Аромат зла

Раньше, когда они были совсем молоды и уже только этим счастливы, они мечтали жить долго-долго вместе, до глубокой старости и, конечно, желали умереть в один день.
Они говорили об этом с такой душевной нежностью, юношеской непорочностью и свято верили в сказанное...
 
А сейчас, где-то в самой глубине души, она с неистовой "чистотой и злобой" обиженного ребёнка, желала его смерти.
 
Пусть он умрёт раньше, совсем не намного, но всё-таки, пусть он умрёт раньше… Это было бы так справедливо.
Скорее всего, он теперь тоже хотел её смерти. Ведь вместе с ней он похоронил бы свою страшную тайну. Кроме неё, о его тайне никто не догадывался, и только она теперь знала о нём абсолютно всё.
Окружающие всегда считали его хорошим человеком, коллеги - очень знающим психиатром, поэтому у него вообще не было врагов. Вернее, у него был только один враг, но этого врага он давно уже сделал своим единственным другом.
Кажется, сам дьявол поселился в его душе, заставляя его делать то, о чём он по-началу не хотел даже думать, но со временем противиться этому он уже и не мог и не желал.
Он втайне наслаждался созерцанием измождённых нервной анорексией женских тел, попадавших к нему на особое психиатрическое лечение, но теперь, уже волею судьбы, полностью обречённых на физическую смерть...
Когда в психиатрическое отделение привозили модель, «жертву» анорексии, он с нескрываемым чувством внутреннего удовлетворения констатировал: ей осталось совсем недолго. Она скоро исчезнет, ничего не останется, только особый аромат иссушённой голодом и временем плоти будет ещё какое-то время незримо присутствовать, витать в воздухе, воспаляя его больное воображение.
Врач должен помогать, спасать, исцелять. Его же порочная страсть заставляла просто спокойно наблюдать за угасанием человеческой жизни, забыв навсегда о клятве «не навреди»…

 Он почти с наслаждением осматривал безвозвратно исчезнувшую женскую плоть. Проводил пальцами по немощному телу с выступавшими поверх кожи шейными позвонками и рёбрами. Эти скелеты уже никому не нужны, только ему одному…
Этот запах, прекрасный аромат, похожий на аромат чабреца и полыни, который издавали обезображенные женские тела, высыхая и обезвоживаясь, просто сводил его с ума.

Однажды, очень давно, он причинил ей боль, очень сильно разочаровал, навсегда разбил её чувствительное сердце, ранил её тонкую чистую душу…
 
Она всегда была стройной и подтянутой. Только во время беременности набрала «положенные» килограммы, совсем немного, наверное, только за счёт веса плода.
Но первый вопрос, который он задал ей после родов, поверг её в шок.
Его интересовало, останется ли она такой, и как скоро она сможет вернуть свою форму...
Его совсем не волновало её самочувствие, как она спит…
Именно тогда у неё и закралось подозрение, что и к смерти женщин, попадающих в  психиатрическое отделение, он имеет какое-то отношение. Но вот какое…

Она лежала почти неподвижно. Её тело было почти невесомо, казалось, что оно легче пёрышка, пушинки, пылинки…
Она уже давно не ела, не помнила, когда в последний раз пила. В этом доме не было никакой еды, но ей казалось, что она, словно бабочка, питается нектарами и ароматами трав и цветов, этими нереальными эфирными органическими образованиями, которые порождала сама её высыхающая плоть.
А когда входил он, комната сразу наполнялась тошнотворным запахом пищи, которую он, скорее всего, принимал втайне от неё.
Это был запах гниения, отвратительный запах разлагающейся плоти...
Ей становилось невыносимо плохо, иногда её тошнило. Но выделения из её желудка были с каждым разом всё скуднее, а аромат их был всё насыщеннее и удивительнее...
Аромат лепестков розы и цветов айвы, апельсиновых деревьев и магнолии…
Он опьянял его и доводил до экстаза.

  В полном изнеможении он засыпал рядом с ней, надеясь, что когда он проснётся, её уже не будет в живых, но этот необыкновенный аромат останется навсегда в этой закрытой наглухо от всего мира комнате…
Она на какое-то время очнулась от забвения и прислушалась, стараясь уловить его дыхание. Он не дышал. Она приблизила глаза к его лицу и увидела, что он лежит с открытыми глазами, на его лице застыла блаженная улыбка. Он был мёртв…

В спальне витал этот прекрасный аромат её, уже почти умершей плоти. Он был такой сильный, концентрированный и насыщенный, что показался ей видимым и осязаемым. Этот аромат зла…

Собрав остатки последних сил, она распахнула окно и увидела, как потревоженная кем-то стайка разноцветных бабочек бесшумно вспорхнула с зелёной лужайки старого сада...
Чёрный стриж, появившийся ниоткуда, стрелой метнулся за ними в небо...

"Умри, плоть... с неистовой "чистотой и злобой"... ради спасения моей души... ради Любви",- шептала она пересохшими губами, вдыхая ароматы весны, пока не уснули вечным сном бабочки её прекрасных глаз...