Водевиль в летнем кинотеатре 2. Мещерский

Вдруг изображение застывает и коричневеет на глазах… плавится пленка… обрыв.

 - Лянь, Ботик, – толкает друга рядом на суку  вихрастый Сенька, тыча пальцем на последний ряд. – Целуются!
 Веснушчатый Ботик с готовностью откликается оглушительным свистом. Тут же его поддерживает и кинозал : - Кино давай, сапожник!
Какое-то время зал недовольно улюлюкает… но вот снова застрекотал киноаппарат.

В горнице уже трое. Третий – пузатый вислоусый казак с лиловым синяком под левым глазом.  Увидев Мещерского с «чепчиком» на голове, пораженно спрашивает: - А шо то у вас на голове, господин поручик?
Мещерский, морщась, прикасается к «чепчику»:
- Софи! Это есаул Калюжный. Прошу любить, как говорится! Хотя… очень трудно порою…  А у вас что за украшение под глазом, есаул?
Калюжный с готовностью бросается к дверям: - Так я это… хранцуза пленил, господин поручик. Ух, и дрався ж, гад! Я зараз!
В сенях какое-то время слышится возня и неясное мычание, и, наконец, появляется  Калюжный с большущим мешком на плече, скрывающим верхнюю половину пленника. Мещерский, приглядевшись к ногам , торчащим из мешка, неуверенно командует:
        - Интересный пленник у тебя…Ну-ка, развяжи…
 Калюжный хватается за мешок и вскрикивает – пленный укусил за палец прямо через мешок! Сунув укушенный палец в рот  и обиженно глядя на офицера, есаул одною рукою стягивает  мешок… там оказывается взбешенная Параша, которая, не успев поправить задравшийся сарафан, и пока никто ничего не понял, с воплем «а получи, насильник хранцузский!» наотмашь бьет Мещерского поленом (зал радостно смеется) , тот падает навзничь, а испуганный есаул тут же напяливает мешок обратно.
 Софья бросается к пострадавшему,  поручик же, ощупывая синяк под глазом, ошарашено хрипит: - Что это было?
 - Этот ваш… Калюжный…  Парашу нашу пленил. Как еще жив остался? Вы снимите с нее мешок – она не будет драться. Параша! Слышишь!? Это наши!
Мешок с предосторожностями  снят, под ним сконфуженная Параша. Калюжный испуганно косится на поручика, предчувствуя недоброе…
- Француз, говоришь?! – наступает тот на оробевшего есаула.
 - А шо ж она… У сараи, у темноти  по-ихнему лопотала…
Мещерский оторопел:
 - По-французски?
Пришло время разрядить обстановку – Софья заливисто смеется и обращается к крестьянке:
- Скажи, Параша!
Параша, зардевшись, теребит передник, и еле слышно шепчет:
 - Жу тэ мэ, мон оми…
У Мещерского высоко поднимается бровь: - Это – французский?!
Но куда более поражен Калюжный:  – А хиба нет?
Поручик обреченно машет рукой, затем делает всем знак замолчать и прислушивается: - Французы уже близко…
В наступившей тишине раздается громкий шепот Софьи:
 - Господа! В Платоновку! К папиньке! У него отряд!
Мещерский деловито вскидывается… в нерешительности есаул и Параша:
- А поесть?
- Сутки ж не ели! – это Калюжный в унисон.
 - Нашли время, есаул! Живо на коня! – сам Мещерский уже  в седле.
Повздыхав, есаул подсаживает Софью  поручику на Гнедого, Параша легко взбирается,  уцепившись в гриву, на Каурого Калюжного.
- Короткую дорогу знаете?
- Знаем!  Мигом доберемся!
Мещерский: - Вперед, есаул!
Почесав в затылке,  Калюжный с проворством, неожиданным для грузного его тела, взлетает в седло:
- Мы в походах рвем подметки…
 Каруселью мелькают тучные поля и перелески.  Мчатся опушкой два коня со всадниками под бодрую песню:
                Мы в походах рвем подметки
                Нынче и вчерась, нынче и вчерась!
                А после боя даст нам водки
               Сам великий …
Снова обрыв пленки и оглушительный свист.