Трискеле

В сорок пять лет Антонина стала отрезать рукава у одежды. Начала с футболок и блузок. Уже выбирая вещь в магазине, Антонина вожделенно представляла, как та же самая вещь будет выглядеть без рукавов. В ателье Антонину узнавали, приветливо кивали, но нести туда демисезонное пальто Антонина постеснялась. Разложив пальто на полу, отрезала рукава сама. Из швов полезли внутренности, какие-то серые простеганные ткани. Сообразив, что все это ей не подшить, Антонина не растерялась и стала носить пальто так, без рукавов и с необработанными швами. Что-то в этом несомненно было. Как и во всем облике Антонины.
……………………………………………………………………………………………………..
Площадь перед церковью заполнена людьми. Ближе к дверям храма толпа превращается в организованную очередь. В первых рядах Антонина с подругой. Подруга уже имеет посиневший нос, насморк и окоченевшие ноги. Она хмуро оглядывает людей:
-  Ты зачем меня сюда притащила. Эти части тела гастролируют по всей стране. Причем без всякого санэпиднадзора.
- Не богохульствуй.
- Сдается мне, что и Он сам взирает на это с недоумением. Туся, пошли отсюда пока не поздно.
- С ума сошла. Это же длань Святого Антония.  Такую очередь выстояли. Нет,  обязательно надо идти, чтобы ты не разболелась.

………………………………………………………………………………………………….

Внутри храма милиция. Около стеклянной витрины с мощами нельзя задерживаться более двух-трех минут. Подруга подозрительно и внимательно читает текст, прикрепленный к витрине. Антонина внимательно и подозрительно всматривается в лицо охранника, толкает подругу в бок.
- Ты глянь, лоб, скулы, поразительно похож.
- На кого?
- Да, на Антония Святого, ты что, совсем слепая?

………………………………………………………………………………………………….
Макдональдс. Среди студентов и мам с детьми, Антонина в пальто без рукавов и стильная ухоженная подруга выглядят нелепо. Быстро и сосредоточенно они съедают картошку, по гамбургеру и по пирожку с вишней. Блаженно откинувшись на пластмассовом стуле, Антонина потягивается:
- Надо у кого-нибудь денег одолжить.
Подруга лезет в сумку:
- Сколько?
- Долларов пятьсот или даже семьсот, придется сумку купить.
- А остальные куда?
- Ну, какие остальные, какие? Сумку нужно приличную, что бы сразу было видно , кто пришел.
- А кто пришел?
- Я пришла, я. Пришла в редакцию и сумку бряк на стол или на колени, в любом случае – ее будет видно. Ну и станет понятно, что не абы кто пришел.
Подруга растягивается в улыбке.
- Ну, наконец-то, я с тобой пойду.
 - Не пойдешь. Туда ходят по одному.
- Ладно. Ну хоть шубу мою возьми, а то что одна сумка. А что ты им скажешь? Давай прорепетируем, что ты им скажешь.
- Ни - че - го. Отдам тексты и уйду. Потому, что я даже не знаю как обозвать эти тексты. Вот что говорить?
- Говори: сценарии.
- На фиг им в их журнал сценарии?
- Тогда говори: рассказы.
- Но это вовсе не рассказы. Это сценарии.
- Может ты и права, лучше тебе ничего не говорить.
……………………………………………………………………………………………….

По проспекту вышагивает Антонина. Узнаешь не сразу, в коричневой шубе с голой шеей и великолепной сумкой. У дома с чугунными воротами останавливается, с третьей попытки открывает их и заходит в первый двор. Из окна на пятом этаже высовывается не чесания голова, невозможно разобрать мужчина лили женщина:
- Че шляетесь тут, медом намазано! Пошла вон, лахудра немытая?
Антонина вскидывает голову:
- Я – не мытая?!
Из окна выплескивается какая-то дрянь. Антонина едва успевает увернуться и проскользнуть под арку во второй двор. Обнаружив невзрачный подъезд с табличкой «Редакция…..» Антонина заходит.
…………………………………………………………………………………………………….
Длинный коридор. По правую сторону кабинеты с номерами. Антонина заходит в дверь с цифрой «3», и едва не налетает на огромный стол. Она пытается обойти его, из-за стола высовывается мужчина:
- К кому?
