Часть 7 Гл. 4 Приключение на рыбалке

Предисловие к английским эротическим новеллам http://www.proza.ru/2016/10/20/377
 В первых главах я рассказывал о юной Катрине, волею отца, доблестного рыцаря Мартина отправленной в монастырь, где вместо спокойно жизни среди молитв ее ждали страшные приключения. .

** Глава 4 Приключение на рыбалке

"Хорошо пить утреннюю прохладу,  наслаждаться дневными, последними по-настоящему теплыми прощальными лучами солнца! - думала Матушка Изольда. -  Солнце не умирает,не будет согревать своими лучами нашу грешную обитель и снова расходы на отпление! Придется покупать хворост и дрова!Остается надеяться на щадрость прихожан! Ох, грехи наши тяжкие..."
Матушка Изольда, нстоятелница Крейцбергской обители,  старалась не прерывать общения с внешним миром, считая, что для сестер монахить и для казны монастыря это очень полезно. Щедрый приток вкладов позволял время от времени угощать в трапезной монастыря его друзей и покровителей.
В таких случаях посредине залы для них накрывали длинный стол, а Джейн, та самая раскаявшаяся вельма, которой матугка Изольда не дала пропасть, начинала готовить по рецептам своего дедушки Карла.
(О приключениях Джейн и дедушки Карла здесь: http://www.proza.ru/2009/09/26/1061 Часть 3. Ведьма из рода людей-кошек)
"Правильно я сделала, что в свое время взяла эту ведьму трудницей на кухню! - Думала матушка изоьда, благословляя трапезу. - А ее грехи мы отмолим! И не такое отмаливали!"

Монашки усаживались за узкими, придвинутыми к стенам столами и довольствовалась по уставу простой глиняной посудой, меж тем как стол гостей был изысканно сервирован серебром.
Джейн, монастырская повариха, ведьма, в свое время спасенная матушкой Изольдой от петли превосходно готовила постные лакомые блюда, очень нравившиеся гостям и монашкам, но сама предпочитала трапезничать на кухне, чтобы даже случайно не попасться на глаза тем, кто знал ее помощницей повара в замке покойного сэра Шелли.
По особому разрешению настоятельницы Джейн, как ведьма и искусная поварихи, эффективно «превращала» мясо и кур в рыбу. Слава о фирменной ухе на курином бульоне, осветленном белком куриного яйца, гремела по всей округе.

Матушка Изольда перед дегустацией читала «Благословите» [католическая молитва, читаемая перед принятием пищи – прим. переводчика] благословляла трапезу, и пища становилась пригодной для употребления. Пиво варили свое, а вино доставляли гости, и после сытной трапезы происходили в монастыре приятные дружеские встречи светских лиц с монашками, весьма не бесполезные для обеих сторон.
– На вот, возьми, – матушка Изольда принесла Катрине  священную реликвию и старинную книгу в кожаном переплете. – Это тебе вместо той, что мы сожгли! И какой черт тебя дернул изучать архив этого чернокнижника и устраивать черную мессу! Ты чуть всех нас не погубила!  Сама понимаешь, я должна была поступить с тобой так, как поступила. Но, надеюсь, ты искренне раскаиваешься в своих грехах. Чмтай и эта книга поможет тебе восстановить силы! Прикоснись к реликвии рукой! В том, что она принадлежит монастырю, есть и твой заслуга! Сейчас я прочитаю молитвы и ниспослании тебе здоровья!

– Спасибо! – Катрина лежа ни животе, слушала молитвы, но не была в силах повторять их вслед за матушкой.
Лишь только за настоятельницей закрылась дверь, женщина открыла старинный фолиант. Это оказался «Сборник монастыря Святого Альбиона», 1496-го года от Рождества Спасителя.
Строчки прыгали в глазах Катрины, но она взялась за чтение. Самым интересным оказался раздел «Наставление по рыбной ловле удочкой», написанный настоятельницей женского монастыря. В этом разделе подробно описывалось, как и из какого материала можно изготовить маленькие, средние и большие рыболовные крючки. Их, кстати, и для любительского, и для промыслового лова требовалось великое множество.
«Надо будет получить разрешение и поудить рыбку в нашей реке, – подумала Катрина. – По крайней мере, никто не будет ко мне приставать с нравоучениями, и мешать молиться о спасении моей едва не загубленной души!»

