Лабиринты Кенигсберга. Глава 2-10

Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!


В. Шпинев "Лабиринты Кенигсберга".

Глава 2-10. Материалы Кости Беркута по Кенигсбергу. Продолжение. 

КЛАДОИСКАТЕЛЬСТВО.

Из распоряжения помощника военного коменданта Кенигсберга от 27.04.1945 г.:
1. Выявить наличие кладов и сейфов.
2. Денежных ящиков.
3. Обеспечить их охрану.
4. Указать местонахождение.
5. Не разрешать их вскрытие никому без представителя комендатуры.(40).

Самые первые переселенцы нередко пользовались оставленным или брошенным немцами имуществом.(40).

"Заходили в квартиры, там - зонты, плащи, пальто на вешалке висят. Казалось, что люди только что вышли из квартиры".(40).

"Обыскивать брошенные дома было занятием небезопасным. В 1945 г. везде запрещалось ходить. Всюду мины, мины, мины. Ходили по тропинке".(40).

"Будучи военным, я по приказу командира занимался сбором оград на городских кладбищах, которые потом пошли на ограждение территории воинской части. Надгробные памятники тоже использовались для хозяйственных нужд. Гранитными плитами замостили подъездные пути к району Северной Горы".(40).

Приезжавшим переселенцам казалось неестественным само расположение кладбищ - в центре города, да и местные власти взяли курс на их ликвидацию.(40).

"Нам говорили, что на местах кладбищ будут парки. Мы, молодежь, по выходным дням, на воскресниках на этих кладбищах работали: подходили к могилам по несколько человек, и если захоронение было небольшое, то просто брали надгробия и плиты и клали на грузовики; если же могила была большая, то сворачивали надгробия и плиты с помощью ломов. Куда потом это девалось - нас не интересовало. В нас оставалась еще ненависть к немцам, да и воспитание было такое: "Раз надо - значит надо". Ведь немцы наших убивали. Мы были такие патриоты, что хотели, чтобы ничего немецкого тут не осталось, хотели построить новый советский город".(40).

"Наше отношение к немецким кладбищам было дикое. В Добрино мы хоронили своих русских рядом с немцами, продолжали как бы немецкое кладбище. Но было такое чувство, что тем самым мы осквернялись. Для нас немецкое было вражеским. А раз враги - надо им мстить. Даже мертвые - это фашисты".(40).

"Для поддержания порядка на немецких кладбищах не было ни средств, ни возможностей. Не всегда руки доходили и до своих захоронений времен войны.
За речкой в поселке Темкино было кладбище, много могилок наших солдат. Потом в совхозе решили все трактором заровнять и засеять. Так и сделали. Много было шуму тогда, неприятностей. А совхозу что? Несколько косточек отрыли, еще что-то собрали и перенесли захоронение в другое место. А потом все равно по солдатикам - тракторами...".(40).


ОРУЖИЕ.

"1946 г. О сдаче оружия, хранящегося без разрешения органов милиции. После военных действий на территории Калининградской области на полях, в лесах и населенных пунктах осталось большое количество огнестрельного и холодного оружия и боеприпасов, которое своевременно не было обнаружено и собрано специальными частями Красной Армии.
Часть этого оружия и боеприпасов подобрана отдельными организациями и лицами и хранится без всякого на это разрешения органов милиции, в силу чего попадает в руки неблагонадежных лиц и уголовно - преступного элемента".(из приказа областного управления по гражданским делам).(40).

"Все кругом было в металле. На каждом углу валялось оружие. Оружие было у всех. Баловались, стреляли. Дети играли во взрослых - в войну. Пулемет, шмайссер, маузер, парабеллум, вальтер - вот далеко не полный перечень оружия в детских руках".(40).

Дополнительную романтику этим опасным играм придавали бомбоубежища, подземные ходы, блиндажи - практически весь лежащий в руинах Кенигсберг.(40).

"Мы ходили по окрестностям, ходили в Королевский замок, там лазили по подвалам, смотрели, изучали, где какие ходы, где, что и куда ведет. Там были еще останки солдат, каски немецкие. Однажды нашли брошенный фаустпатрон. Отбили вставленную в трубку головку, а там был порох, длинный такой. Когда поджигали, вспышка обожгла все лицо".(40).

"У меня целый год был парабеллум, потом я его обменял на вальтер, а в 1948 г. его отобрала милиция. Время от времени милиция изымала оружие в техникуме. Много было взрывчатки. Группа ребят заложила ящик тола в здание, где сейчас Калининградрыбпром, с обратной стороны и взорвала. Нам было интересно: развалится или нет. Потом жалели, что не заложили два ящика".(40).

"Снарядов вокруг дома было навалено горы, прямо не разряженные. И когда мы в город переселились через 9 месяцев, эти снаряды все лежали. А после войны уже три года прошло".(40).

Область после войны была буквально напичкана минами и снарядами. Взрывы звучали даже в пятидесятые годы. На полях во время пахоты, в городах при расчистке развалин. Многие подрывались на минах и ручных гранатах при попытке разрядить их.(40).