Антонина почти шепотом выдыхает:
- К Елене Львовне.
Мужчина взмахивает рукой в направлении окна. Антонина протискивается туда и оказывается перед следующим столом. За ним пожилая женщина перелистывает огромную амбарную книгу. От былой прелести остались голубые глаза и старинные серьги с бирюзой. Не взглянув на Антонину, Елена Львовна протягивает руку. Антонина заворожено достает из сумки прозрачную папку и вкладывает ее в эту артритную веснушчатую руку. Елена Львовна что-то вписывает в свой огромный талмуд, и точным движением швыряет папку себе за спину.  Антонинин текст аккуратно укладывается в громоздкий ящик за стулом Елены Львовны, не поднимая головы Елена Львовна протягивает Антонине огрызок листа:
- Ваш номер 3369, раньше чем через три месяца не звонить. Не рецензируем и не возвращаем.
Прижав сумку цвета кофейного зерна к животу Антонина опрометью выскакивает из редакции и пулей проскочив два проходных двора вылетает на проспект. У чугунных ворот топчется нищенка, принюхивается к Антонине, морщит нос и кривит лицо, Антонина пробегает мимо, потом возвращается и сует старухе деньги.
……………………………………………………………………………………………..
Шли заколдованные три месяца. За окном выло, и валил снег. По утрам казалось, что ты в поле, а не в центре самого красивого города на земле. Антонина написала еще один сценарий. Прочла мужу, родителям, детям, подруге и трижды внукам. Пекла пресные лепешки. Приходили дети. Ели лепешки с медом и с брусничным варением. Пока ели и потом спали – Антонина брала сумку, длинные перчатки в тон и каталась с внуками на трамвае. Написала сепией портрет мужа с копьем в одной руке и мобильным телефоном в другой. Смотрела сны. Не разгадывала. Ни к чему. Дважды пыталась похудеть. Не полетела в Египет – там стряслась революция. Зачеркивала в календаре дни. Когда до срока оставалась неделя – раздался звонок.
………………………………………………………………………………………………….
Положив трубку, Антонина достала из холодильника свежий огурец, порезала, посыпала солью, маком и сбрызнула маслом. Взяла записку и положила под тарелку с огурцом.
В парадной ей навстречу поднималась соседка с ребенком. Поравнявшись с Антониной мальчик врезал ей лопатой по ноге. Мамаша дала ему затрещину, и они пошли дальше. До самых дверей и уже в квартире мальчик орал густым басом. Антонина вышла на улицу. Небо было высокое и светлое, пахло весной. Из окна четвертого этажа ей грозил лопатой зареванный мальчик. Антонина захихикала и показала ему язык.
…………………………………………………………………………………………………..
Не успела Антонина подойти к дверям ресторана – они распахнулись. Молодой человек широко улыбнулся, поздоровался и пригласил Антонину следовать за ним:
- Вас ждут.
Антонина пожала плечами, отдала ему пальто и прошла в абсолютно пустой зал. В самом дальнем углу за столиком, судя по всему, уже дообедывал мужчина. Лицо его было смутно знакомо Антонине, она чуть нахмурилась.
- Не можете вспомнить, где видели? – Мужчина встал и отодвинул для Антонины стул. – Я – Рогинский. Илья Рогинский.
- Очень приятно. – Антонина села.
- Елена Львовна – моя двоюродная тетка. Именно так ваш текст попал ко мне.
Только теперь Антонина вспомнила кто это, на последней «Нике» он трижды выходил на сцену. Один раз со Сторожевой и дважды с какими-то молодыми режиссерами. Антонина заерзала. Подошел официант:
- Пообедаете?
Антонина покачала головой:
- Если можно томатный сок и сыр.
Рогинский, наконец, доел свою рыбу, достал ручку:
- Мы готовы купить ваш сценарий, - он написал что-то на салфетке и подвинул Антонине.
Антонина закивала. – Тогда, пожалуй, завтра встречаемся у юриста. Адрес запоминайте. Антонина опять закивала.
……………………………………………………………………………………………………
Вечером у телевизора с выключенным звуком муж массирует Антонине плечи. Она сидит на полу:
- Ты представляешь, это же сам Рогинский, это же концерн «Три К», да ты знаешь кого он продюсировал! Забор достроим, машину сменим, детям отвалим, лепота…!
