Танки на пушки 1

НА ФОТО: Лёгкий германский полноприводный бронеавтомобиль Sd.Kfz 231. Судя по тавро "G" действует в составе 2-й танковой группы Хайнца Гудериана. Использовался как разведывательная и командирская машина, выполнял функции огневой поддержки в пехотных дивизиях, где не было штатных танковых единиц. Максимальная скорость по шоссе - 30 км/ч. Толщина брони - 15 мм. Назывался шоссейным из-за слабой проходимости по бездорожью, где его скорость падала до 30-25 км/ч. Вооружение: пулемёт MG34 и автоматическая пушка KwK30 калибра 20-мм.заявленная скорость стрельбы последней - 100 выстрелов в минуту.Данный экземпляр не радифицирован, хотя на данные боевые машины устанавливалась либо радиопередатчик Funk.3, либо командирская радиостанция Funk.5 с телескопической антенной. Однако на 50% германской бронетехники к 1941 году  размещались радиоприёмники Funk.2, которые невыгодно отличали их от советских танков, на которых в большинстве стояли передатчики 71-ТК.

АВТОРЫ: СТАНИСЛАВ И ЮЛИЯ ГРАФОВЫ.

К ЧИТАТЕЛЯМ: УВАЖАЕМЫЕ ДРУЗЬЯ! К СОЖАЛЕНИЮ, ТАБЛИЦЫ НЕ УДАЁТСЯ ВМЕСТИТЬ КАК СЛЕДУЕТ ПРИ ВСЁМ ЖЕЛАНИИ. ЕСЛИ ВАС ИНТЕРЕСУЕТ КОРРЕКТНОЕ ОТОБРАЖЕНИЕ ВСЕГО МАТЕРИАЛА, ПИШИТЕ НА НАШ АДРЕС. Мы с удовольствием вышлем вам оригинал. С уважением - Ваши Авторы.



«Pz I также был пропагандистским оружием NSDAP, участвуя в любых мероприятиях: от военных парадов до праздников любого уровня. Это был шоу-танк Третьего Рейха и его военного могущества». (Сайт «Ahtung, Panzers!»)
               
               
    У читателя тебя наверняка сложилось устойчивое впечатление, что германские панцерваффе давили гусеницами и расстреливали из пушечно-пулемётного вооружения нашу деморализованную, смертельно уставшую от пешего марша в 200 км пехоту. Которая встречала их в лучшем случае противотанковыми и ружейными гранатами (противотанковых ружей к лету 1941 в РККА не было). Потому что на лошадках с передками и на себе орудия так быстро не дотащишь.

   Маршал СССР Баграмян описывает успешное отражение вражеской танковой атаки на северном фланге:
 
   «Пока принимались меры против прорвавшихся от Сокаля танковых и моторизованных колонн, с севера, из-под Владимир-Волынского, были получены утешительные вести. Там танковым частям противника, обошедшим 87-ю стрелковую дивизию и устремившимся на Луцк, не удалось продвинуться столь глубоко, как на радзехувском направлении. На их пути стала подоспевшая сюда 1-я противотанковая артиллерийская бригада, передовые подразделения которой столкнулись с противником в районе Войницы, в 20 километрах к востоку от Владимир-Волынского. Получив донесение, что передовые батареи открыли ураганный огонь по неприятельским танкам, командир бригады генерал-майор К. С. Москаленко вместе с командиром 22-го механизированного корпуса генерал-майором С. М. Кондрусевым и его начальником штаба генерал-майором В. С. Тамручи поспешили подняться на ближайшую высотку, чтобы разобраться в обстановке. Они увидели на дороге окутанные черным дымом танки. Командир 22-го мехкорпуса сердито крикнул Москаленко: "Что твои артиллеристы делают? Ведь это же наши машины!" (Генерал Кондрусев был убежден, что это отходит 41-я танковая дивизия его корпуса, стоявшая накануне войны в районе Владимир-Волынского.) Но танки приближались, стали видны фашистские опознавательные знаки. Да и по внешним контурам машины явно отличались от советских. Тем временем снаряды стали падать на высотку. Генерал Кондрусев был тяжело ранен. Кирилл Семенович Москаленко перебрался на новый наблюдательный пункт. Большая часть его бригады успела развернуться по обеим сторонам шоссе. Противотанковых снарядов было мало, и генерал приказал артиллеристам стрелять только наверняка: "Один снаряд — один танк!"

   Фашистские танки надвигались. На наблюдательном пункте командира бригады зуммерили телефоны. "Можно ударить, товарищ генерал?" — запрашивали командиры дивизионов. Генерал отвечал: "Потерпите еще". Танки прибавили скорость. Еще немного — и они ворвутся на огневые позиции артиллеристов. Наконец Москаленко подал сигнал.

