О, садки!

О, садки!

Я сижу в кафе и пью кофе. Стоит погожий летний день, птички поют, играет музыка, люди веселятся и пьют, а я сижу в кафе один, попивая кофеек. Растягиваясь под приятные аккорды «Doors», я краем уха замечаю пару людей, ведущих оживленный диалог на террасе около меня. Собственно, я тоже на террасе, кофе пью. Со сливками. Кофе очень горячий, поэтому я пью его очень медленно, больше слушая то, что происходит вокруг. До меня долетают обрывки фраз тех двух. Да, кстати, это два полных мужчины лет тридцати на вид. Попивая коньячок, они покуривают большие красивые трубки. Эти двое ведут настолько увлеченную беседу, что, кажется, не замечают никого вокруг – кричат, убеждают друг друга и сыплют умными словами. Я их не понимаю, но очень внимательно слушаю. «Человек человеку… Но ценность человека… Я верю… Лично я, согласен с концепцией…» и прочие по отдельности «вонючие» и «горькие» ингредиенты, входящие в состав «вкусной» беседы.

Они все время упоминают какого-то Пекленина и его книгу «Поклонение «В»; один, тот, что пополнее и повнушительнее, причмокивая губами, все время его цитирует и после этого застывает с победным выражением на лице. Забавные ребята.

Впрочем, я для них не менее забавен: сижу один, попиваю кофеек (какой замечтательный вкус!), улыбаюсь чему-то… Точнее, кому-то – человеку в окне, который стоит на подоконнике и нерешительно выставляет ногу вперед, держась дрожащей рукой за оконную раму. Я отворачиваюсь от странного парня, привлеченный звуком отодвигающегося стула: это один из моих заочных друзей в порыве ораторского вдохновения привстал, выкрикивая с яростью: «Каждый человек есть Бог! (но звучало это, как «ест блох») И жизнь его бесценна!».

В этот поистине эпичный момент раздается звук удара об асфальт чего-то хрупкого (похожий на звук разбившегося яйца, выпавшего из неловких рук кухарки). Тут уж и я привстал, чтобы посмотреть, что там случилось: тот самый молодой человек (а, точнее, труп) раскинулся на асфальте и занял почти все свободное пространство узкого тротуара, затрудняя движение. «Что за безобразие!» - воскликнул прохожий и, небрежно отодвинув руку парня (то есть трупа, конечно, трупа) продолжил свое движение.

Да, сейчас такое нередко встретишь, что поделать. Но скоро приедет трупоуборочная машина, и всё вернется в свое русло.

По небу летит дирижабль, посыпая улицы свежим снегом посреди лета, заметая прохожих, непрохожих и наш свежеиспеченный трупик.

Мои знакомые, сидящие за соседним столиком, ничуть не смутились и продолжили свою беседу: один из них что-то выкрикивал про «прогнившее общество, погрязшее в цепях равнодушия», второй с жаром его поддерживал, поддакивая, что «человеческая жизнь превыше всего, и мы должны заботиться о каждом члене социума». В это время как раз приехала трупоуборочная машина, и огромный железный ковш сгреб бездыханное тело с дороги под оглушающие аплодисменты толпы – порядок снова восстановлен.

Еще пять минут, и все приходит норму. Никто уже не вспоминает о произошедшем, а чем-то воодушевленные «философы» заказывают портвейн и кальян.

Становится душновато, несмотря на все усилия дирижабля. В воздухе ощущается запах грозы. «Быть дождю», - думаю я, и, к моему неудивлению, с неба начинают медленно падать трупы. Знаете, я должен выступить в защиту своего города: у нас не всегда такой ужасный… погодный фон, так сказать.

Но сегодняшний день уж точно не задался: тела незнакомых мне людей падают на землю, сворачивая шеи и ломая руки, смешиваясь с летним снегом, образуя холодную кровавую кашу, покрывающую асфальт. Радио в кафе оповещает жителей о том, что все трупоуборочные машины и телозахоронители посланы в центр города на ликвидацию осадков.

Становится трудно дышать, воздух наполняется гнилостным смердом, кофе теряет свою божественную прелесть, и я собираюсь встать и направиться к выходу. Тут не может быть и речи об оплате счета: такие осадки посреди дня, в центре города! Да это они мне должны платить! Не в силах терпеть этот бардак я хватаю свой кожаный портфель и отправляюсь прямиком к выходу, проходя мимо моих старых знакомых. Они уже изрядно накачались и теперь, раскинувшись на креслах, наслаждались всеми прелестями жизни, не желая никуда уходить. «Жизнь есть величайшее благо из всех.... Ценить её – наша… …дача… », - доносится мне вслед.

В последний раз оглядываясь на их монументальные фигуры, я выхожу на тротуар, расталкивая ногами лежащие на дороге трупы и прикрываясь портфелем от порции тех, что продолжают сыпаться с неба. Прямо передо мной падает старуха, обернутая в черную рясу. А ведь это довольно опасно, бллин. Старуха хорошо так упала: часы, которые она, по-видимому, держала, впечатались ей в лицо, стрелки отлетели, и часы, как и мертвая старуха, потеряли смысл.

Я, наконец, миновал «осадочную» зону и остановился. Мой любимый, мой долгожданный coffee break был загажен. Что за жизнь!

 А какой все-таки был прелестный кофе. Даже жаль.

http://vk.com/tupitsynakate
http://vk.com/yoginz