- Не размахивай руками.
- Не могу, так левая ладонь чешется.
- Ты лучше не деньги подсчитывай, а выторгуй возможность участвовать в съемках.
- Это вряд ли. Сейчас так не принято.
…………………………………………………………………………………………………….
Телефонный звонок. Антонина снимает трубку, растерянно кивает. Суматошно носится по квартире, бросает в сумку документы, повязывает то один шарф, то другой, в результате выбегает на улицу в двух, замотанная до ушей. У подъезда ее ждет машина. Антонина садится. Насупленный Рогинский не здоровается:
- Вы нас очень подвели.
Антонина удивленно вскидывает брови.
- Откуда у вас этот сценарий?
- Написала.
Рогинский поворачивается, долго смотрит Антонине в лицо:
- Вам, конечно, знакома фамилия Коробов?
Антонина судорожно сглатывает и кивает.
- А с ним самим вы знакомы?
Антонина мотает головой, еще чуть-чуть и голова оторвется. Рогинский трет виски, снова долго и пристально смотрит на Антонину:
- Вот ведь какая незадача. Вчера вечером Коробов перебросил мне свой последний сценарий. И это оказался один к одному ваш текст. Как-то можете это объяснить?
Антонина замерла, даже дышать перестала. Рогинский продолжает разглядывать ее, снова трет виски:
- Кому вы читали текст?
- Мужу, маме, детям и внукам.
- Внукам?
- Они не могли, они крошечные, старшему Якову два года.
- Тогда зачем вы ему читали?
- Яше нравится, он слушает.
- Но кто-то же слил ваш текст.
- Да вы в уме повредились, вы что подозреваете, что Яша..?..., Господи, да вы и Коробова подозреваете…
- Я не подозреваю, это не моя профессия. Я просчитываю – всегда, все и всех. У вас сохранены черновики?
- Нет. У меня нет черновиков. Я держу все в голове – складываю, складываю, складываю и сразу готово. Без исправлений почти.
Рогинский долго молчит, потом медленно, выделяя каждое слово, обращается к Антонине:
- Я не нахожу объяснения и не вижу пока выхода.
Антонина почти шепчет скороговоркой:
- Объяснения я тоже не нахожу. А выход вижу. Пусть это будет его текст. Только его. Не надо его расстраивать. Я никому ничего не скажу. А вам я свой другой сценарий принесу. У меня много.
- Та-а-а-к …
……………………………………………………………………………………………………
Машина Рогинского мчится по кольцевой дороге, сворачивает на Приозерское шоссе. Прямо за поворотом гаишники, качают головами, трясут животами. Рогинский хмуро расплачивается, заводит машину:
- Совсем охренели. Лучших сынов отечества в лицо не знают.
Он сворачивает на проселочную дорогу и останавливается почти у озера. Справа за шаткой изгородью большой бревенчатый дом. Рогинский идет к крыльцу, на ступеньках, в розовом пуховике с надписью через всю спину «Альплагерь», сидит Коробов. Огромной цыганской иглой он пытается зашить кроссовку.  Рогинский садится рядом:
- Увы…
- Увы, что? Ворюга или по случайности позаимствовала?
- Ни то, ни другое. Давайте-ка, Евгений Александрович, я вам ее сюда привезу.
- Да, на черта мне, милый, здесь эта тетка? Нашел чем порадовать.
- Вы, Евгений Александрович, глянете на нее – и тут же роман новый напишете. В крайнем случае – повесть.
- Вези.
……………………………………………………………………………………………………
Рогинский курит возле дома Антонины. Дожидается пока в подъезд кто-нибудь войдет. Проскальзывает вслед за мамашей с ребенком. Ребенок стучит палкой по перилам, грохот на весь подъезд. Рогинский звонит, дверь открывает муж Антонины, смеется, пожимает Рогинскому руку и кричит в глубь квартиры:
- Туся, выходи, к нам явился твой тип из телевизора.
Рогинский кивает Антонине:
- Коробов передает вам приглашение навестить его не даче.
- Когда?
- Сейчас. Я бы на вашем месте принял приглашение. Для вас это шанс.
