4. Голь на выдумки...

Через три месяца ремонта, автостоянка при верфи была заполнена приобретёнными нашими членами экипажа машинами.
Для местных жителей, не поворачивается язык назвать их аборигенами, в их скучной размеренной жизни, появилось развлечение. Ежедневно, всей семьёй, приезжали на верфь и, не выходя из машины, смотрели на этих русских, которые, скупив по всей Финляндии автохлам, при помощи примитивнейших инструментов, и в условиях абсолютного отсутствия условий для авторемонта, стараются сделать из этого ржавого барахла, что-то похожее на машины.
Почти каждый, купивший себе автомобиль, считал своим долгом если не отремонтировать, то хотя бы придать машине приличный вид. Ведь при разгрузке в Мурманске на причале соберётся много разного рода знакомых и друзей и, хотелось бы, произвести на них впечатление. Да и просто хотелось привести машину в порядок, раз было для этого время.
Сразу, после приезда на стоянку вновь купленной машины, собирался народ для оценки приобретения. Практически всегда при этом присутствовали радиооператоры Миша и Саша. Первый, зная слабые места в корпусе автомобилей, при помощи отвертки находил прогнившие места внутри салона. Делалось это очень просто, Миша тыкал в определённые места отверткой и, если она проваливалась, удовлетворенно хмыкал:
- Понакупали гнилья.
Дырки, даже если они были замаскированы целой, без какой-либо деформации краской, Миша находил безошибочно, хотя своей машины у него никогда не было, и покупать её себе он не собирался. 
Саша был «специалистом» по внешним дефектам корпуса. Так же никогда не имевший машины он, постукивая пальцем по корпусу автомобиля, всегда, если они были, находил зашпаклеванные и прогнившие места.
Финны оказались далеко не такими наивными ангелами, как мы про них думали. Бывали случаи, когда прогнившие в корпусе дыры заклеивались тонкой бумагой и сверху закрашивались краской под цвет машины. Предпродажная подготовка с финской стороны часто была просто покраской машины без обработки корпуса прямо по ржавчине, лишь бы выглядела свежей. 
Обнаруженные радистами дырки расковыривались до максимальных размеров и, после этого, владелец обязан был с ними что-то делать.
  Вынимались сиденья, удалялись покрытия пола и уносились на судно в каюту. Поэтому купленные машины стояли на стоянке без сидений с голыми салонами. В местных газетах в статьях под заголовками типа «Хлам возвращается на родину», писали, что советские моряки на столько бедны, что покупают машины без сидений. Фотографировались наши машинки обычно на фоне переполненных мусорных баков, стоявших рядом со стоянкой.
К стати, снимая сиденья, под ними, особенно под задними, частенько находили выпавшую их чьих-то карманов мелочь. Иногда там было на пару пачек хороших сигарет. Поэтому, при этом процессе, народ деликатно расходился, чтобы не вводить хозяина в смущение. А вот потом уже приходили радисты.
Обнаруженные ими дыры расковыривались и обрабатывались напильниками и наждачкой до тех пор, пока не удалялась вся ржавчина. Конечно же, сварочных аппаратов на стоянке у нас не было. Поэтому дырки заклеивались. Стекловолокно и эпоксидный клей с успехом заменяли любую сварку. Лично на моей машине одна такая заплатка держалась четыре года, пока не стало проваливаться водительское сиденье. И только через шесть лет начали отваливаться куски шпаклевки со стекловолокном и эпоксидкой с левой передней двери.
После того, как клей засыхал, все зашпаклёвывалось, грунтовалось и закрашивалось. Человек не сведущий, после такого косметического ремонта, мог бы запросто подумать, что корпус идеален.
Частенько было много ржавых пятен и на корпусе. Тут уже каждый изгалялся, как мог. Но максимум доступного инструмента был у всех одинаков, это отвертки, наждачная бумага, металлическая щётка, кисточка и так называемая шкрябка, это загнутая буквой «г» металлическая лента шириной сантиметров пять и заточенная с обеих сторон. Предназначалась шкрябка для удаления ржавчины и старой краски с корпуса судна.
