонажи часть общего прошлого, они оказали влияние на символы и образы, которые пришлось с детства впитать каждому»;
«Это предсказуемый  - внутренне противоречивый, но внешне логичный результат. Судя по всему,  для респондентов все перечисленные деятели  являются олицетворением идеального образа России, в котором ключевые элементы - сильная государственная  власть, спасающая страну от смуты и грозящего распада (Петр1, В.Путин,  В.И.Ленин и Владимир Красное солнышко);  вера и подвиг во имя веры (святые подвижники и Владимир красное солнышко); социальная справедливость  (В.И. Ленин); милосердие (святые подвижники)»;       
«Не видя инструментария исследования, комментировать это было бы безответственно, но перечисленные фигуры отнюдь не кажутся мне очень уж разнородными. Ни А.Пушкина, ни С.Разина, ни А.Сахарова, допустим, я здесь не вижу...»;
«С одной стороны, тяга к смиренномудрию, духовному пути эволюции, серединному между техноцентричным и духовным, с другой стороны вера в чудо и короткие и силовые методы решения сложных проблем»;
«Наверное это  особенность национального характера -  своеобразное сочетание "кнута и пряника". С одной стороны, есть некая потребность в  твердой воли, "твердой руке", которая должна наводить порядок, но и должно быть что-то более могущественное - "вера в чудесное и справедливое";
«Все указанные фигуры (государственные в меньшей степени религиозные в большей) олицетворяют идею подвижнического служения своей стране и высокие духовные ценности. Эти ценности прямо противоположны тем меркантильным ценностям, которые в последние десятилетия  связаны с целями построения современного рыночного государства».
 «Образы незрелого общества»
«Это отражение растерянности людей, непонимания происходящего, что в принципе типично, видимо, для народа, перешедшего на более низкий формационный уровень. А также раскола в обществе, т.к. слишком разноплановы перечисленные деятели»;
«Странно, что в списке нет Сталина. Наверное, он не входил в карточку опроса. Это тоже говорит о том, что  у нас нет общего видения прошлого. И будущего. Отсюда такая эклектика»;
«Люди крайне мало знают об исторических деятелях и руководствуются в основном образами, почерпнутыми из фильмов, рекламы и даже лубка. Плюс играет роль пропаганда на государственном уровне. В массы внедряется образ мудрого и доброго царя, которому люди во имя собственного благополучия должны подчиняться, или святых мучеников, готовых жертвовать собой во имя высоких целей. среди этих образов нет ни одного, кто действовал бы в интересах индивидуальной свободы. Все они - порождение идеологии "сильного государства", управляющего покорной и безропотной, часто обделенной и нуждающейся в помощи, лечении, вразумлении, защите  и т.п. массой»;
«Этот опрос фиксирует эффективность пропагандируемой идеологии, в которой история вписывается в единый непрерывный нарратив, травмы замалчиваются, и запоминаются только достижения»;
«При нашем посттоталитарном мышлении, естественно, самыми великими кажутся те, у кого самая сильная рука. А резкое "выметание" коммунистических идолов создало вакуум, который проще всего заполнился православными фигурами»;
Участникам опроса были предложены 2 закрытые альтернативы, которые фиксировали бы их отношение к масштабу протестных настроений в обществе. Первый вариант предполагал согласие с тем, что масштаб протеста в стране незначительный и в протестных акциях участвует меньшинство населения страны, второй вариант означал согласие с тем, что значительное число граждан России недовольны существующим положением дел в стране, но считают «путинскую Россию» лучше предыдущих периодов и поэтому предпочитают согласие с положением дел протесту. Если рассматривать предпочтительность этих двух закрытых вариантов, то вдвое большее число экспертов выбрало вариант, указывающий на более серьезный протестный потенциал общества, где недовольство является широко распространенным, а низкая протестная активность относительно страны в целом объясняется нежеланием жителей рисковать вернуться к предыдущим периодам нестабильности.
