Живая картина

Я сидела в кресле и читала газету. Руки грелись, держа чашку с кофе. Где-то у себя в комнате играл на саксофоне сосед-музыкант; чуть позже запела соседка, убаюкивая малыша. Но не было слышно нового соседа. Его комната располагалась рядом с моей, но что бы он ни делал, я ничего не слышала.
За окном дрогнуло небо, и через пару минут пошёл дождь. Сначала моросящий, успокаивающий душу и сознание. Затем он стал сильнее, и все мои заботы будто исчезли. Мне стало хорошо. Хотелось почитать что-нибудь интересное. Музыкант, почувствовав дождь, заиграл что-то лирическое, душевное. Голос молодой матери стих, и было слышно, как она закрывала окно. Мне вдруг захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Накинув кофту и захватив с собой чёрный зонт, я вышла из дома.
На улице никого не было. Изредка с одного тротуара на другой перебегали люди, прячась от дождя. Не понимаю, из-за чего все так ненавистно относятся к слезам природы? Холодные капли попадали на моё оголённое запястье, но мне было приятно. Я дошла до аллеи и вдохнула воздух. Он был прекрасен! Резкий аромат цветов был разбавлен свежестью дождя, и, закрыв глаза, я вспомнила маму. У неё были почти такие же духи. Этот лёгкий, неуловимый, игривый аромат! Я его не забуду. Я вспомнила, как с мамой играла в саду; прячась за деревьями, пугала её, неожиданно выпрыгивая. Вспомнила, как она учила меня ухаживать за розами. Как она их любила!
Дождь стал усиливаться, из-за чего мне пришлось прервать свои воспоминания и отправиться домой. Мой кофе ещё не успел остыть, и небольшой глоток согрел меня, пустив тепло по жилам, как воду по дереву. Музыкант и молодая мать притихли. Видно, к мистеру Одли пришёл друг, и они, вероятнее всего, пили чай. А миссис Честертон, наверное, спала. Она уже два дня не смыкала глаз, пытаясь вылечить ребёнка. Денег на доктора не было, приходилось надеяться только на себя.
Вдруг соседняя комната подала признаки жизни. Какая-то старая, совсем забытая мною мелодия, доносилась из комнаты нового соседа. Я его ещё не видела и решила познакомиться с ним. Я негромко постучалась в дверь. Никто не открыл. Тогда я постучала сильнее. То же самое. Вложив всю свою силу в удар, я сделала третью попытку. В ответ донеслось едва слышное «войдите». Моё сердце бешено колотилось. Кто был там? Молодой человек или пожилой мужчина? Чем он занимался? Почему у него такой грустный голос?
Дверь скрипнула, и я вошла в тёплую комнату. Небольшой диванчик стоял рядом со столом, на котором стоял стакан с кистями. Перед диваном, на противоположной стороне, висел портрет двух людей: мужчины и женщины. Мужчина был в чёрном фраке, с улыбкой на лице и добрыми серыми глазами, его волосы напоминали цветом рожь. Женщина была одета в голубое платье, её волосы были завиты в тугие золотистые локоны, а зелёные глаза смотрели так приветливо, что казалось, будто она живая. Мой сосед сидел ко мне спиной, рисуя что-то на холсте. Нет, сейчас он смешивал краски. Видно, он был художником.
- Добрый вечер, сэр.
- Добрый, добрый, мисс.
В воздухе повисла тишина. В этот момент я заметила, что в комнате пахнет кофе.
- Вы любите кофе? – спросил сосед, как бы прочитав мои мысли.
- Да очень, мистер…
- Самьюэлз. Джордж Самьюэлз.
- Мистер Самьюэлз. Очень рада знакомству!
- Полагаю, вы и есть мисс Харрисон?
- Да, Эмили Харрисон.
- Много слышал о вас…
- Правда? От кого?
- От хозяина дома.
- Странно, с чего бы это?
- Не знаю, самому интересно, – он развернулся ко мне лицом и посмотрел на меня добрыми серыми глазами. – Прошу вас, садитесь.
Он указал на диван и вышел из комнаты. Кажется, на портрете был изображён мистер Самьюэлз: глаза очень похожи. Пока я думала, кем же могла быть эта прелестная женщина, мистер Самьюэлз вернулся с двумя кружками горячего кофе. Он протянул мне одну из них. Пока мы разговаривали и пили кофе, я многое узнала о нём. Он был не из Лондона, а только недавно приехал сюда. Той женщиной на картине была его жена, недавно утопшая. Бедняжка отправилась одна на прогулку по набережной. Подул сильный ветер, и она, не удержав равновесия, упала в реку. Из-за тугого корсета она не могла набрать достаточного количества воздуха и задохнулась.
