Детский сад или как правильно деморализовать сопер

Очень хорошо помню первое своё капитальное алкогольное опьянение, это было в девятом классе…
Мы в армию провожали ребят «значительно» - на целых три года - старше себя. Был май. Во дворе Вовки Кравы, так его все называли, были накрыты столы, и мы вовсю угощались. Старшие ребята нас дразнили, что мы слабаки и после трёх капель «крутнём сандалями». Мне не нравилось это выражение и, понятное дело, я планировал доказать обратное. Пил наравне со всеми и даже «с горла», и, конечно же, водку. Когда на столе появились тарелки с киселём, моё «бессознательное» подсказало, что достойно уходить надо незаметно, иначе получится «недостойно».
 Добравшись до дома, я решил, что незаметнее всего будет проникнуть в дом через форточку.
Ловкость в руках была еще та…
Я, верхней половиной себя, «очень тихо» влез в небольшой квадратный проём, дальше решил немного перевести дыхание и... отключился. Когда пришёл в себя, обнаружил себя в неловкой позе, совершенно не отдохнувшим. Сзади вовсю пекло солнце, благо был выходной день и мама не спешила на улицу. Дотянувшись до часов, я понял, что времени приводить себя в порядок у меня совсем нет, через двадцать минут наш автобус отправится в райцентр, и мне обязательно надо в нём ехать, иначе подведу школу, опозорю семью, растопчу репутацию. Забираться в дом никакой необходимости не было, я включил реверс и выбрался в летнее утро.
Шёл к колодцу немного умыться - а пришёл пить. Вкуснее воды никогда более не пил. Холодная, вкусная, холодная и еще раз холодная… - короче, вода была что надо!
На остановке, среди опоздавших, я встретил всех своих вчерашних собутыльников. Судя по их виду - в форточке ночевал не я один. Обычно еле едущий сельский автобус в этот раз просто мчался, не успел я приложиться виском к окну, как уже приехали - и надо топать на районную олимпиаду по математике.
    Среди членов жюри, или комиссии, - Бог знает, как они там называются, - была наша математичка Любовь Борисовна, мы ее называли Лёля Боля. Лёля Боля посмотрела на меня ободряюще и сказала, что надо будет постараться особенно «над третьим» заданием.
Я, было, пытался сесть подальше от «людских глаз», но сел там, где посадили - на второй парте, лицом к лицу с «комиссионерами». «Небольшой глоточек из родного колодца может спасти нашу участь на районной олимпиаде», - думал я, ловя открытым ртом свежий воздух из окна.
Задания были не страшными, возможно, я даже бы их решил, если бы получилось сфокусироваться хоть на одном из них. Я аккуратно переписал все три задания, решил начать с третьего - и стал его шаг за шагом разбирать, пока не почувствовал резкий приступ тошноты и желание покинуть кабинет немедленно.
Я резко вскочил и прямо в комиссию, на их недоумение, кинул: «Задания -детский сад, особенно третье!» Комиссия восторженно, с завистью смотрела на нас с Лёлей Болей. Ждать аплодисментов в моём положении - безумие, и через минуту я был в школьном дворе среди тех, кто также уже «отстрелялись».
 Свежий воздух, пиво и дружеский трёп стабилизировали мое внутреннее напряжение, я расслабился и стал казнить себя за слабость, ведь хоть одно задание мог бы и решить. Моё благодушие не ускользнуло от зорких глаз физрука, он спросил у меня, пятидесяти пяти килограммового, не хочу ли я заявиться в борьбе в группе до семидесяти двух кг, чтобы отстоять честь школы. Я ответил, что не хочу, но всё же пошел и записался: в этой группе не было ни одной заявки, поэтому мои шансы на первые места гораздо выше, чем по олимпиаде, где народ до сих пор пыхтел над заданиями.
Кузьмич, так мы называли нашего физрука, просчитался: в группе до семидесяти двух килограммов вслед за нами записалось ещё девять человек. Первый же борец, который вышел против меня на ковёр, быстро осознал, насколько классическая борьба от меня далека. Он победил технически: ни одна из моих лопаток ковра не коснулась, и я бегал от него все положенное время. К своей третьей схватке я немного понял, что нужно делать на ковре, а к пятой - принёс команде единственную победу, где против меня выступал такой же подставной «математик» или «физик»… Короче: он о бросках через себя даже теории не знал, а у меня уже была практика.  Кузьмич хлопал меня по плечу и даже предпринял попытку завербовать меня в секцию, когда в зале появилась она… Леля Боля искала кого-то в огромном спортивном зале районной школы - и я с точностью до человека знал, кого. Ни крика, ни упрёков, ни обид — золото, а не человек.
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! После твоего «детский сад» здесь уже нечего было делать - народ начал сдавать свои листочки пустыми. Два задания сделала одна девочка и одну задачу «почти» разобрал ты. Мы заняли второе место. Поздравляю…
 Я не понимал, хвалят меня или ругают, промямлил что-то вроде «бывает» и рванул в школьный двор. Домой мы ехали поздно вечером, в моём желудке - ничего, кроме пива, в голове все ещё стоял шум, в руках - грамота с «почётным вторым» местом и какое-то бесконечное чувство вины перед Лёлей Болей, Кузьмичём, соперниками - математиками и борцами… Наверное, так себя чувствуют, когда «не в своей тарелке».
В следующий раз основательно я напился на «выпускном», но это совсем другая история.