    Десятки орудий выстрелили почти одновременно. Еще несколько залпов — и на подступах к огневым позициям наших батарей кострами запылали вражеские танки. Основной удар противника пришелся по дивизиону капитана А. Н. Феоктистова. Танки по инерции продолжали двигаться вперед. И чем ближе они подходили, тем меньше их оставалось. Особенно метко били расчеты, которыми командовали сержанты Т. И. Москвин и П. И. Тугин. Горящие машины преградили путь задним. Те устремились в промежутки между подбитыми танками. Это облегчило задачу артиллеристам: повысилась точность огня. Еще несколько машин загорелось. Все же отдельные машины прорвались к огневым позициям артиллеристов. Здесь их встретили связками гранат».

   Как говорится, комментарии излишни. Эвальд фон Клейст-Шемниц, с его академическим образованием, будто презрел тактику взаимодействия и концентрических ударов. Его панцеры 14-й дивизии с бронированием в 12-17 мм и слабым вооружением атакуют ПТО 1-й противотанковой бригады. Однако не замечают на высоте артиллерийских позиций. Сперва 76-мм пушки расстреливают их с расстояния 1 000 метров. Затем, с дистанции 300 или 100 метров. После понесённых потерь, не меняя тактики,  танки атакуют всё также.

    Заметьте, что умудрённые опытом танкисты, среди коих могли быть выпускники или стажёры наших училищ, даже не думают подождать свою инфантерию, что  по идее, движется за ними на грузовиках «опель-блиц», бронетранспортёрах «ганомаг,  полугусеничных тягачах «бюссинг» или Sd. Kfz. 8. Вызвать по рации огонь  тяжелой артиллерии, чтобы  проутюжила высоту из 150-мм гаубиц Le HF-18 или Fe HF-18. Они снова атакуют позиции 1-й противотанковой бригады Москаленко. Лоб в лоб. Оставляя перед высотой десятки боевых машин, что горят факелами.

   Та же ситуация наблюдается при первом бое 9-го мехкорпуса К.К. Рокоссовского:
«Выехав с группой офицеров штаба на высотку в расположении ведущих бой частей 20-й танковой дивизии, я наблюдал движение из Дубно в сторону Ровно огромной колонны автомашин, танков и артиллерии противника. А с юга к нашему рубежу обороны шли и шли новые колонны гитлеровцев.

   Все, что мог сделать командир корпуса, располагая очень небольшим количеством танков, — это опереться на артиллерию. Так я и поступил. Не могу отказать себе в удовольствии вспомнить один яркий момент этих до невозможности трудных боев.

   Был опять получен приказ о контрударе. Однако противник настолько превосходил нас, что я взял на себя ответственность не наносить контрудар, а встретить врага в обороне. В тех лесистых, болотистых местах немцы продвигались только по большим дорогам. Прикрыв дивизией Новикова избранный нами рубеж на шоссе Луцк— Ровно, мы перебросили сюда с левого фланга 20-ю танковую с ее артполком, вооруженным новыми 85-миллиметровыми орудиями. Начальник штаба организовал, а Черняев быстро и энергично осуществил маневр.

   Орудия поставили в кюветах, у шоссе, а часть — прямо на дороге.

   Немцы накатывались большой ромбовидной группой. Впереди мотоциклисты, за ними бронемашины и танки.

   Мы видели с НП, как шли на 20-ю танковую внушительные силы врага. И увидели, что с ними стало. Артиллеристы подпустили фашистов поближе и открыли огонь. На шоссе образовалась чудовищная пробка из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов гитлеровцев. Но наступавшие вражеские войска продолжали по инерции двигаться вперед, и наши орудия получали все новые цели».

  Как же чувствовали себя под огнём вражеских орудий ПТО наши танкисты? Мы уже знаем, что немцы ещё в предвоенный период разработали систему ПТОП (противотанковой обороны), включающую в себя перекрёстный огонь из засад, расположенных по периметру, из всех видов полковой, дивизионной и корпусной артиллерии. Как обстояло дело с таким «кунштюками» на участке прорыва 9-го мехкорпуса нам поведаем Н.К.Попель:

«С небольшой высотки, на которую поднялась наша машина, виден почти весь полк Волкова. В первом эшелоне вытянувшийся вдоль кромки леса первый батальон (рота КВ и две роты Т-34). Во втором эшелоне, скрытый деревьями,  батальон БТ-7. На левом фланге, у дороги, нацеленная на Лешнев рота капитана Кочергина. Левее ее — но это уже не просматривается — полк майора Голойды, на участке которого наша пехота ночью захватила плацдарм.
Нам предстоит форсировать Стырь, Сытеньку и Слонов-ку, овладеть Лешневом, выйти к Берестечко. Удастся выполнить задачу — южные коммуникации немцев на Дубно — Ровно окажутся перерезанными, и вырвавшаяся вперед вражеская группировка будет изолирована, отсечена от остальных сил и тылов.