После общения с приором монашка старалась не попадаться на глаза богатым жертвователям на нужды храма, чтобы не попасть на ночь к ним в гостевую келью. Удочка и благословление матушки Изольды на рыбалку оказалась спасением: можно часами сидеть, смотреть на поплавок, читать молитвы, а рыба пополняла стол монашек.
В жаркие дни она любила купаться. Она наивно думала, что никто не нарушит ее уединения, но молодой крестьянин Бертран, пасший стадо овец на берегу, не остался равнодушным к виду голой монашки. После жестокой порки, свидетелем которой он стал в монастыре, монашка не выходила у него из головы.
Бертран увидел купающуюся Катрину и невольно залюбовался девушкой, которая, наигравшись в воде, вылезла на берег и, обернувшись в пол-оборота к нему, принялась выжимать свои длинные рыжие волосы. Молодое тело было восхитительно.

– Я столько времени проводил, любуясь тобою! – Бертран, подождав, пока монашка вновь возьмется за удочки, набрался смелости и подплыл к Катрине. – Хочешь, искупаемся вдвоем?
– Почему бы нет? – Катрина уже не была той молоденькой девчонкой, стесняющейся раздеваться перед мужчинами. Впрочем, вода уже холодная! Не боищбся? Пунцовые от стыда уши пастушка ей очень понравились. «Похоже, у этого мальчика не было женщин, – подумала она, – а не соблазнить ли мне его просто так, для собственного удовольствия?» – она бросились в поток освежающей воды.
«В конце концов, мужчины меня имели, как хотели, должна же наступить и моя очередь, – думала Катрина, нежась в воде. – Ну, будь, что будет!»

Быстро замерзнув, они стали с хохотом бегать друг за другом по мелководью. Затем, прижавшись, друг другу, лежали на мягком теплом песке, согреваясь под полуденным солнцем. Повернувшись набок, Бертран снова стал любоваться лежащей на спине, блаженно закрывшей глаза Катриной.
– Тогда, в церкви, глядя на то, как тебя сек отец Джон, в безумном отчаянии я впал в безнадежность и проклял твои обеты! – Бертран тут же потянулся губами к набухшим  соскам. – У меня чуть сердце не разорвалось от твоих криков! Неужели ты совершила столь тяжкий грех? В тот момент я понял, что люблю тебя!
Каждое слово деревенского парня хватало Катрину за сердце, когда он признался, что питает запретную любовь, с которой долго и тщетно боролся, и любовь эта тем греховней, что возлюбленная носит монастырское одеяние.
Тело уже весьма опытной женщины стало ломить от желания. Она была полностью во власти чувств. Он же, не отрываясь, продолжал ласкать груди.

– Пресвятая  Дева,  – сказала она, – что же мне делать?
– Любовь – не грех! – посмотрел на грациозную фигурку,  на  извивы длинных волос и на поднятое к нему гордое, выразительное лицо монахини, так доверчиво и открыто смотревшей на него.
 «Ну, что же он медлит? – Катрина поняла, что если она не проявит инициативу, то сегодня снова ничего не свершится. – Придется ему помочь!»
– Иди ко мне! – позвал он и слегка приподнял ее за подмышки.
Катрина нетерпеливо с силой насадила себя на него и принялась скакать словно наездница. Кончики грудей бесстыдно уставились парню  в лицо. Руки мужчины на бедрах ощутили дрожь разгоряченного тела.

Она обняла пастушка в диком порыве не знающего удержу сладострастия... Огонь забушевал в Бертране, кровь закипела, и неизъяснимое блаженство, восторженное безумие затуманило юноше сознание. Катрина в это время приподнялась на локте и, скосив взгляд, с любопытством смотрела на обнаженный член юноши.
– Ну, что же ты, – ласково обняв парня за талию, она потянула пастушка на себя. Он понял, что сейчас произойдет то, о чем мечтает каждый юноша бессонными ночами.
Он послушно лег на мокрое тело, целуя в губы, щеки, шею. Предвкушение наслаждения сняли остатки стеснительности. Он позволил Катрине не только освободить бойца из плена одежды, но и нежно ласкать его.

– Не бойся! – Катрина наклонилась и несколько раз поцеловала головку.
– Боже! – Все ощущения Бертрана сконцентрировались там, внизу живота, где ощущалось горячее дыхание монашки и ее страстные прикосновения.
Катрина продолжала работать язычком так, что боец паренька быстро достиг максимальных размеров. Она то плотно охватывала губами вершину возбужденного органа, то, высвободив, ласкала кончиком языка трещинку посередине, вылизывала шейку основания вершины, то, вновь охватив бойца в плотное кольцо губ, полностью заглатывала его. Они оба учащенно дышали, и из кустов раздавались звуки, походившие на стоны.

