Глава первая

   В ту ночь я решился на ПОСТУПОК. Мне было просто необходимо доказать себе самому, что я не трус. Накануне днём мы с пацанами купались под нашим мостом.У правого, противоположного для меня, берега стоял старый железный понтон. В это время года вода почти накрывала его верхнюю часть. Мы любили прыгать с него в прохладные воды Таболы, выдумывая всякий раз новые забавы. От более старших ребят мы знали, что в подводной части понтона есть перегородка с небольшой, рваной по краям, дырой. Из нашей кампании ещё никто не рискнул проплыть в эту дыру. Но, рано или поздно, мы должны были пройти через это испытание.
   Не помню точно, кто первый предложил нырять именно в тот день. Я осторожно возразил, говоря, что мы ведь купаемся в трусах. Можно нечаянно зацепиться ими за рваные края дыры. Тогда всё - кранты! Но моих друзей уже захватил азарт пацанского подвига. Один за другим они стали проныривать из одного отсека в другой. Я с волнением ожидал каждого нырнувшего. Воображение рисовало жуткую картину зацепа трусов и захлёбывающегося одноклассника. Однако все друзья мои благополучно пронырнули сквозь дыру и вот уже возбуждённо делились впечатлениями.
 -Ну а ты чё, боишься?,- обратился наконец ко мне Илюшка.
 -Да не боюсь я. Просто это глупо - так рисковать.
 -Боишься, боишься! - подзадорил меня Воша.
  Все засмеялись.
 -Ну и пусть! - зло прошипел я сквозь зубы и, подхватив одежду, полез по насыпи на мост. А во след мне неслись насмешки моих друзей.

   Дома я никак не мог успокоиться. Неужели я и правда трус? Ведь все ребята прошли это испытание без всяких видимых последствий. Что же меня удержало? Рациональная осторожность или всё же трусость? Я в сотый раз убеждал себя:"Глупо, глупо это - так рисковать." Но мысль эта не приносила мне облегчения.
   И вдруг, в какой-то момент, я подумал:"А нырнул бы я без трусов, голышом?"... "Да запросто!!" И моё воображение уже рисовало мне картину нырка в голом виде. Но как это сделать днём? Ведь по мосту и машины ездят, и люди ходят.
   Значит, надо нырнуть ночью! Вот это будет СВЕРХПОСТУПОК!!!
   Сказано-сделано. Дождавшись, когда уснула мама, я тихонько выскользнул из дома. Сунул кусок сахара Гранату, чтоб он не вздумал скулить. И  бросился в переулок. Через пару минут я был уже на берегу, около нашей шлюпки. Подумав, я решил одежду оставить здесь, а к понтону плыть в одних трусах. Пока плыву - разогреюсь. Я разделся и вошёл медленно в чёрную воду. Лунная дорожка тихо покачивалась на поверхности Таболы. Стояла ночная тревожная тишина. Я глубоко вздохнул и нырнул с головой в направлении моста.Вынырнув через несколько метров на поверхность, я выбросил с силой обе руки вперёд и ногами помог телу взметнуться над водой. Уже год, как я освоил технику плавания баттерфляем. И гордился этим, так как никто из моих друзей не мог плавать таким образом.
   Где-то после тридцатого взмаха я остановился, успокоил дыхание и дальше поплыл вразмашку. На мосту горело лишь два фонаря, но вместе с диском луны освещение получалось вполне приличное. Очертания моста чётко прорисовывались в темноте. А вот под мостом меня встретила настоящая темнота. Понтона не было видно и я лишь по памяти нашёл его. Взобравшись на прохладный металл, я сел на край и задумался.
   Зачем я это делаю? Ведь никто не увидит моего поступка. И не поверит, если я даже расскажу кому нибудь. А я ведь никому не расскажу. Такой уж у меня характер, не хвастливый. И всё таки мне хотелось бы, чтобы узнал об этом один человек - Тоня. А ещё лучше, чтобы она видела, как я ныряю в чёрный провал люка! И чтобы с восторгом и тревогой ждала бы меня у другого люка, финишного.
   Но, ёлы-палы! Я ведь голышом буду нырять. Как же она смотрела бы? Эта мысль развеселила меня и я тихонько рассмеялся. Потом решительно встал, стянул трусы, положил их у люка, из которого должен был вынырнуть, и подошёл к стартовому люку. Глаза уже привыкли к темноте и я отчётливо видел овал люка. Несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоить трепещущее сердце... И, наконец, опустился в темноту понтонного чрева. Перед тем, как уйти под воду, я набрал полные лёгкие воздуха и закрыл глаза.
   На ощупь я поплыл в сторону неведомой мне дыры. Главное - не паниковать. Всё будет хорошо. Левая рука первая наткнулась на перегородку. Я начал ощупывать её. По словам моих друзей, дыра была ближе к днищу понтона. Воздух в лёгких мешал мне погружаться глубже. И я стал медленно выдавливать его из себя. Наконец, я нащупал дыру, несколькими движениями определил её ширину и сунул голову в пасть железному льву. Стараясь не задеть телом края этой пасти, я протащил туловище, затем - ноги. Воздуха в лёгких уже не было. Теперь надо было всплывать. Я легонько оттолкнулся ногами от склизкого, противного желудка льва и руками стал искать финишный люк. Нашёл! Ухватился за края и, сдерживая себя, медленно высунул голову из люка. С облегчением и диким удовольствием я втянул в себя живительный ночной воздух и открыл глаза.
   И в тот же миг я понял смысл фразы, слышанной мной от старшего брата. Я всем нутром ощутил этот пресловутый "щенячий восторг"!  Я СДЕЛАЛ ЭТО!!! Я не трус!
   Чувства переполняли меня. Я грациозно(как мне показалось) выпрыгнул из люка и вскинул руки вверх.
 - Люди! Человеки! Я сделал это!
   Я кричал громко-громко, но мысленно, без единого звука. И чувствовал себя всемогущим, как греческие боги!
   Постепенно эйфория ликования сходила на нет. Но я чувствовал такое единение с природой, что не торопился надевать трусы. Усевшись на край понтона, я поболтал ногами в воде и стал слагать стихи.
   Это новое увлечение пришло ко мне с пол года назад. У меня уже было несколько готовых стихотворений, три песни и масса набросков, никуда пока не годных. Мне самому очень нравилось подражание Пушкину:
                Люблю я нА море волненье,
                Когда огромные валЫ
                КатЯтся нА берег пустой,
                Могучи, словно львы.

                Когда скалистые брегА
                Со стоном падая в пучину,
                В последний раз клянут врага,
                Предчувствуя свою кончину...

   И не важно, что я никогда не был на море. Только на Каспийских Раскатах. Главное, что мне стали подчиняться слова. Я с удовольствием ворошил свой словарный запас и радовался, когда обычные слова вдруг занимали именно то место, которое я им указывал. И происходило чудо - рождались настоящие, всамделишные стихи.
   Вот и сейчас мне захотелось сочинить что-нибудь этакое... Погрузившись в мир слов и рифм, я не сразу услышал гул моторной лодки. А когда встрепенулся, то она уже была близко. Я хотел вскочить, но вспомнил, что я гол. Тогда я тихо соскользнул в воду и осторожно , держась за край понтона, переместился на другую его сторону. Трусы остались у люка.
   А мотор внезапно сбавил обороты и затих. Силуэт шлюпки наплыл из темноты и процарапался об понтон.
 -Тихо ты, чёрт рыжий, - услышал я приглушённый, хриплый мужской голос.