Реаниматор. Непринятый звонок

 Один из самых длинных в году дней заканчивался посередине темной дороги. Лишь проносящиеся мимо машины освещали на короткий миг раздолбанный старый Икарус. Судя по словам на  бортах, в иные годы перевез этот старик немало небогатых туристов к берегу Черного моря. Но настал и его черед оправиться на отдых. На сей раз не в Краснодарский край, а в родную Пензу добирался, уже несколько раз застывая на трассе, выпущенный ещё в советское время в ином мире автобус. Железное сердце вновь остановилось, погрузив в полную темноту длинный пустой салон.

 Маленький тщедушный шофер, подсвечивая себе фонариком, прошел мимо Анатолия.

 -****ь, -крикнул он напарнику,-Похоже у нас ещё и стеклопакет выпал.

 -Да ладно, -откликнулся тот с переднего сиденья, освобождаясь от объятий не слишком трезвой попутчицы.

 Предмет внимания водителей вернул Анатолия к началу дня. Предприятие, где он служил охранником, производило пластиковые окна. Утро начиналось с общего перекура у проходной. Шеф не поощрял вредной привычки. Он вообще мало, что поощрял. Гаишное прошлое отложило отпечаток на взаимоотношения этого хмурого человека с быстро меняющимся коллективом. Немногие здесь работали с самого начала. Для этого надо было обладать особыми качествами. У напарника Анатолия они раскрылись в полной мере и в его адрес было намного меньше брани, постоянно срывающейся из уст Шефа.

 Завидев знакомую машину, шофера и монтажники дружно побросали недокуренные сигареты в урну. Это был ещё один бзик начальника. Вид окурка на стерильной площади предприятия надолго мог вывести Шефа из себя. До его приезда дежурящий охранник внимательно осматривал территорию на предмет возможного раздражения начальника. Это мог быть не только сплющенный окурок. Жесткость, оправдываемая присущей многим из нас неряшливостью, приобрела на предприятии гипертрофированную форму.

 А ещё Шеф не принимал на работу казахов. Нет, он не был националистом. Здесь работали не только представители стремительно сокращающейся титульной нации. Даже иудеи трудились плечом к плечу с татарами на не слишком козырных местах. Про тайну непринятия лишь одной нации знал весь коллектив. Говорили, что в далеком гаишном прошлом Шефа обидел его начальник. Нетрудно догадаться, из каких далеких степей происходили предки обидчика.

 Ежеутренний приезд Шефа сопровождался соответствующими действиями охраны. Незаметно от шефских глаз Анатолий набирал на казенном мобильнике Зама. Без этого оповещения о приезде главного лица можно было получить пару ласковых слов и от этого накачанного парня. Основное время Зам проводил в сборочном цехе рядом с рабочими. Но по любому о появлении здесь Шефа он должен был знать. Затем следовал звонок о перемещении начальника в приемную. Заодно Анатолий узнавал, кто из секретарш сегодня дежурит. Это было важно по одной причине. Вечером могло не оказаться дежурной машины и надо было искать варианты доставки девочек к родному очагу. Хорошо, что часто одну из них встречал муж, а вторую подвозил Зам.

 И ещё один звонок был важен для охраны. Информация о перемещении Шефа докладывалась обязательно неприметному внешне человеку в дымчатых очках. Через эти очки он зорко наблюдал за очередным кандидатом, заполняющим многочисленные анкеты в небольшом кабинете начальника службы внутреннего контроля предприятия. Как и напарник Анатолия, человек в дымчатых очках сумел приспособиться к гаишному характеру своего хозяина.

 После обязательных отзвонов Анатолий набрал знакомый ему номер. В это время мама обычно ещё спала. Ему и жалко было будить, но лишь услышав знакомый голос, он успокаивался и легче переносил жесткую рутину зарабатывания на кусок хлеба и оплату коммунальных услуг. Иногда мама в это время уходила за молоком. Придя, соединялась с ним. Забыла, оправдывалась она своим слабеньким голоском. Он чуть журил её. Главное, все хорошо, хоть она и далеко, но он слышит её. Вот и на этот раз она не ответила. Позвонит, позвонит, крутилось в голове успокоительная мысль, пока они осматривал очередную выезжающую машину.