Напрягаю зрение. Хочется увидеть противотанковые пушки, скрытые в прибрежных кустах, разгадать численность лешневского гарнизона, понять, есть ли танки в окрестных лесах...
Вдруг в наушниках резко, настойчиво: "Семь, семь, семь, семь..." Вперед! Десятки машин справа и слева, окутавшись выхлопными газами, устремляются под горку, к реке. На поросший свеже-зеленой травой луг ложатся широкие рубчатые борозды. Они сходятся, перекрещиваются, расходятся. Промелькнула башня с цифрой "50". В левой руке Волкова бинокль, в правой — флажки. Бинокль нацелен туда, где должны вот-вот появиться крыши Лешнева. Уже показались островерхие башни трех костелов, о которых предупреждала топографическая карта.

И словно сигнал — "я вас вижу хорошо" — плотный ряд султанов, вырастающих впереди. Кто-то сбавил ход, кто-то замешкался. Но лишь на мгновение. Для танков неприцельный огонь с закрытых позиций (!!!-Авторы) не столь опасен. А противотанковые пушки, притаившиеся в кустах на правом берегу, молчат — ждут.

Опасно другое. Вражеские наблюдатели видят нас и направление нашего движения, считают машины. Немецкие телефонисты с башен костела, наверно, уже кричат в трубки командирам батальонов и полков о русских, замысливших фланговый удар.

О, если бы знать решение их генерала, выведать, где и что он готовит для нас. К сожалению, это стало известно лишь много лет спустя. Читая мемуары бывшего начальника генштаба Гальдера (того, который, по словам Гудериана, считал, что для разгрома России потребуется не более восьми — десяти недель), я нашел в них упоминание о нашем корпусе и наших действиях в первые дни войны. Судя по этим запискам, враг заметил наше сосредоточение еще 25 июня вечером (!?!-Авторы). Таким образом, говорить о полной неожиданности предпринятой нами атаки не приходится. Но планы, силы, направление удара — все это немецкими генералами угадывалось лишь приблизительно.

Однако мы в то тревожное утро не могли судить об осведомленности противника. Мы шли вперед, не зная, что нас ждет в прибрежных кустах, на окраине Лешнева, на скрытых садами улицах.

Снаряды ложатся все ближе. Это не немцы довертывают прицел, а наши машины подходят к линии заградительного огня.

В шлемофоне слышу голос Волкова. Он приказывает ударить по кустам на том берегу, прикрыть обгоняющий нас батальон БТ, который подвозит к реке части разборного моста. Говорит Волков нарочито спокойно, четко, будто на танкодроме. Командиры батальонов передали приказ в роты. Через несколько секунд из десятков жерл вылетели легкие белые облачка и быстро растворились в воздухе.

Мы разбудили прибрежные кусты. Заработали орудия ПТО. Их немного, по крайней мере, тех, что ведут огонь. Не более десятка. И нервы у батарейцев не очень крепкие. Враг явно поспешил обнаружить себя: причинить нам какой-либо вред с такой дистанции он не мог.
В триплексах сверкнула золотая от солнца полоска Слоновки. Коровкин потирает руки и лихо подмигивает мне. Повернувшись и задрав голову, улыбается до ушей Шевченко.
Такое же, видимо, состояние во всех экипажах. Хорошее состояние, только... преждевременное. Все еще впереди.

Луговая трава переходит в осоку. Я успеваю заметить на карте голубоватую штриховку и приказываю сбавить ход, под углом двигаться к мосту.

Слежу за соседями. Одна, другая, третья машина с ходу врезаются в болото. Танкисты, как это не однажды удавалось на учениях, рассчитывали проскочить и заболоченный берег, и узенькую реку. А может, не рассчитывали, просто не могли удержаться в горячке.
Но болото болоту рознь. Ночью саперы не разведали берег.

Роты затормозили на виду у вражеских противотанковых расчетов. А в шлемофоне все такой же твердый голос Волкова:

— Слева через мост поротно... Делай, как я.

Потом поднялся из люка и трижды для тех, у кого нерадийные танки, повторил команду флажками.

Колонна подходит к уцелевшему мосту на дороге Броды-Лешнев. После ночного боя фашистское командование не подорвало мост. Оно бережет коммуникации, уверенное, что наступать дано только гитлеровским войскам.

Бьют комья земли из-под гусениц волковского танка. Пыль не дает ни дышать, ни смотреть. Снаряды рвутся между машинами.

В который уже раз за этот день я глянул вверх. Бескрайняя, ни единым облачком не замутненная синева. Никаких признаков не только авиационной дивизии, обещанной нам в поддержку, но и даже полка или эскадрильи.