"В основном дети гибли. Однажды даже подорвались в фонтане напротив нынешнего драмтеатра. Стали дети какой-то камень поднимать, и произошел взрыв".(40).

Гибли дети от взрывов брошенных в костер мин и снарядов.(40).

"Многие приехали сюда с неоккупированной территории - из Поволжья, с Урала, из Сибири, - дети хотели увидеть, как устроен снаряд. И было очень много случаев подрывов. На одном из озер, которые сейчас называют Голубые, на берегу лежало много немецких снарядов и фаустпатронов. Принялись их разряжать. Мальчишек было четверо. От троих нашли части тела, а одного, изрешеченного осколками, доставили в больницу, он умер через неделю, не приходя в сознание".(40).

Помощь минеров не всегда поспевала вовремя. Часто жители сами старались обезопасить себя.(40).

Стимулом для самостоятельного разминирования явилась организация в области многочисленных пунктов по приему металлолома у населения. Люди научились разбирать снаряды, а пустые гильзы сдавали в пункт за деньги. Не всегда это делалось профессионально: опять звучали взрывы, опять гибли люди.(40).

"Комендатуры брали на учет все гражданское население, все объекты, которые не были разрушены. Перед нами стояла задача привести город в порядок, очистить от баррикад, завалов. На улицах валялось много трупов людей и животных, особенно лошадей. Мы проводили санитарную чистку, трупы хоронили. Убирали военную технику. Света не было, воды не было. По картам мы предварительно изучали город, поэтому немного знали, в каких районах надо было копать, искать бытовые коммуникации. Немцы нам стали оказывать помощь в отыскивании коммуникаций, подсказывали, где что искать".(40).

Подавляющее большинство переселенцев имело весьма смутное представление о том, как выглядит земля, на которой предстояло жить, о немецкой культуре, о духовной среде, длительное время царившей в этих краях. Немалую роль играло вошедшее за годы войны в кровь неприятие всего немецкого. Первым переселенцам казалось, что вокруг них чужой ландшафт, не те деревья, климат, иное небо, даже воздух какой-то не такой. Все непривычное, все чуждое русскому духу, русскому восприятию. (40).

"Поразила особая мощь построек, твердость и неприступность. И в то же время - легкость через стремление ввысь. Другая психология, иное понимание вечности.
Строгость и угловатость здешних соборов не соответствовала нашему русскому характеру. Я могла любоваться ими как произведениями архитектуры, но никак не воспринимала в качестве места, где тебя поймут и поддержат. Внешний их облик как бы предупреждал об обратном. Веет от них каким-то холодом и отчужденность. В дождливую погоду город производил унылое впечатление. Давил узостью улиц, суровостью построек. В такие дни было ощущение временности пребывания и особенно чувствовалось, что мы - чужие здесь".(40).

"Поразили кладбища - парки. Там было так красиво, было много цветов. Старинное кладбище на месте нынешнего центрального парка: здесь была масса красивых памятников, склепов семейных захоронений, какие-то особенные деревья, кустарники. Это кладбище своим своеобразием, культурой, чем-то невыразимо особенным так поразило меня, что запомнилось на всю жизнь".(40).

Первым переселенцам бросились в глаза не только своеобразные постройки, черепица на крышах, брусчатка, но и отношение местных жителей к среде своего обитания. (40).

"Немцы отвечали за место, где жили. Проходит мимо дома дорога, и он ее обязан поддерживать в самом хорошем состоянии. Мы жили с мыслью, что все немецкое - враждебное, а средства массовой информации вдохновляли создавать здесь все советское. Культуру от немцев унаследовать мы не могли, слишком большая обида была на немцев у русских. Если что и унаследовали, так это чистоту, от которой сейчас уже ничего не осталось. Хотя в те годы город был разбит, но чистота сохранялась образцовая".(40).

"До 1948 г. почти у всех было стремление больше уничтожить чужого, ненавистного, немецкого. На политзанятиях нам говорили, что это земля прусского милитаризма, а потом стали учить тому, что давным - давно это были русские земли, а их у нас отобрали; что губернатором Пруссии был отец знаменитого полководца - Василий Суворов.
Один офицер читал доклад об истории Калининграда и сказал, что это была русская земля. Очень проникновенно рассказал всю историю, вспомнил Петра, Екатерину. И получалось, что это - русская земля".(40).

"1949 г. Я не знаю, что преобладает в этом никчемном увлечении именами немецких музыкантов - недомыслие или политическая близорукость работников горкомхоза. Во всяком случае ни то, ни другое не делает чести нашим коммунальщикам" (из газет). (40).

"1950 г. В эти дни научных работников музея можно видеть на раскопках древнего городища близ Светлогорска. Совместно с научными работниками Института истории Академии наук СССР они кропотливо изучают остатки поселения людей, населявших наш край около полутора тысяч лет назад. Обнаруженные при раскопках предметы представляют огромную научную ценность. Многие из этих древностей уличают немецких ученых в фальсификации истории, наголову разбивают их лженаучные утверждения о том, что якобы древним населением территории Восточной Пруссии были не славяне, а готы".(из газет).(40).

