От нарвы до полтавы пика штыку подруга? 5

Стрельцы побежали, но… стало ли это следствием шведской атаки? Конечно, шведская тактика ближнего боя впечатляет, особенно, если учесть, что наши бородачи в колпаках с лисьей опушкой могли пикам и штыкам противопоставить в ближнем бою одни лишь бёрдыши. Но именно этот приоритет холодного оружия над «горячим» по идее гарантировал им, если не перевес, но хотя бы выравнивание в силах. Как известно с начала шведской атаки разразилась вьюга. Снежная крупа била в лица наших солдат и стрельцов. Понятно, что фитильные пищали в этот момент было использовать весьма проблематично. Но шведы, поддерживая высокий темп атаки, могли противу всех приказов юного короля дать два залпа, идя на сближение. Потом шведский батальон, перестроившись в одну линию, толкаемый ветром, быстро сблизился с нашими стрельцами. Выставив четырёхметровые пики, жёлто-синие шеренги стали поддевать ими наших бородачей. Те, бросая пищали и вилкообразные сошки, которые мешали в бою, принялись отмахиваться бёрдышами, но всё было тщетно. Это напоминало бой триста спартанцев (которых, на самом деле было три тысячи) с армией персидского царя Ксеркса в Фермопилах с одной поправкой: шведы атаковали, а русские отбивались.  Но, повисая на дверках пик, падали на снег всё новые трупы в клюквенных кафтанах, и снег становился красным от их крови. Потом стрельцы дрогнули и побежали, увлекая за собой весь центр. Дальнейший разгром довершили шведские драгуны и конные драбанты, что, выставив тяжёлые палаши, просто настигали и рубили бегущих.

Что интересно, в России уже в XVII века стали изготавливаться винтовальные пищали. Так,  в 1671 году стрелецкому полку Ивана Полтеева было выдано 24; в 1675 отправлявшимся в Астрахань стрельцам — 489 винтовок. В 1702 году у тюменских стрельцов винтовки составляли 7 %. Конечно, о перевооружении даже трети стрельцов винтовками не могло быть и речи. Но, тем не менее, ещё до Северной войны у бородачей они были и могли сослужить им хорошую службу. Во всяком случае, представим себе, что 20 ноября 1700 года  под Нарвой установилась ясная безветренная погода. И по прущим  шведским колоннам с дистанции 1000 метров из каждого стрелецкого полка ударили бы, скажем, 20-25 пищальников с «нарезным боем». Не сложно представить, какую панику вызвали бы жертвы в жёлто-синих рядах! Возможно, это позволило бы переломить ход битвы в самом начале. Тем более что нет свидетельств о наличии у шведов нарезных фузей, даже в единичном варианте.

Кстати, после войн с иноземной пехотой в Смутное время и в стрелецких полках появились на вооружение пики. 14 декабря 1659 года в частях, действовавших на территории Украины, были произведены изменения вооружения. В драгунских и солдатских полках вводились бердыши, а у стрельцов пики. Царский указ гласил: «… в салдацских и драгунских во всех полкех у салдатов и драгунов и в стрелецких приказех у стрельцов велел учинить по пике короткой, с копейцы на обеих концах, вместо бердышей, и пики долгие в салдацких полкех и в стрелецких приказех учинить же по рассмотрению; а у остальных салдатех и у стрельцов велел быть шпагам. А бердышей велел учинить в полкех драгунских и салдатских вместо шпаг во всяком полку у 300 человек, а достальным по прежнему в шпагах быть. А в стрелецких приказех бердышей учинить у 200 человек, а достальным быть в шпагах попрежнему». К сожалению, нет упоминаний о наличии этого губительного  оружия у стрельцов Трубецкого. Поэтому, можно лишь гадать, что бы приключилось, окажись пики у стрельцов под Нарвой.

