Не бойся

- ...я боюсь.
Она смотрела на старую решетку парка. На почти расплавленный от жары асфальт. На детей, что играли неподалеку. И взгляд ее лихорадочно перемещался с одного на другое, иногда задевая и его. 

***

- "...горячий песок. Толпы отдыхающих на пляже. Они стелят себе полотенца под мокрые, облизанные морем тела. И песок иногда прилипает к мокрой поверхности кожи. Все пляжи на побережье забиты. Душно. Даже сейчас, вечером. Мне восемь или девять, я уже не помню. Песок, словно эпидемия, преследует меня повсюду. Нахожу его в карманах, в волосах, в ушах, по всему телу - один сплошной песок. Я щурюсь от солнца, (или от песка?) поднимаю глаза туда, где стоит этот огромный железный монумент и прикидываю: смогу или нет? В воздухе сильно пахнет горячими пирожками, морской солью и влажными купальниками взрослых. Откуда то доносится незатейливый бит приморского кафе, где за пару гривень можно вдоволь напиться холодной и сладкой воды. Наверное, пойдем туда, но сначала нужно перебороть себя - залезть так высоко, как никто. Я еще раз поднимаю глаза: нехитроспаянный, угловатый, весь словно бы состоящий из одних лишь квадратов и треугольников, разноцветный железный петух. И почти на самом верху - там, где начинается голова, - треугольный, слегка наклоненный красный клюв. Мне хочеться вверх. Интуитивно, подсознательно, страстно. Мне страшно приятно. Я начинаю взбираться: незащищенные подошвами пальцы карабкаются все выше, руки цепляются лихорадочно, но крепко удерживают тело. Еще выше, еще, еще.. Не смотреть вниз, не оглядываться. Просто лезть. Зеленая гавайская рубашка на высоте десяти метров - она, наверное, похожа на флаг. Пальцы, пальцы, не отпускайте меня. Я почти плачу, мне больно от раскаленных металлических спаек. За что здесь можно держаться? На этой высоте руки как-то сами находят опору, мысли как-то произвольно пляшут в голове.
И вот я почти у клюва.
Еще одна правильно распределенная геометрия веса и вот мои руки уже держаться за клюв, затем левая нога карабкается наверх, соскальзывает, еще раз левая нога, правая, соскальзывает, еще раз правая, распределение веса, все.
Какая-то женщина бросит в море надувной матрац. Мальчик уронит мороженное. Песок и мокрые купальники. Люди на пляже.
Ветер раздует гавайскую рубашку и длинные русые волосы, я просижу на клюве какое-то время. Без мыслей и даже почти без ощущений. Как-то очень просто и.. немного страшно.

И вот мне уже шестнадцать. Ускорение ритма. Все стало понятным и, одновременно, загадочным. Доступным и, в то же время, закрытым. И алкоголь, каждый вечер шепча мне на ухо, направляет и посылает правильные пульсации, созвучные лишь мне одному. И вот она - пожарная лестница упирающаяся в ночное, непроглядное небо. Та, что сломана на самом верху. Меня хватали за руки, потом просто пытались отговорить. Но я уже отсчитывал шагами этажи, сотрясая неустойчивую конструкцию, расшатывая ее все сильнее и сильнее, а этажи смотрели удивленно окнами квартир, не моргая.
Легкое дуновение превращалось в мощный ветряной поток. Механистично, шаг за шагом, побеждая высоту я чувствовал как алкоголь выходит из меня стремительно. И позднее, сидя на скользкой покатой крыше двенадцати этажного дома я снова, как и много лет назад не чувствовал практически ничего. Только, сотрясаемый дрожью, мокрый от пота, молча и даже отрешенно смотрел на мигающую иллюминацию ночных огней..."

Он посмотрел на нее весело, почти несерьезно. И, улыбнувшись, снова заговорил:

- "...и я мог бы рассказать тебе еще очень много таких историй. Про то, как мы спиливали замки, чтобы попасть на самый верх, как, открывая, скользили по зимним покатым верхушкам домов, как танцевали на самом краю, с трудом удерживаясь от алкоголя даже на ровных поверхностях. И еще и еще раз про пальцы. Когда, отрываясь от перил моста ты летишь в свободном падении и в промежутке между этим отрывом суставных конечностей от холодных перилл моста до той секунды, как трос, удерживающий тебя, вдруг, натягивается в струну, о.. - нет, про эту секунду я бы, наверное, не смог рассказать...
 Да и не о ней я..."

Он, неожиданно, стал очень серьезным:

- "..недавно я понял, почему меня так сильно тянуло вверх, с самого детства. И ты знаешь, ведь это странно. Дети обычно любят залезать на всякие высокие штуки, но дети вырастают. А я так и не смог. И когда я стал думать - что каждый раз толкает меня вверх, какая такая сила неумолимо влечет меня все выше? Тогда я понял что эта сила - страх. Самый настоящий животный страх, ибо, я клянусь тебе, больше всего на свете я боюсь высоты. Меня тошнит на высоте, она снится мне в кошмарах. У меня начинает кружится голова, стоит мне просто посмотреть вниз. И это упрямое стремление залезть куда-нибудь - есть стремление избавиться от страха.."

Она, не находя связи, почти в отчаянии смотрела на него.

- "..Это ведь так просто, ты не можешь понять меня, хотя все очевидно - он продолжал.
Страх признает лишь равных самому себе. Он - вызов тебе. И этого противника нужно встречать стоя, ему нужно смотреть прямо в глаза. Как кто-то из великих однажды сказал: нужно всегда идти по пути наибольшего сопротивления. Страх похож на вирус, на болезнь. Когда после болезни старые, отжившие клетки организма умирают, освобождая пространство для новых, так и страх есть, прежде всего, вызов тебе, возможность... подняться еще выше..."

- Еще выше - она засмеялась, вдруг, этому совпадению и смотрела на него уже совсем иначе, как-будто смысл его слов наконец-то открывался ей. Она, прищурившись, подняла глаза к небу и спросила: ..подняться выше.. как по пожарной лестнице, да? - и кончики ее рта приподнялись в ожиданни.

Он улыбнулся и ответил ей:
- Да, как по пожарной лестнице.
Затем, упав глазами куда-то в пустоту, очень тихо произнес то ли ей, то ли себе:

- Не бойся.