"Долгое время не было уверенности, что эта территория останется у нас. До шестидесятого года не начиналось массового строительства - не знали, что здесь будет. Вильгельм Пик настаивал на возвращении Восточной Пруссии ГДР, а Вальтер Ульбрихт уже перестал".(40).

"1945 г. Всюду, на десятки километров, во всех направлениях Земландского полуострова простиралось побоище. Нагромождение бесчисленной немецкой техники: танки, самолеты, автомашины, самоходки - сожженные и разбитые, целые и изуродованные - завалили дороги, заграждали опушки лесов. Мертво чернели развороченные укрепления и доты, закопченные дымом. Немецкая кровь, железо и бетон были смешаны с немецкой землей".(из газет).(40).

Для многих тысяч жителей Восточной Пруссии трагически закончились попытки эвакуироваться зимой и весной 1945 г. морским путем: под бомбовыми ударами авиации союзников корабли шли на дно, под напором огромных масс народа ломался хрупкий лед на заливах, наспех сколоченные плоты не выдерживали схватки с морской стихией.(40).

При отъезде немцам разрешалось брать минимум имущества. Нам называли разные цифры: 10, 16, 20, 24 килограмма на человека. В действительности, по постановлению советского правительства подлежало вывозу личное имущество до 300 килограммов на семью. Об этой цифре из переселенцев никто не слышал. Вряд ли о ней знали и немцы. Общее правило состояло в том, что на человека полагался один чемодан или узел, рюкзак, мешок.
Согласно инструкциям, оставленное немцами имущество оприходовалось.(40).

"Им разрешалось брать немного. Остальное грузилось на машины и свозилось куда-то на улицу Фрунзе. Еще один склад - на Аллее Смелых".(40).

"Он живет на улице Каменной, у него дом большой, немецкий. Он вывозил немцев и забирал их добро. У него сараи были большие во дворе, так чего только там не было! И мебель, и посуда, и белье. Все завалено".(40).

"Два года жили здесь вместе с немцами - бывшими жителями Восточной Пруссии. В основном это были женщины, дети, старики. Некоторые из них трудились на заводе, кто-то работал на своем огороде. Жили мы с ними мирно. Но все равно нам запрещалось выходить из дома после 21 часа до тех пор, пока в 1948 г. всех немцев не вывезли отсюда. Они не хотели уезжать, плакали, кричали, что это Гитлер во всем виноват, он заставил воевать их мужей, из-за него дети остались сиротами и все они без родного крова. Им даже не разрешалось брать с собой нажитое добро. Помню, у них в руках были небольшие узелки. Забирали только документы и самые ценные вещи. Оставшиеся ценности, посуду, вещи они закапывали в огородах, в лесу, на хуторах. Наши люди долго потом копали, искали эти клады". (7).

"Тогда я считал, что немцев выселяют по справедливости: они отвоевались, а эта земля - наша по закону. Теперь же начинаю понимать, что мы просто безбожно уничтожили все, что осталось после немцев, даже хорошее. Это, конечно, было варварством. Но надо понять и нас. В те годы все здесь было чужое, немецкое. И у всех было стремление навсегда искоренить фашизм и пруссачество".(40).

Немцы, посещающие область, задают вопросы, на которые трудно ответить. Вот некоторые из них:

- Куда подевались добротные постройки, оставшиеся целыми после войны? Ведь в 1947 - 1948 г.г. они не были разрушены или имели незначительные повреждения. Выполненные из керамического кирпича и булыжного камня, они могли бы служить еще многие десятилетия.

- Куда подевались городские кладбища, памятники и другие сооружения?

- Почему у вас в населенных пунктах так много руин бывших построек, ведь война кончилась 50 лет назад? Почему так захламлены в населенных пунктах бывшие рыбные пруды и озера, скручены, свинчены и срезаны и до сих пор не восстановлены бывшие регулирующие устройства на водосбросах, каналах реках и дренажных канавах?

- Почему никогда и нигде не ремонтировались дома старой постройки?

- Почему старинные орденские замки - стабильные источники валютных поступлений во всех странах (как объекты туризма) - уничтожены или находятся в запущенном состоянии и постепенно разрушаются?

Эти "почему" можно продолжать и продолжать.(47).

"Уже в наше время, когда началась перестройка, приезжал из Германии сын бывшего хозяина дома, в котором мы живем. Посмотрел на нашу жизнь и в следующий раз привез гуманитарную помощь. Он несколько раз был в Калининградской области с гуманитарным грузом и всегда заезжал к нам. Привозил одежду, сахар, печенье, сардельки в банках, шоколад, конфеты. Однажды я не выдержала и заплакала, думая про себя: "Боже мой, мы победители, а нас немцы одевают, кормят". Очень смешанные были чувства. С одной стороны, благодарность немцам за помощь, с другой - унижение и обида за то, что наш народ так плохо живет".(7).

Продолжение: http://proza.ru/2012/07/19/1455