Настоящий вопрос также подразумевал вариант другое с оставлением развернутых комментариев. Этот вариант выбрала треть опрошенных экспертов. Если обобщить основную тенденцию, которая прослеживается в большом количестве «других» ответов, то можно сказать, что эти ответы указывают в большей степени на значительное недовольство обществом текущей общественной ситуации. Основную массу «других» ответов можно условно разделить на две группы: 1. Ситуация в общественной жизни крайне негативная, но обществу ничего не остается как терпеть поскольку и 2. Ситуация негативная не по причине правления Путина, а в силу того, что общество развивается в принципе по неправильному вектору развития.
1. Ситуация в общественной жизни крайне негативная, но обществу ничего не остается как терпеть поскольку
«Недовольны на самом деле все. Просто раньше было намного хуже, и повторения хаоса 90-х никто не хочет»;
«Ситуация меняется на глазах. Опять же, неправильно поставленный вопрос дал неправильный ответ; россияне были за любую стабильность после усталости от революции - был бы нацизм, они были бы за нацизм, был бы либерализм - за либерализм. Они голосовали за то, чтобы больше ничего не менялось. Теперь назревает запрос на полный разнос системы, увы»;
«Настоящая Россия всех устраивает в силу всеобщего слабосилия, но это как грех, который когда-нибудь, но надо избыть»;
«Все познается в сравнении: «путинскую» страну сравнивают с ельцинской и горбачевской (для большинства граждан- это просто ужас), про брежневские времена уже плохо помнят или знают, тем более, что они-то были весьма разными (поздний этап той эпохи- застой, но в начальном периоде все видели благо, что находило и объективное отражение в экономических показателях, научных и социальных достижениях). А сейчас люди видят не только стагнацию, неуклонное ухудшения жизни, реального положения РФ на мировой арене (а на это у нас всегда люди обращают внимание), но и видят полную безнадежность это преодолеть (те же «выборы»), чувствуют крах всех надежд. Люди уже не верят, что доживут до лучших времен»;
«Мне кажется, что особенно старшее поколение не проводит связи между сложившимся состоянием дел и верховной властью. Кроме того, гражданский активизм не институционализироан в России, а не все готовы пойти на открытое противостояние с властью»;
«Нормальное обывательское стремление жить без перемен, от которых подустали. Никакой "путинской" России нет. Можно говорить о "сурковской России"? Да, поскольку "путинская Россия" результат промывания мозгов».
2. Ситуация негативная не по причине правления Путина, а в силу того, что общество развивается в принципе по неправильному вектору развития.
«Думаю, опрос осветил поверхность проблемы, а они многослойна. Вообще, недовольство и поддержка Путина друг другу не противоречат. И его сравнивают уже не с  ельцинским периодом, а с прогнозом действий других наличных политических сил»;
«Что значит "нормальная жизнь"? Некорректная формулировка 2. Действительно стоит считать, что большинство россиян удовлетворено внешней стабильностью политической и экономической ситуации. Однако осознание тупиковости текущего пути политического и экономического развития (если можно вообще говорить о развитии) вызывает всё более широкий протест образованной части населения».
На просьбу прокомментировать, что по результатам массового опроса, проведенного Институтом Социологии РАН, обнаружено, что одна часть российского общества отдает предпочтение образу будущего России как «Великой державы», а другая – как современного «Европейского государства», участникам исследования было предложено либо согласиться с одним из представленных вариантов, либо предложить другое мнение. Общая доля согласившихся с «европейским» или «великим» будущем России примерно одинакова: примерно ; экспертов отдало предпочтение каждому из этих вариантов. При этом половина всех участников опроса выбрала другой вариант.
В ответах респондентов, отнесенных к категории другое, превалировало мнение, что образ будущего России совмещает в себе образ великой державы в российском смысле и образ современного европейского государства. Будущее России, по словам многих участников исследования, представляет собой синтез этих двух характеристик. 
«Мы обречены на идею «великой державы» хотя бы из-за большой территории, исторического прошлого, признания национального многообразия и пр. Плюс к этому – только так мы можем сохранить и территорию и национальное. и конфессиональное многообразие, и не отречься от прошлого. Но это должно быть соединено со стремлением к обустройству страны по примеру Зап.Европы. Однако идея великой державы – не одно и то же, что «империя» в ее нынешнем понимании: мы в советский период нашей истории не подавляли др. страны и народы, что всегда пытались нам приписать, а помогали другим (и это тоже показатель «великой державы»). Можно вспомнить, что пресловутый «железный занавес» - не наше изобретение, это нас им отгородили (фултоновская речь) от той же Европы. Но об этом мы же сами успели забыть. Самое опасное для нас самих – это искажение нашей же истории, и не только другими, но и нашими отечественными «историками». Здесь наглядным примером может стать Катынь, как сейчас выясняется, сфабрикованная А.Яковлевым. Но об этом факты сейчас замалчиваются, а зря – мы больше потеряем в будущем, чем нынешний позор и развенчание мифов»; .