Ежедневно, после окончания рабочего времени, мы ходили на автостоянку как на вторую работу. Чистили, шпаклевали, подкрашивали, регулировали, ремонтировали. В общем, делали практически всё, что можно было сделать в таких условиях. Забегая вперёд, скажу, что при погрузке машин на борт, перед отходом в СССР, собралось немалое количество местных жителей, зная и понимая, каким трудом и в каких условиях производилось доведения машин до товарного вида, многим из нас аплодировали.

Так вот. А каким же образом мы доводили машины до вышеупомянутого товарного вида? Рассказываю.
На такое способны только советские люди, воспитанные полным отсутствием в стране автосервиса, дефицитом инструмента и прочих необходимых материалов. Конечно, не от хорошей жизни, но мы были способны на чудеса.
Ну, вот какой финн смог бы покрасить машину прямо на пыльной автостоянке, хотя бы приблизительно соблюдая покрасочную технологию? Особенно если у него не было под рукой ни пульверизатора, ни условий для поднятия температуры корпуса и воздуха до требуемой. А требовалось не менее сорока градусов.
Замечательнейший, умнейший человек и талантливый механик Александр Иванович Лунин проблему с пульверизатором решил быстро. Пульвер был сделан из двух металлических стержней от шариковой ручки. Если вы представляете принцип работы подобного прибора, то можете представить, что по одному стержню поддавался воздух, а второй эжектором высасывал из банки краску, которая этой струёй воздуха. разбрызгивалась на поток мельчайших капель.
Проблему сжатого воздуха, для которого нужен был компрессор, решили так же гениально. Обычным насосом накачивалась автомобильная камера, давления воздуха из которой вполне хватало для покраски небольшой по площади поверхности машины. Резиновый шланг, стержни, железная консервная банка, автомобильная камера, вот и всё, что требовалось.
Оставался вопрос покрасочной камеры и необходимой по технологии температуры. Не только фины, но и многие наши были в восторге от того, как мы решили и эту проблему.
Когда-то наша автостоянка была футбольным полем. Ворота, за ненадобностью, сдвинуты в сторону. Но это для финнов ворота были не нужны, а мы, поставив машину на свободную площадку, с обеих сторон обставляли её воротами, соорудив, таким образом, что-то наподобие домика, в котором машина и располагалась. Сверху ворота, при помощи скотча, наглухо обклеивались целлофановой пленкой. Ворота плотно сдвигались и, на солнышке, через какие-нибудь три – четыре часа, в этой камере было так жарко, что приходилось снимать рубашку. Красили, подкрашивали, оставляли до вечера сохнуть, и выглядела машина как новая.
У меня был другой способ.
Купив на свалке, левую заднюю дверь, моя сгнила до середины и восстановлению не подлежала, я подготовил её к покраске. В это время в сауне шел ремонт. Обшивку и мебель вынесли, а новую ещё не привезли.
Включив сауну на прогрев, установил на датчике температуру в сорок градусов и оставил там свою дверку. Чрез три часа из баллончика с краской, который купил в магазине, вынеся дверь в предбанник, покрасил ее, да так, что выглядела лучше родной и краска держалась до конца жизни моей машины, почти десять лет.
Старые дублёнки, куски линолеума, и практически всё, что было под руками, приспосабливалось для исполнения наших фантазий. У меня, к концу ремонта мехом был оторочен руль и ручка переключения скоростей. Из фанерного ящика была сделана консоль для установки магнитолы обшитая натуральной кожей, куски которой остались после перетяжки дивана в каюте капитана. Звукоизоляция повышалась за счет украденного в машинном отделении войлока. Пол в салоне был покрыт мягким теплым по качеству и цвету линолеумом, куски которого оставались после ремонта жилых помещений судна. Электромеханик пошел дальше. Внутренние дверные ручки в его машине были сделаны из тикового дерева. Тиком была покрыта палуба в ангаре судна. Часть палубы, когда-то повреждённая, была заменена. Оставшиеся куски дерева, после соответствующей обработки, превратились в очень красивые и необычные для Жигулей ручки.
Куски плексигласа, светоотражающие полоски для спасательных жилетов и десятки других, найденных на судне и на верфи материалов, были использованы нами «по назначению».
А что было делать?