Часть 4 Гл 5 В объятиях злой Линды

Предисловие к английским эротическим новеллам
http://www.proza.ru/2016/10/20/377
 
В первых главах я рассказывал о юной Катрине, волею отца, доблестного рыцаря Мартина отправленной в монастырь.

** Глава пятая. В объятиях злой Линды

На жительство Катрину определили в келью к Линде, двадцатилетней монашке, вот уже два года запертой в стенах монастыря и весьма искушенной в плотском грехе, заведующей розгами и пивом. [Простой люд и монахи обожали темное пиво, или, как его звали тогда, эль. Причем, судя по историческим документам, хмельной напиток употреблялся в довольно больших количествах. Например, согласно уставу одного из женских монастырей в Англии, монашке было положено 6 пинт эля в день, а это примерно 3,4 литра! – прим. переводчика]
По распоряжению матушки Изольды, неделю Линда Катрину не трогала, чтобы страшные разрывы немного зажили. Целую неделю Линда изнывала от неразделенной страсти к новенькой монашке. Наконец, ей было позволено посвятить новенькую в тайны отношений между женщинами.
– Без рубашки легче спать, – сказала она, раздеваясь на ночь, – и ты тоже разденься! Похоже, я начинаю толстеть на должности матушки-пивоварки! – вздохнула она. – А тут еще эта обязанность по заготовке розог!
Катрина послушно разделась.

– Рыженький мой котеночек, – воскликнула Линда, любуясь новой соседкой по келье, – какая ты горячая! До чего у тебя нежная кожа!
– Бедное дитя, – повторила Линда, прижимая девушку к себе. – Я тебе по дружбе заготовлю самые прочные, самые ровные и секущие розги, когда придется принимать покаяние, и угощу пивом! Пойдем на мою кровать! Будем учиться трибадии!
Катрина оказалась лежащей на Линде, головой к ее ногам. Бедра новой подруги слегка сжали голову Катрины.
– Ну, что ты медлишь? – не в силах больше сдерживаться, Линда приподнялась и, рванув Катрину за волосы, с силой вдавила веснушчатое лицо себе в горячее лоно.
Та, уже имея опыт общения с матушкой Изольдой, угадала желание подруги и принялась вылизывать нежные части тела между ногами.
– Рыжая стерва! – не давая Катрине толком вдохнуть, монашка стала с огромной силой тереться норкой о лицо новенькой. – Не отлынивай!
Катрина протиснула свою голову между ног новой подруги, языком раздвигала щель, а губами втягивала коричневые губки. «Бедная моя покойная матушка, – подумала Катрина, забираясь языком в вонючую глубину, – да простит она меня, грешную! Кто же знал, чему придется обучаться в этой обители!» Линда сладко вздрагивала, но ласки Катрины ей не нравились. «Без огонька девочка работает!» – подумала она, рывком приподнялась и с размаху влепила Катрине звонкую пощечину.

Из глаз девушки полетели искры. Сквозь звон в ушах она услышала:
– Ты, [непереводимое староанглийское ругательство – прим. автора] поганая, ты будешь лизать, как следует?
И она угостила Катрину новой пощечиной, сильнее прежней.
– Не надо! – Катрина зарыдала, прикрыв руками лицо.
– Ты так никогда не научишься! Это тебе не с Изольдой лизаться! – Линда перевернулась и села Катрине на лицо. – Лижи, да как следует! Запорю!
Катрина не могла открыть глаз: ресницы слиплись от выделений Линды, пахнущих почему-то тухлой рыбой. В нос, рот текла горько-солоноватая слизь. Язык Катрины с непривычки одеревенел и высох.
– Лижи анус, – шипела Линда, – почему тебе надо повторять все дважды?
Катрина, сунув впервые в жизни язык в анус, почувствовала, как его сразу начинало щипать.
– Глубже, ну глубже же, – Линда уже не постанывала, как вначале, а кричала в полный голос, – подстилка, я из-за тебя не могу кончить!
Лицо Катрины оказалось немилосердно сжатым между бедер строгой учительницы.
Линда вздрогнула и упала животом на кровать. Удовольствие от языка новенькой получилось слабым и никак не соответствовало недельному ожиданию.
– Открой рот! – она изо всей силы вцепилась в рыжие волосы, и посмотрела в залитое слизью и слезами лицо. – Шире! – приказала она и плюнула в него.
Девушка поперхнулась и закашлялась. Слюни, сопли и слизь потекли их рта и носа Катрины на груди, украшенные розовыми сосочками.