«Люди хотят жить в  сильном, влиятельном и благополучном государстве. Предложенная выше альтернатива – плод зашоренности наших «вестернизаторов»;
«Образ сильного государства, с которым в мире "считаются", однако внутри себя сохраняющего приверженность не европейским западным ценностям и свободам, а нормам "общинности" и социалистическим ценностям в их современном варианте»;
«Враскоряку между великой державой и современным "европейским государством";
«Опыт изучения публичных дискурсов показывает, что в рамках многих дискурсивных формаций одно другому не противоречит».
Ответы экспертов разделились на две группы: большая часть выражает согласие с высказывание, что в России возможна лишь специфическая форма демократии, меньшая считает, что рано или поздно в России будет установлена демократия в полном смысле этого слова. С высказыванием, что демократия невозможна в принципе согласилось незначительная часть участников опроса. При этом комментарии, которые эксперты отмечали в ответах на данный вопрос условно можно разделить на две линии аргументации. 1. «Демократия – это меняющийся феномен» - высказывания подобного рода обращали внимание на то, что говорить о том, станет ли Россия демократической страной в общемировом смысле или будет специфичной демократией не совсем верно, поскольку «демократия» конкретно исторический и национальный феномен, она меняется со временем и в каждом конкретном обществе имеет специфичные национальные черты. Высказывания другого рода 2. «Специфические черты российской демократии» обращали внимание на указание конкретных специфичных черт, которыми будет обладать российская форма демократии.
1. «Демократия – это меняющийся феномен»
«Очень часто в качестве идеала демократии рассматривают образец современного европейского государства. Это не совсем правильно, поскольку это конкретно историческая форма, которая меняется, развивается, является продуктом европейской культуры. Безусловно, общемировой тенденцией является развитие демократических институтов, но в каждом регионе это происходит со своими особенностями. В России демократия - это неизбежный сценарий развития общества, но он будет специфическим, поскольку Россия - это не Европейская страна и не Азиатская. Демократия в России будет своей и уникальной с значительной примесью авторитарной власти, поскольку этот элемент силен в нашей стране и будет определяющим еще долгое время и является необходимым элементом для эффективного функционирования государственного аппарата»;
«Гадать бессмысленно. Предпочтителен  демократический путь развития. Беда в  том, что никто, даже среди интеллектуалов Запада, не знает, как будет выглядеть демократия в недалеком  будущем»;
«Все варианты демократии культурно специфичны - ср. английский, французский, американский, индийский, японский etc. ad infinitum. Универсальной демократии в природе не сущестувует. Если российской демократии суждено установиться, то она в обязательном порядке окажется именно российской и никакой другой. Тогда и выяснятся ее основные черты. Если суждено; это совсем не гарантировано»;.
«Традиционная демократия (представительная) переживает кризис. Скорее всего, безысходный кризис. Будущее (если оно состоится) за новой формой (типом) правления. Может быть, - "мониторинговая демократия" (Джон Кин), смысл которой в изменении конфигурации взаимоотношений власти и гражданского общества. А может быть, -"неократия". И это специфика времени, а не России».
«Вопрос стоит вообще о трансформации референции демократии, об исчерпании демократии как таковой и необходимости ее признания неуниверсальной формой политического устроения. Вероятно в будущем будет диверсификация режимов».
2. «Специфические черты российской демократии»
«Сильную власть, вынужденную все-таки прислушиваться к "просьбам" (но не требованиям) общества сохранение теневых коррупционных отношений между властными структурами и гражданами сильное влияние бизнес-структур на государственную политику
«Баланс свободы и ответственности; социальная справедливость без подавления "неразрушительных капризов" меньшинств; увеличение разнообразия социальных форм, открывающих массовый доступ к творчеству; приведение права в соответствие с динамикой культуры, но без "мультикультурализма»;.