А к концу царствования «тишайшего» стрелецкие полки начали перевооружаться: на замену фитильных пищалей стали приходить пищали с ударно-кремневыми замками. Вот эта новинка, инициатором которой являлся сам Алексей Михайлович,  – увы! – получила самый решительный отпор. Стрельцы, особенно в дальних гарнизонах отказывались брать «кремневки». О причинах такого саботажа можно было только догадываться. Так, в 1638 году вяземским стрельцам были выданы кремневые мушкеты, на что те заявили, что «они из таких мушкетов с жаграми (зарядами – Автор) стрелять не умеют, и таких мушкетов преж сево у них з жаграми не бывало, а были де у них и ныне есть пищали старые с замки». Тупыми ни стрельцов, ни их начальных людей, конечно, ни назовёшь. Как забить шомполом заряд, засыпав в полку порох, затем заложить в ствол пыж, они наверняка знали. Тем паче, зная, что стрельцы не сопротивлялись другим новинкам как винтовальные пищали. И это наводит на определённые размышления…К тому же стрельцы имели право заниматься вне службы ремёслами и торговлей, не последним из которых явилось кузнечное дело. А кузнецы, известно, ковали как холодное, так и огнестрельное оружие. А рынок, известно, дело очень хлопотливое и конкурентов на нём не любят. А мы знаем: любое нововведение на Руси начиналось  с иностранцев, которые обучали русских солдат и русских мастеров.

Хочется заметить, что в Европе ударно-кремневый замок был окончательно принят на вооружение в 1670 году. Нет упоминаний о вооружении мушкетёров европейских армий нарезными аркебузами. А вот упоминания о вооружении наших стрельцов пищалями с винтовой нарезкой сохранились. Кроме того, присутствовали метатели ручных гранат: например, в описи Стрелецкого приказа 1678 года упоминаются 267 ядер «гранатных ручных нарядных» весом по одной и по две и по три гривенки, семь ядер нарядных же гранатных, 92 ядра тощих весом по пяти гривенок (204 грамма). Есть упоминание в документах Стрелецкого приказа того времени о наличии казнозарядных пушек. Причём у них наличествовали как винтовые, так и клиновидные затворы. Хочется не без гордости отметить: уже тогда Россия кое в чём была «впереди планеты всей»…

По поводу стрельцов есть также интересный отрывок. Восемнадцать солдатских полков и один стрелецкий полк (всего около 20 тысяч человек) под командованием князя Н.И. Репнина двинулся из Пскова к Динабургу. 21 июня 1701 года русские полки соединились с саксонским войском. Саксонский фельдмаршал Штейнау писал о русской пехоте:

«Люди вообще хороши, не больше 50 человек придется забраковать, у них хорошие маастрихтские и люттихские ружья; у некоторых полков шпаги вместо штыков. Они идут так хорошо, что нет на них ни одной жалобы; работают прилежно и скоро, беспрекословно исполняют все приказания. Особенно похвально то, что при целом войске нет ни одной женщины и ни одной собаки».

Штейнау далее пишет о других достоинствах русских войнов, как то: почти не пьют сами, но, к сожалению, допускают в свой лагерь жён и подруг саксонских наёмников, что пытаются их спаивать… По нынешним временам тот факт, что русские мало пьют кое-кому покажется сомнительным. Но вообще-то русская деревня в те времена фактически боролась за хороший урожай, особенно во времена Смутного времени. Так и за хорошую рождаемость здорового потомства. Потому что недород (скажем, если рождалось больше девок, чем парней) автоматически вёл к неурожаю, а неурожай – к страшному голоду. Но ни это нас должно заинтересовать в данном письме. Саксонский фельдмаршал, если помните, пишет о 18 солдатских и одном стрелецком полку. И не упоминает ни о бёрдышах, ни о пищалях с фитильными замками. Напротив, он заостряет внимание на хороших маастрихтских и люттихских ружьях, которыми вооружены вновь прибывшие. Правда оговаривается, что у некоторых полков шпаги вместо штыков. Скорее всего, здесь речь идёт о стрельцах. Но повторимся: даже у этих бородачей Штейнау не наблюдает устаревшего вооружения, отмечает у большей части личного состава «ограниченного контингента» хорошую дисциплину. Не понятно, правда, чем так маршала обидели собаки – его, конечно, дело…

По поводу же страшного недоверия царя Петра к стрелецкому войску и его якобы полному роспуску после подавления стрелецкого бунта, мы видим: это, мягко говоря, неправда. Стрелецкое войско оставалось после нарвской конфузии, стрелецкие полки, к слову, приняли участие даже в Полтавской битве. Более того, после нарвского разгрома Петр отдал распоряжение о формировании 40 стрелецких полков. Иные стрельцы сохранились в русских городах до конца XVIII века, особенно в глубинке. Они не несли там полицейскую службу, хотя ещё Петр учредил наряду с регулярной армией полицию вместо губных старост, губных изб и земских ярыжек.