«Это я удачно заглянул проведать старых знакомых! Еще вопрос, кто получал большее наслаждение: он или Катрина? – Думал Инкуб, любуясь парочкой. – Пастушок легкая добыча и им не надо пренебрегать! В конце концов, я должен отмстить этой монашке за то, что она устроила в склепе!»
– Ляг на спину! – сказала она, ненадолго прервав свое занятие.
Бертран лег, а она встала над ним на четвереньки и продолжила ласки. Они не оставили Серегу равнодушным: он стал гладить круглую женскую попу. Ладонь Катрины накрыла пальцы пастушка и увлекла за собою. Парень почувствовал в своих пальцах теплую промежность. Женская рука  сделала несколько движений, словно подсказывая, что надо делать с возбужденным клитором.

Точнее, сначала Бертран с сильным, гортанным, из глубины души, вздохом, почти криком, ослабел, извергнув из недр своего тела залп накопившегося напряжения, и тотчас, словно дождавшись оргазма, как его эхо, достигла наслаждения и Катрина.
Несколько минут им потребовалось, чтобы прийти в чувство. Впрочем, одного раза пастушку оказалось мало.
– Пожалуйста, возьми меня сзади, – прошептала Катрина.
Женщина встала на четвереньки и призывно вильнула попкой. Бертран пристроился сзади. Боец пастушка, направляемый подрагивающими пальчиками, легко нашел дорогу. Охватив женщину за ягодицы, Бертран входил резкими, даже грубоватыми толчками. Но Катрине это нравилось...
– Еще, разорви меня пополам, еще, еще! – стонала она.

Боец скользил внутри Катрины. Женщина стонала и вздрагивала «ударов», а в пастушке просыпались звериные инстинкты. Иногда, от нахлынувшего возбуждения, Бертран издавал звуки, похожие на рычание. Хотелось чего-то дикого, неординарного. Катрина легла на живот, не позволив пастушку выйти из нее. Он укусил ее за шею, и почувствовал, как потное от напряжения женское тело стало под ним мелко вздрагивать.
– Я не вершине блаженства! – Бертран, вздрогнув, застыл от неожиданности. «Я соединяюсь в плотском грехе с самой красивой монашкой в Англии!» Бертран в первый момент стыдился, но как только мягкая ладонь Катрины коснулась члена, он ощутил сильный, словно удар тока, прилив страстного желания.

– С того самого дня, как я видел тебя распятой на аналое. Я люблю тебя.
Монастырский колокол заставил Инкуба убраться прочь.
«Я еще вернусь! – думал он. – Попомните меня!»
Влюбленная пара не видела и не слышала ничего. Она отдавалась любимому мужчине со всей страстью молодого тела. Из последних сил сдержавшись, он помог Катрине вознестись на пик наслаждения, и когда она обессилено упала на мужчину сверху, несколькими толчками завершаю желаемое. Оторвавшись от тела девушки, Бертран встал на колени. Член выскользнул из руки Катрины. Катрина гибко выгнулась, приподняв ягодицы от земли. Бертран, стоя на коленях над лежащей перед ним женщиной, восхищался великолепными обнаженными формами.
– Катрина, любимая, тебе было хорошо? – спросил Бертран.

Она, молча, хлопнув и ресницами, показала, что да.
«Похоже, реликвия действительно творит чудеса, – думала Катрина, нежась в объятиях пастушка. – За мои муки мне все-таки послано простое женское счастье»
Когда они прощались, благодарность нежность светилась в зрачках Катрины.
Рыбалка для Катрины превратилось в дивное развлечение. Целую неделю Катрина учила пастушка любви, а Бертран оказался способным учеником. Сказка неожиданно кончилась.
«Хватит шалить! – Инкуб нырнул в воду. – Итак, я из-за тебя здесь задержался! Как раз успею до монастырского колокола»

– Я еще вернусь! – пообещал Бертран и нырнул в воду. – А теперь мне надо к моим барашкам!
Бертран хорошо плавал, но на этот раз река сыграла с ним злую шутку: августовская вода была уже холодной, ногу влюбленного пловца свела судорога, и он с головой ушел под воду.
«Вот и все! – Инкуб решил, что не зря потратил время. – Люблю человеческие слезы!»
– Бертран! – закричала монашка, и слезы потекли из ее глаз. По воде шли круги.
Пастушок так и не выплыл…
– Бертран! – Катрина расплакалась. – Наверное, это священная реликвия явила одно из своих чудес, сделав меня несчастной!
Она еще не знала, что любила по-настоящему в последний раз в жизни.