«Сильная роль государства, значительная роль госаппарата, более диффузное состояние гражданского общества, наличие значительной доли неформальных отношений и т.д., т.е. демократии с "определением", типа - вождистко-плебесцитарная демократия и пр.»;
«Монархический элемент. С начала письменной истории России, единолично ответственный за порядок в государстве правитель - гарантия существования и конкурентоспособности страны."Велика страна наша и богата, но наряда в ней нету...";
«Представление о свободе как о "воле"; справедливость выше, нежели право; нестабильность представлений и поиски истины и "истинной демократии";
«Российский вариант демократии включает в себя нелиберальные  его черты: сильное государство( государство-центрическое сознание), равенство. При этом  по нашим исследованиям  будущее государства видят демократически больше всего респондентов»;
 
На вопрос о том, считают ли опрошенные, что существуют значительные отличия в трактовке демократии политическим классом и основной массой населения подавляющее большинство экспертов согласились с наличием подобных различий. Если разделить комментарии, которые были даны к ответам, то основная масса формулировок может быть разделена на 2 группы: 1. «У общества и элиты разные подходы к демократии» – ответы этой группы указывали на отличия в видении демократии, обуславливаемые как спецификой населения, так и проблемами, которые правящему классу приходится решать, так и разностью интересов власти и народа. 2. «Ни общество, ни элита не думают о демократии» – комментарии этого направления указывали на то обстоятельство, что народ и власть не озабочены вопросом, как построить демократическое общество. Перед властью стоят более насущные вопросы, связанные с налаживанием эффективного управления, а народ обеспокоен уровнем благосостояния.
1. «У общества и элиты разные подходы к демократии»
«Политический класс больше ориентируется на западные учебники, а население их не читает»;
«Я не понимаю, что такое основная часть населения. вопрос поставлен неверно. политический класс оторвался от любых групп и слоев - в этом приговор»; .
«Главное различие в том, что для политиков важны только демократические атрибуты, а не собственно демократические. процессы и явления, им нравится играть в демократию. Тогда как основная .часть населения. надеется на реальную демократию, правда, плохо понимая, как этого добиться (самим-то им не очень хочется работать в этом направлении, надеются, что им положат в рот готовое блюдо). Но часть граждан все же уже готовы стать волонтерами, участвовать в выборах и пр.»;
«Элита считает, что демократия, это когда ни за что можно не отвечать, и все иметь, Своим все- остальным - закон. А народ хочет, чтобы закон был для всех. И был бы чутка помягче»; .
«Политический класс пытается имитировать чужие формы, отживающие даже у их создателей, а большинство населения мечтает о формах, адекватных его чаяниям и открывающих возможность развития без чужих и своих устаревших шаблонов»;.
«Для политического класса демократия - это прежде всего свобода. Для основной части населения – безопасность»;
«Политический класс больше нажимает на политико-юридические основания демократии, население- на социально-экономические и нравственные, на качество и комфорт жизни, на работоспособность демократических институтов решать жизненные проблемы и самореализовываться»;
«Для политического класса важно распределение власти, плюрализм в обществе. Для большинства населения демократия это прежде всего либерализм, свободы западного типа, чреватые повторением кризиса 1990х»;
«Политический класс больше нажимает на политико-юридические основания демократии, население- на социально-экономические и нравственные, на качество и комфорт жизни, на работоспособность демократических институтов решать жизненные проблемы и самореализовываться».
2. «Ни общество, ни элита не думают о демократии»
«Демократия воспринимается многими как клише и по большому счету уже мало кто думает, как нам построить демократическое общество. Большей частью все озабочены тем, чтобы создать эффективное управление, которое бы способствовало развитию экономики и благосостояния. Есть различия в оценке этого между обществом и органами управления с одной стороны и группой либерально мыслящей интеллигенции с другой. Но позиции последней пользуются низкой поддержкой общества»; .
«Граждане вообще не очень задумываются о демократии. Для них демократия - это возможность донести до власти свои требования и добиться "отмены неправильных решений" (о формировании внятной цельной политики речь обычно не идет), свобода выражать свое мнение и контролировать действия власти, не допускать коррупции и подковерных решений.  Политический класс понимает под демократией возможность одновременной деятельности нескольких партий, отсутствие перекосов в сторону правящей элиты и гонений на инакомыслящих политиков, равноправие на выборах»; .