Итак, утром 20 ноября зимнее солнце позолотило медные кровли нарвских башен и осветило её бастионы, пушки которых смотрели в тыл рассечённой надвое русской армии. Проводившие всю ночь военный совет, оставшиеся верными долгу генералы Головин, Трубецкой, Бутурлин и прочие под началом Я.Ф. Долгорукого могли наблюдать на покатостях холма Германен всю шведскую артиллерию, что теперь могла без помех обстреливать русские боевые порядки. И хотя в рядах расстроенной армии оставались до 30 000 солдат и офицеров с дивизией Адама Вейде, который в ходе боя получил ранение осколком бомбы в голову (находился в боевых порядках и, воодушевляя своим примером, дрался в рукопашную протазаном – коротким офицерским копьём) битва под Нарвой 19-20 ноября была русскими проиграна. Да, оставшиеся на позициях полки были нового строя, худо-бедно, но обученные залповому огню из мушкетов, штыковым боям, отражению в каре кавалерийских атак. В их числе в составе остатков дивизии Бутурлина наличествовали два полка драгун, которые, правда, не смогли переломить ситуацию в разгар битвы, остановив и опрокинув шведскую атаку в центре или на мосту Наровы. Но вся русская полевая и осадная артиллерия – Увы! – бесповоротно оказалась в руках противника.  (Исключение составили шесть пушек семёновцев и преображенцев.) Казалось бы, зная «бзик» Карла, что предпочитал холодному оружию огнестрельное, следовало, перегруппировавшись, решительно атаковать, а затем рассеять и уничтожить неприятеля. Отбить у него лагерь с обозом и артиллерией и, выровняв ситуацию, только тогда отступить к Пскову. Но История либо Злой Рок распорядились по-свойски или «по-свейски»…

Комментирую и цитирую по А.С.Пушкину:

«…В ту же ночь посланный от Бутурлина предлагал шведам перемирие и на следующий день и требовал свободного отступления. Следующие условия утверждены были Карлом:

1) Всем русским генералам, офицерам и войску с шестью полевыми пушками свободно отступить.

2) С обеих сторон обменять пленных и похоронить тела.

3) Всю тяжелую артиллерию и всю остальную полевую оставить шведам, все же прочее, багаж полковой и офицерский etc. свободно с войском отвести.

Русских под Нарвою убито, потонуло и дорогою до Новгорода от голоду и холоду пропало 6000 человек. Нерегулярные спаслись все. У шведов убито 3000. Пушек больших досталось шведам 63, полковых 50, мортир 25, гаубиц 7. По свидетельству Александра Гордона, войска нашего было 34 000…

…Битва при Нарве в 1700 г. была проиграна, и Петр объяснял шведскую победу («викторию») прежде всего полной необученностью русских войск, еще вовсе не бывавших в деле: «Итак, над нашим войском шведы викторию получили, что есть бесспорно. Но надлежит разуметь, над каким войском оную получили. Ибо один только старый Лефортовский полк был, да два полка гвардии были только у Азова, а полевых боев, паче же с регулярными войсками, никогда не видели: прочие же полки, кроме некоторых полковников, как офицеры, так и рядовые сами были рекруты. К тому ж за поздним временем и за великими грязями провианта доставить не могли, и единым словом сказать, казалось все то дело яко младенческое играние было, а искусства — ниже вида». Поэтому Петр и считал неудивительным, что прекрасно обученное, закаленное шведское войско победило: «То какое удивление такому старому, обученному и практикованному войску над такими неискусными сыскать викторию?»