– Мерзавка!! – Линда рывком и вцепилась в соски несчастной монашки. – Ленивая мерзавка!
С силой она принялась сжимать и выкручивать их, отчего они моментально побагровели.
– Нет! – невероятная боль пронзила Катрину, она заплакала и схватила за руки мучительницу. – Не надо!
– С таких как ты, шкуру спускать надо! – она как тигрица бросилась на Катрину, повалила и снова села девушке на лицо.
– Смотри, вот как надо! – Линда стала теребить себе клитор, размером со спелую вишню.
«Скорей бы все кончилось!» – думала Катрина, покорно лаская языком анус.
Вдруг Линда охнула, захрипела, и Катрина ощутила во рту вонючую слизь.
– Хорошо! – Линда, тяжело дыша, замерла наездницей на лице новенькой, не шевелясь, ощущая горячим влагалищем нежный ротик.
На это мгновение они как бы стали единым организмом. «Интересно, что чувствует Линда? – думала Катрина, не в силах открыть глаза, – и зачем так жестоко она со мной обошлась? Зачем пощечины и синяки на груди?» А потом Линда почувствовала, как на нее капают слезы, а жаркий язык Линды слизывает их одну за другой. Она облизывала Катрину как кошка, плача, лаская и прося прощения.
– Что ты делаешь, – лепетала Катрина...
Тут губы Линды слились с нижними губами Катрины. Линда была намного опытнее, и она доказывала это каждым прикосновением. Внимательно следя за нарастанием неистовства, в которое ввергалась жертва, Линда останавливалась и удваивала страдания, то удаляя наступление оргазма, то приближая его. И вдруг Катрина поняла, что игра в любовь, хоть и грубая, унизительная, прекрасна, как сама природа.
Если бы враг рода человеческого увидел этих двух нагих женщин, то он мог бы подумать, что в его сети попалось сразу две заблудшие души, но, как известно, вход лукавому в монастырские кельи строго запрещен.
Проворный язык Линды колол и давил, как кинжал наемного убийцы, глубоко вонзаясь, а потом выскальзывая.
«Вот это подруга, вот это страсть! – думала Катрина. Быстрый язык пивоварки не знал преград. Тонкие и плотные губы обхватили бугорок так, как хватала их матушка Изольда.
Линда была злее голодной волчицы...
Сколько времени это продолжалось, Катрина не помнила, она была зацелована, смята и стерта... От щипков она вскрикивала, но тихие ласки подруги вливали в нее новое, незнакомое чувство. Катрине запомнились ее нежные руки, неутомимые губы, но больше всего – язык, проникающий так глубоко, так сладко...
Линда лежала, вне себя от восторга, и едва способна была сдержать страстные стоны.
– Бедняжка Катрина, – улыбнулась Линда, – я сделала тебе больно, но все же мы будем добрыми друзьями! – она достала из тайника кувшин с темным крепким пивом, предназначенным исключительно для гостей мужчин и печенья. Катрина не заставила себя долго просить, и начала усердно лакомиться, так как после игр у нее разыгрался аппетит.
Линда была иссушена, хотя через край наглоталась пива. Катрина, опьянев с непривычки, отплатила ей тем же, и хотя поначалу не очень верила в свои способности, но вскоре убедилась, что может быть таким же искусной любовницей, как и она.

– Линда! – Катрина билась в судорогах, не понимая, где она и что с ней.
Ночью Катрине приснилось, что она лежит в лодке посреди озера. Она открыла глаза от яркой вспышки света. Прямо перед ней в воздухе висела икона. На ней изображена женщина в черном, руки расположены так, словно у нее должен быть младенец. «Надо взять икону и отнести в монастырь!» – поняла она. По дороге она увидела очень много крестиков. Они были буквально везде: в воздухе, на земле и в воле.
«Что за бред мне приснился!» – Катрина проснулась, прижалась теснее к Линде, и снова уснула. Начало сна было такое же, картинка в картинку, но продолжение немного другое: в монастыре стояли скамейки, заполненные зрителями, а посередине стоял аналой. Эта специальная наклонная подставка для чтения Библии было усовершенствована специальными ремнями для привязывания конечностей провинившихся монашек. Ремни использовалась по назначению лишь в том случае, когда провинившейся было назначено довольно большое количество розог и было проблематичным удержать ее в надлежащем для наказания положении.
– Что случилось? – спросила Катрина. – Почему вы тут собрались?
Ответом было молчание.
– Возьмите крестик, или я умру! – сердце Катрины сжалось от ужаса. Она поняла, что стоит совершенно голая перед толпой!
– Сегодня будет принесена искупительная жертва! – услышала Катрина голос сверху.
Трое мужчин схватили ее и протащили к аналою. Налитые полушария грудей соприкоснулись с холодной поверхностью стола, и от этого девушка проснулась в холодном поту. Рядом спокойно похрапывала Линда.
 «Вещий сон!» – подумала Линда.
Перед утренней молитвой Катрина еле стояла на ногах.
После этой ночи между монашками зародилась любовь. Подруги едва могли дождаться отбоя, чтобы поскорее встретиться в кровати. Дни шли своим чередом, и каждый миг усиливал в Катрине жар невыразимых чувств, которые разбудил в ней монастырь. В общем, веселье духа, излучаемое грешной матушкой Изольдой, передавались всем сестрам. Не было внутри монастырских стен и тени уныния или той иссушающей душу отрешенности, которые так часто иссушают души монашкам. Устав был достаточно строг, но матушка Изольда почитала молитвы искренним покаянием за первородный грех. Она сумела пробудить в сестрах это понимание смысла молитвы, и все, что им надлежало совершать для соблюдения устава, было исполнено жизнерадостности и добросердечия, которые вносили проблески высшего бытия в земную юдоль. Сестры проводили бесконечно сладкие часы, а время от времени каялись, и получали изрядную порцию розог...

(Продолжение слудет)