«Для политического класса правовые и, шире, нормативные аспекты демократии не очень важны, но для основной части населения - еще меньше»;   
При ответе на вопрос о том, каким эксперты видят решение национального вопроса в будущей России, где для оценки им были предложены альтернативы: существования многонационального государства, сохраняющего черты имперскости или формирования гражданской нации, где будут доминировать русские, предпочтения участников исследования разделились на три равные группы. Третьим видом предпочтения оказались высказывания «другое», к которым были отнесены, главным образом, комментарии, отмечающие возможность «синтеза» двух вариантов: создания многонационального государства без «имперскости», или восстановления национальной политики, с особым уважением к малым народам, близкой к той, что существовала во времена Советского Союза. 
«Должно быть содружество равноправных народов. Только это способно сохранить единство нашей страны»;
«Если страна сохранится, то будет по аналогу «советского народа», когда такая «гражданская нация» на удивление всем сложилась (только после развала СССР это выяснилось и только это нам сейчас помогает выживать), что не имеет ничего общего с «имперскостью», но связано с солидарностью, уважением всех народов, помощью малочисленным народам. Единственным недостатком прежней нацполитики в СССР было то, что из-за мнимых обвинений в .шовинизме замалчивалась роль государствообразующий нации - русских. Но это вполне можно было преодолеть, а не отказываться от интернационализма (без классовой подоплеки, т.е. без исключительно «пролетарского интернационализма»), от светскости государства»;
«Неправильная альтернатива.  Может быть многонациональное государство  без имперских признаков. Между прочим,  гражданская нация   может вполне сосуществовать с  многообразием национальных идентичностей»;
«В многонациональном государстве, сохраняющем черты имперскости, формируется гражданская нация, как это было уже в Российской империи, а затем в СССР. Первые два ответа - не дилемма»;

«Будущее России - в формировании гражданской нации. Но проект российской гражданской нации невозможен без продвижения русского проекта - проекта открытого культурного сообщества, связанного принадлежностью к культуре, языком, общей историей. Технологии реализации этих проектов - разные, но они могут работать только в связке»;
«Если не произойдет худший вариант, то многонациональное государство, не обязательно с чертами имперскости».
Отношение экспертов к росту или снижению антизападных настроений в российском обществе также разделилось на три равные части: одна группа считает, что антизападные настроения будут усиливаться, другая считает, что сойдут на нет, третья – предложила другой вариант развития событий, который отличается от предложенных альтернатив. Среди других сценариев следует выделить следующие направления: 1. «Антизападные настроения будут в той или иной форме присутствовать всегда в российском обществе. Это нормальная ситуация», 2. «Антизападные настроения сойдут на нет, при условии роста благосостояния и образованности граждан».
1. «Антизападные настроения будут в той или иной форме присутствовать всегда в российском обществе. Это нормальная ситуация»
«А когда Запад перестанет интриговать против России? Им бы на себя стоило посмотреть, в том числе в плане демократии. Тогда и отношение к Западу у нас изменится»;
«Если политика в отношении нашей страны не изменится (что вряд ли), то очевидно нарастание антизападных настроений. Но это нормальная реакция на угрозы и презрение»;
«Антизападные настроения будут периодически усиливаться, ослабевать, временами сходить на "нет" - но  скорее  всего, этот вопрос со временем будет терять свою остроту»;
«Понятие "антизападные настроения" - штамп, здесь негодный. Отвергаются одни устои и устремления Запада (и США), привлекают и вызывают уважение другие. Так было и пока есть. Так и будет, если не добьют Россию»; .
«Зависит столько же от России, сколько и от Запада. А еще больше - от внешних акторов, прежде всего от исламского мира. В случае катастрофического сценария развития отношений с ним вполне может стать не до антизападных настроений»;
«Вопрос не совсем корректен: или рост, или исчезновение.  Будут периодически усиливаться, периодически - ослабевать. Причем иногда сдвиги будут происходить довольно резко - почти инверсионно, как уже бывало»;
Антизападные настроения сойдут на нет, при условии роста благосостояния и образованности граждан.