Каждый день мистер Самьюэлз рисует одну и ту же картину. Какую именно – он мне не сказал. Известно только одно – каждый день он наносит на холст столько мазков масла, сколько раз за день он её вспоминал. Мне эта техника показалась очень странной, но пришлось не подавать виду, чтобы не обидеть пожилого художника.
Каждый вечер я приходила к своему новому знакомому и читала газету. Он охотно слушал меня и каждый раз угощал свежим кофе. Дни проходили незаметно. В один из вечеров мистер Самьюэлз сказал:
- Мне приятно, что столь юная особа навещает меня. Мисс Харрисон, вы позволите написать ваш портрет? Ваше лицо похоже на лица ангелов.
- Спасибо, я польщена! – я была немного смущена, но это было очень приятное чувство.
- Когда мы можем начать работу?
- Когда вам удобно! Я всегда свободна.
- Тогда приходите завтра утром в девять утра.
- Хорошо, - я встала и, поблагодарив мистера Самьюэлза за прекрасный кофе, ушла к себе.
Я не знала, какой образ на себя примерить. И античный, и ренессанс – всё смотрелось  хорошо. Но я решила быть такой, какой я была. За окном опять был дождь, пусть слабый, но дождь. Мистер Самьюэлз посадил меня на диван с чашкой кофе. Я смотрела в окно и думала о своём.
Я думала о том, как хорошо было бы, чтобы выглянуло солнце хоть на секунду. Думала о том, что есть счастье и жизнь, и есть ли жизнь после смерти…
Около двух часов мне пришлось сидеть неподвижно, но результат стоил того. Я была поражена: глаза получились живыми, почти настоящими! Никогда не думала, что можно так изобразить зеркало человеческой души.
Мистер Самьюэлз обещал мне через неделю отдать портрет. Прогуливаясь по аллее, я наблюдала за людьми. Все они куда-то торопились, не замечая друг друга и смотря куда-то вперёд или себе под ноги. Одни дети, кажется, радовались тому, что они живут. Они радовались каждому моменту жизни, и улыбка не сходила с их уст.
В течение недели я создавала букеты, выставляя их на продажу в своём маленьком цветочном магазине. Казалось, что в этом месте люди оживали: их лица начинали светиться от счастья, злые становились добрыми, но не наоборот. Уже сегодня мне должны были вернуть портрет. Чтобы отблагодарить мистера Самьюэлза за его работу, я взяла небольшую розу. На улице было солнце. Неужели этот момент наступил, и я могу насладиться им? Ах, как приятно подставить своё лицо навстречу ярким и тёплым лучам золотого диска!
Дома не было ни мистера Одли, ни миссис Честертон. По запаху кофе я поняла, что художник ждёт меня. Повесив плащ, я прошла в его комнату. При свете солнца она казалась просто огромной! Мистер Самьюэлз наносил последние штрихи на свою картину. Рядом с диваном стоял мой портрет. Услышав, как я вошла в комнату, он повернулся и улыбнулся своей тёплой улыбкой.
- Это вы, мисс Харрисон? Очень рад вас видеть!
- Вы уже почти закончили свою картину?
- Почти, - прошептал он. – Вот теперь всё!
Последние слова он буквально выкрикнул, отбросив кисточки с палитрой на стол. Когда он отошёл, чтобы убрать всё на свои места, я увидела замечательный портрет. Это была пожилая женщина с белоснежными волосами, завитыми в идеальные кудри. Лёгкая полуулыбка была на её лице, отчего становилось будто бы теплее. А глаза…
Они меня поразили больше всего! Они были будто живыми! Глаза юной девушки – яркие, добрые, озорные. Я отошла вправо – мне показалось, что женщина на меня смотрит. Прошла влево – тот же эффект! Я была поражена. Никогда не видела такого чуда. Мистер Самьюэлз нарисовал душу человека, а не его внешнюю оболочку! У этого художника однозначно был талант.
Через месяц после этого мистер Самьюэлз уехал в Париж, на выставку своих картин. Читая один из номеров газет, я была неприятно удивлена. Странным образом скончался мистер Самьюэлз, и что не менее странное – его картины неизвестным образом исчезли. Чуть позже, после этого ужасного случая, в полицию пришёл юноша и сознался в убийстве художника и в хищении его картин. Когда его камеру закрывали, он попросил: «Пожалуйста, никогда не показывайте мне портрет пожилой леди! Это она заставила меня сознаться! Её взгляд. Он не похож на взгляд, характерный для женщины её возраста. Это взгляд молодой девушки!»
Многие художники пробовали скопировать портрет этой женщины – жены художника. Но у всякого эти попытки были тщетны – везде глаза были простыми. А причина только в том, что они рисовали без эмоций. Эмоции, неспешность, доброта – вот что помогало мистеру Самьюэлзу изображать душу человека, писать живые картины.