…………………………………………………………………………………………………..
Антонина, нахохленная как курица, пришпилена ремнем к сидению. Рогинский разговаривает по телефону:
- Будем в течение получаса. В магазин заехать? Ну, сидите – грызите сухари. – Поворачивается к Антонине: - Не дергайтесь, он очень приятный, интеллигентный человек. Вы получите удовольствие, общаясь с ним.
- Удовольствие – горох.
Машина сворачивает к озеру и останавливается у дома Коробова.
……………………………………………………………………………………………………
Коробов и Антонина сидят за столом. Между ними ваза с сухарями и кофейник. Они разглядывают друг друга. Коробов – внимательно, но исподтишка. Антонина – с восторгом. В кресле у окна дремлет Рогинский, пальцы босых ног растопырены. Коробов разливает кофе:
- Антонина Николаевна, правильно я запомнил. -  Антонина кивает. – Значит вы, голубушка, Антонина Николаевна, решили вот так взять и подарить мне свой текст, отказавшись от себя в мою пользу. – Антонина снова кивает. – А вас не затруднит как-то объясниться, я ведь думал - мы будем лаяться, судиться, подеремся на худой конец.
Антонина, наконец, открывает рот:
- А что в том проку?
Коробов хрустит сухарем:
- В чем?
- Ну, в том, что я бы прилетела и давай вам ремни из спины вырезать.
Коробов поднимает глаза от чашки и громко на весь дом хохочет:
- А что это мы с вами сидим с сухарями, а давайте-ка по пятьдесят грамм.
Рогинский на секунду приоткрывает глаза:
- Давно бы так.
Коробов достает бокалы, разливает коньяк:
- Антонина Николаевна, я пока не очень разумею, вас что действительно абсолютно не интересует  как могло получиться, что и вы, и я, произвели на свет одни и те же слова?
- Я знаю как.
- Коробов садится:
- Ну и ну… Давайте выкладывайте.
- Так вздыхает время. Не ведая друг о друге разные люди прикасаются к одной и той же проблеме. Вас же не удивляют эти синхронные открытия в науке.
Рогинский поперхнулся коньяком, закашлялся, Антонина и Коробов отколошматили его по спине и снова уселись за стол. Коробов уложил лицо в сложенные ладони.
- И так, вы голубушка, утверждаете, что в искусстве…
- Я не утверждаю, я предполагаю – у времени есть свое дыхание – отличное от нашего, и вот на угаданном вздохе – случаются совпадения.
- Ну, откуда, откуда вы вдохнули своего героя, почему, почему он у вас врач?
- А у вас почему?
- Да, потому, что это мой дядька. Мой талантливый, никчемный, погибший дядька. Вот смотрите, Антонина Николаевна, я в профиль похож на него.
- Вижу.
- А эта мистическая история с кольцом, бабушкиным кольцом. Откуда вы могли знать, как оно выглядит?
Антонина втягивает голову в плечи. Коробов уже почти кричит:
- И откуда, откуда, откуда вы вообще обо всем этом прознали?  Простите…простите, ору как гамадрил.
……………………………………………………………………………………………………..
  Через изгородь заглядывает соседка, кричит:
- Евгений Александрович, дождь собирается, снимайте свое тряпье.
Коробов, Антонина и Рогинский выходят на крыльцо. Коробов машет соседке рукой:
- Тряпье – это две мои парадно-выходные рубахи, между тем.
Все смеются. Соседка смотрит на тучи за макушками деревьев:
- Новости слушали? Бен Ладена убили.
Коробов подставляет небу руку:
- И правда капает.
Антонина поворачивается к Рогинскому:
- Как жаль…
- Господи, о чем жалеть? Это на полчаса, не больше, а если с грозой и того меньше.
- Бен Ладена жаль.
Рогинский ошалело смотрит не Антонину:
- Что вдруг?
- У него хорошее лицо. Почему-то его лицо гораздо лучше лиц тех, кто его отлавливал. Выводить себя из леса я бы доверилась ему, а не им.
Рогинский поворачивается к Коробову:
- Что я вам говорил! За ней записывать надо.
……………………………………………………………………………………………………..