 Взяв накладные, он привычно пробежался глазами по ряду изделий. Но увиденный адрес доставки заставил вновь вспомнить о маме. Ему вдруг захотелось бросить все, сесть рядом с шофером и укатить к месту своего рождения. Проводим машину он вновь вынул телефон и сделал повтор. Соединения не последовало. Мысленно Анатолий поругал себя. Сколько раз хотел записать номер соседки напротив. Пожилая женщина часто сидела с мамой, особенно когда он провел кабельное телевидение. Уж больно нравился ей шансон-ТВ и Голицына. Посматривая на экран, она вспоминала свое военное детство, детский дом. Под монотонный говорок мама засыпала. Анатолий с полгода назад оставил у этой тихой женщины запасной ключ. Мало ли что.

 Бывшей жене он не мог позвонить. Несмотря на прошедшие пятнадцать лет после их повторного посещения загса, неприязнь осталась. Дочь скорее всего на занятиях. Беспокойство заставило нарушить правило.

 -Да, пап, -услышал он тихий голос. Значит, точно, на лекции.

 -Позвони маме,-попросил он.-Бабушка не берет трубку.

 Звонок от Любимой немного успокоил. Она была недалеко от маминой квартиры. Приехала на похороны двоюродной сестры и взяла на себя все заботы по оформлению соответствующей документации. Покойная недавно приехала из далекого северного города. Что она там пила, не объясняла, но патологоанатом,вскрыв привычным движением брюшную полость, долго дивился необычной форме печени. Кроме этого сестра забыла в далеком северном городе свой паспорт и Любимой пришлось долго убеждать соответствующего чиновника выделить место под захоронение. В подобных случаях новорусские Акакии Акакьевичи становятся более бронебойными и мысленно уже рисуют эскиз ещё одной крутой шинели.

 Анатолий был в курсе всех перипетий с похоронами. Его тронуло, что Любимая сумела в этих условиях позвонить.

 -Мама не отвечает, -в его голосе промелькнули детские нотки.

 -На дачу пошла,-попыталась успокоить Любимая. -Перезвонит.

 Она знала про ключ у соседки и обещала, как закончит с документами зайти.

 Через час она вновь позвонила.

 -Нет никого. Ушла, наверное, в магазин, -добавила она, имея в виду соседку.

 Разговор пришлось прервать, хмурый Шеф, заложив руки за спину, выходил из-за угла цеха.

 -Чо не косишь, -указал он на большой газон с уродливой каменной композицией посередине.

 -Сейчас провожу машины и начну, -с готовностью отозвался Анатолий.

 -Давай, давай, -подстегнул Шеф, поворачиваясь спиной к охраннику.-Уроды, пока не скажешь, ничего не делают.

 Анатолий знал про негласное правило предприятия. Никакой инициативы, все решает Шеф. Все ждали его ласкового слова, чтобы начать новое дело. Кроме, естественно ежедневных. День, прожитый без шефской ругани, считался здесь счастливым. Но это была большая редкость. Видно, весь негатив, накопленный на российских дорогах, Шеф щедро передавал нынешним подчиненным.

 Жужжанье газонокосилки немного успокоило. Анатолий любил запах свежескошенной травы. Он переносил его в деревенскую жизнь. В отличии от бывшей жены, её отец был человеком неприметным и тихим. Во время войны одним из первых сел за руль "Катюши". Рассказчик из него  был аховый, даже после доброго стакана теплого самогона. На Девятое председатель колхоза собирал всех ветеранов в клубе. Домой тестя приволакивали другие, более стойкие ветераны. Теща шла следом, собирая боевые награды. 

 Но косил он красиво. До срока лишь бережно обходил ведомые лесные поляны, откидывая подальше сломанные весенним вольным ветерком ветки. Набиравшие силу травы ждали своего часа. А тесть уже правил на отбойнике жало косы. Филигранно, точными движениями оттягивал сталь. Анатолий никогда до этого не держал в руках древний инструмент. Через два дня он уже уверенно шел следом за тестем. И хоть прокос был не такой ровный, валков стало заметно больше. В первый год приобщения к благородному делу были заготовлены две скирды лесного сена.

 Здесь же кошение было рутиной, а красота, дополненная безобразной каменной композицией посередине, безжизненной. Работа немного отвлекла от  тревожных мыслей. Шум сенокосилки заглушил знакомую мелодию вызова. Лишь пройдя очередной загон, Анатолий с надеждой посмотрел на экран старенькой нокии. Пропущенный звонок вселил тревогу и надежду...