«С повышением уровня грамотности и образованности большинства населения  "охота на ведьм" будет терять популярность»; .
«Любое "анти-" сознание априори ущербно. Чем в большей степени русский народ будет обретать свою силу и культурно-нравственное здоровье, тем в большей степени он будет свободен от всевозможных мифологий и "анти-" образов»;
« Чем лучше будет жизнь, тем меньше будет анти – настроений».

На вопрос о будущей роли, которую будут оказывать религиозные организации на жизнь общества, вопросы участников исследования разделились на три равные группы: одна группа согласна с тем, что церковь и особенно РПЦ будет оказывать огромное влияние на жизнь россиян, другая полагает, что у церкви не будет такой возможности. Третья группа экспертов выбрала другой вариант и предоставила свои комментарии по поводу того, каким им видится роль церкви в будущем России. Иная точка зрения экспертов представляла собой следующее видение: 1 группа «Церковь будет оказывать значительное влияние, но не огромное», 2 группа «Церковь может стать идеологической частью государственного аппарата», 3 группа «Если российской общество будет развиваться в правильном направлении, то влияние церкви сойдет на нет».
1. «Церковь будет оказывать значительное влияние, но не огромное»
«Будет оказывать влияние, но не "огромное»;
«Поведение и образ мыслей современных россиян - слишком большая система. Влияние церкви - важный элемент, но элемент»;
«Будет реализован средний вариант между 2 выше приведенными вариантами влияния церкви и религий в целом, велика региональная дифференциация этого фактора (Северный Кавказ, Татарстан, Бурятия и пр.)»;
«Сильно религиозной страной Россия не станет, но период экспансии РПЦ в общество еще не закончен».
2. «Церковь может стать идеологической частью государственного аппарата»
«Для государства (особенно в отсутствие "национальной идеи") такой институт управления, как церковь, - "идеальный идеолог", позволяющий контролировать умонастроения граждан, консолидировать их и теснить "инакомыслящих" силами общественности, морально подавляя их. Роль православной церкви и мусульманства будет нарастать, т.к. это прямо соответствует политике правящей элиты»;
«Мне кажется. религиозные институты будут  усиливать свое влияние именно как политические акторы и морально-нравственные авторитет в условиях отсутствия гуманизма в политике, неработающих политических институтов и реконфигурации всего политического процесса».
3. «Если российское общество будет развиваться в правильном направлении, то влияние церкви сойдет на нет».
«Как свидетельствует опыт  наиболее развитых стран, по мере общественного и культурного прогресса роль религий неизбежно уменьшается»;
«Власть заинтересована в том, чтобы РПЦ, нарушая Конституцию, стала частью государственного механизма. Если так будет продолжаться, то эта тенденция углубит существующий социокультурный раскол в обществе, приведет к расколу РПЦ и поставит Россию на грань распада».
«При инновационной модернизации России установятся вполне нормальные отношения, не будет клерикализма, церковь будет отделена от государства, будет веротерпимость. При инерционном развитии России церковь будет очень консервативна и агрессивна».
Таким образом, подводя предварительные итоги проведенному опросу экспертов, можно сделать вывод о том, что страна, российская нация находятся на переломе многих социокультурных парадигм, определявших исторический социокультурный код. Значительной частью экспертов подвергается сомнению действенность в условиях новой России таких традиционно мобилизующих установок как имперский характер государства, доминирующая в нем роль верховной власти, сильные идеологические ценности (как православные, так и коммунистические). Современное российское общество атомизировано, антимобилизационно и крайне прагматично. И в то же время влияние традиционных ценностей и архетипов продолжает оставаться весьма значительным, хотя часто и на декларативном уровне. Все это означает, что на практике в России будет реализовываться промежуточная модель, не предполагающая ни возврата к традиции («консервативная революция»), ни форсированной западнической модернизации («либеральная революция»).  Именно в поисках компромисса между этими двумя крайними сценариями и должна заключаться внутренняя политика, в том числе и реформирование политической системы страны. Это и поиск модели демократии, приемлемой не только для либерального меньшинства, но и для консервативного большинства, и поиск роли государства в реформировании экономики и социальной сферы, и самого образа современного российского государства, его роли и места в мире.