Опять дождь. Антонина под зонтом бредет по тротуару, прямо по лужам. Заходит в стоматологическую клинику, подходит к администратору и что-то говорит ей. Администратор качает головой. Антонина угрюмо продолжает настаивать, девушка сдается, поднимает руки вверх и уходит по коридору. Через три минуты в вестибюле появляется взбешенная подруга Антонины, в белом халате, маске, с каким-то инструментом в руке:
- Что ты себе позволяешь? У меня пациент.
- Можно подумать, ты хирург-кардиолог.
- Живо говори, что стряслось.
- Я так быстро не могу.
 - А я не могу медленно, у меня пациент в кресле с разинутой пастью 
-  Пойди, скажи – пусть закроет и сунь ему зеркало, пусть поразглядывает, что ты уже сделала. А мы чайку попьем , ну хоть двадцать минуточек.
- Вот уж нет. Хочешь – сиди, жди. Я освобожусь через час. Мокасины пока высуши. Сунь к вентилятору – у тебя все ноги мокрые.
- Это хорошо. Демоны теснятся у щиколоток. Вот я их всех и смыла.
……………………………………………………………………………………………………..
Подруга мечется около клиники, ищет Антонину. Пробегает мимо кафе, мимо книжного магазина, заглядывает в окна, Антонины нигде нет. Наконец у окна мебельного подруга останавливается, вглядывается, сложив ладони домиком, и кидается внутрь. В отделе спальных гарнитуров, на роскошной кровати лежит Антонина в мокрых мокасинах. Продавцов нигде не видно. Подруга стаскивает Антонину с кровати, крутит пальцем у виска, что-то шипит, широко улыбается консультантам у стойки и выволакивает антонину на улицу:
- Ну?!
- Видишь ли, обычными словами мне не рассказать.
- А ты попробуй.
- Пробую. Значит так: Мой текст и текст Коробова совпадают.
- До запятой?
- До запятой. Но он рассказывает историю своей семьи, мамы, теток, дяди.
- А ты?
- А я не знаю, что я рассказываю. Но я рассказала все. Даже о кольце их фамильном с изумрудом.
- Прекрасно! Все эти совпадения, мнимости, тайны! А кому заплатят гонорар?
- Это сейчас не так важно.
- Это всегда важно.
- Дело в том, что я …
- Они надуют тебя. Где ты и где они? Не получишь ни копейки! Будем бороться! К черту их адвоката. Найдем кого-нибудь другого.
   Антонина прикладывает палец к губам подруги:
- Тс-с, дело в том, что я догадалась и про остальное, - Антонина входит в троллейбус и пока подруга продолжает возмущаться, троллейбус схлопывает двери и отъезжает. Антонина высовывается из окна:
- Где чисто – там ангелов сто, где просто – там ангелов сто, где хитро – там ни одного.
……………………………………………………………………………………………………
Занятия на сценарных курсах. Коробов, скрючив ноги, сидит на старой табуретке, говорит медленно, будто самому себе:
- Работы неважные, если совсем честно – плохие. Собственно и разбирать нечего. И вот еще что. Это же не спартакиада, что вы все соревнуетесь. Зря. Зря. Никто никого не теснит – каждый приносит с собой простор. И жизнь. А у вас нет живой ткани. Ни у одного. Все мертворожденное. Я говорил – никто не услышал: необходим ритм. С первой буквы вы должны задать ритм и чувствовать его. Потом случится перевертыш, ритм сам поведет вас за собой. Да…И не даст сбиться, сфальшивить. У древних ирландцев был символ упорядоченности и гармонии – трискеле, его изображали в виде трех бегущих ног. Старайтесь писать от руки, остро отточенным карандашом. Будто вяжете узелки.
Сердитая рыжая девушка ворчит себе под нос:
- Какой век на дворе. Пишите от руки…Никто никого не теснит…Видали мы…
Коробов прислушивается:
- Дина, или говорите громче или молчите.
Рыжеволосая забурчала на тон выше:
- Если никто никого не теснит, зачем в последнем сценарии вам понадобилась в соавторы эта неизвестная женщина?
- Вот вам, Дина и тема для следующей работы. Подумайте об этом, напишите об этом, может получиться весьма любопытная история. Да весьма любопытная. Кто умеет строить из слов, построит из камня.