Время собирать камни - часть десятая

         - Вера, - услышала она дрожащий голос, - куда ты делась? Вчера Ирина мне сказала, что ты уехала по срочному делу и потом мне сама всё объяснишь. Я звонил тебе всю ночь, но мобильник был отключен. А утром отца увезла скорая в больницу, я тоже поехал, думал уже, что это – всё, конец! Но он просто в коме, ему ставят капельницу и делают уколы, так что он жив. Ирина мне сказала, что если сидеть возле него и разговаривать с ним, как с живым, то он очнется. Вера, мне тяжело. Я сидел возле него до обеда, устал так, что думал - сам скончаюсь. Я не знаю, что мне делать, и ты еще уехала. Что там у тебя?
       - Артемчик, миленький мой, давай возвращайся. Думаю, что операция уже не понадобится, раз у отца кома. Просто попрощайся с ним, скажи «спасибо» Ирине, и приезжай домой. Мы уже ничем не сможем помочь. А то, что мы с ним увиделись, что он попросил прощения, и мы его простили – в этом-то и было главное. Теперешние муки уже никому не нужны. Мы здесь с мамой… поговорили обо всем…. Потом я тебе расскажу, почему мне пришлось так быстро уехать. Давай, ждем тебя.
        - Верочка! Ты – серьезно? Я могу уехать? А что я скажу Ирине?
        - Артем, Ирина – очень умная и глубокая женщина, она сама всё понимает и не будет тебя удерживать. А деньги для сиделок у них есть. Мне почему-то теперь даже и наследства не хочется. Пусть все деньги уйдут на лечение, пусть Ирина отвезет его в Германию, там быстро найдут донора, а дальше, как судьба сложится. В конце концов, мы могли бы вообще не приезжать. Я думаю, что Ирина всё знала заранее, ей просто очень хотелось, чтобы он облегчил душу перед уходом. Так что не переживай и возвращайся.
         - Хорошо. Я поговорю с Ириной. Только прошу тебя не исчезай так внезапно. Мне страшно без тебя. Я пока сидел у отца в палате, много чего передумал. Просто всё в своей душе перевернул и понял, что я тебя очень люблю. И… маму тоже. Скажи ей об этом. Я всегда страдал, что моей родной мамы нет со мной, но теперь вижу, что Анна, хоть и не была ласковой, но всё же заботилась обо мне. Я вспоминал наши новогодние праздники, как она шила мне костюм зайчика, как она волновалась и плакала, когда меня увезли в больницу с воспалением легких, как мы катались в парке на каруселях и ездили на пони. Я так хочу обнять вас и попросить прощения за ту грубость и упреки, которые стали вылезать у меня, когда я стал подростком. Ты простишь меня?
          Вера чувствовала, что еще немного и Артем тоже расплачется. Да что же это такое? Непрерывные слезы и стенания! Хватит уже!
      - Артем! Я всё поняла! Только не вздумай рыдать. Ты ведь – мужчина! Ты – опора нашей семьи! Ты уже большой и должен нас поддерживать, а не раскисать! Давай, соберись. И завтра ждем тебя дома!
       Вера отключила мобильник, чтобы не слушать никаких слов и слез! Это просто невозможно так разрывать сердце.
        - Мама, Артем приедет завтра. Я хотела ему всё рассказать, но теперь вижу, что этого делать ни в коем случае нельзя. А то парень совсем свихнется. В восемнадцать лет столько пережить – это знаешь слишком сильно для юного сердца! Давай еще выпьем, и я пойду посплю. Что-то у меня от всего этого голова раскалывается.
        - Да, моя девочка, иди полежи немного. Успокойся и забудь о плохом. Начнем всё сначала. Теперь,  после такого откровенного разговора мы стали умнее, начали понимать друг друга и, думаю, перестанем ссориться  и  всё у нас будет хорошо.
       А ты знаешь, я рада, что рассказала тебе про твоего настоящего отца. Тяжело мне было носить эту тайну в сердце. Может, поэтому я и была с тобой иногда резка. Я смотрела на тебя и видела какие-то черточки характера профессора, и это меня ужасно раздражало. Как будто это было постоянным напоминанием моего греха, моих несбывшихся мечтаний и надежд, моего какого-то падения, если можно так сказть. Меня это мучило, а теперь я свободна, хоть и таким ужасным образом. Спасибо тебе. И прости меня.
       Они снова обнялись, мама поцеловала Веру в глаза, как в детстве, когда маленькая Верочка плакала из-за разодранного платья или от обиды на соседского мальчишку.
      Вера пошла прилечь, думала, что будет крутиться и вертеться, но так же, как и в поезде, заснула неожиданно быстро. Душа и в самом деле облегчилась. И хотя это облегчение было вызвано такими драматическими, а, может даже, и трагическими обстоятельствами, хотелось уже думать, что больше ничего страшного в этой жизни не случится.
           А Анна села за стол и стала смотреть в окно, как будто там хотела увидеть свою будущую жизнь. Ей уже 45. Любовник недавно сказал, что нашел «свою настоящую любовь» и оставляет её. Конечно, Анна может найти еще кого-нибудь для утешения или «для здоровья», как называли её подруги молодое тело для ночных утешений. Но опять привыкать, опять тратить деньги на подарки для наглого альфонса, опять видеть усмешки молодых девчонок, знать точно, что эти чувства чисто «технические» и как только она прикроет денежный ручеек, так сразу же любовь закончится, и она опять останется одна – всё это уже надоело.
     Хотелось именно настоящего – спокойной замужней жизни, заботиться о любимом человеке. Её характер после пинков судьбы смягчился. Она поняла, что капризы и взрывы темперамента могут быть интересны лишь в юном возрасте, когда это кажется зажигательным и волнующим в своей непредсказуемости. Теперь это просто смешно и нелепо. Уже стало понятным, что нежность и теплота намного ценнее для мужчины после сорока, чем крики и скандалы, а потом бурные примирения. Нервы не те – вот что! Да и здоровья уже нет для бурных примирений. Она горько усмехнулась. Возраст! И как это он  умудряется пригнуть даже диких мустангов.
       А интересно, как теперь выглядит Георгий. Больной. Вера сказала, что ему пришлось много пережить несчастий. Что он им рассказал? Где жил до этого? В Старом Осколе? Странный выбор. А, может, он и женился там. Вера почему-то об этом ничего не рассказала. А было бы любопытно узнать.
       …Водка притупила эмоции, было  просто тепло и никакой злости она не чувствовала. Ей и в самом деле было жалко бывшего мужа. Близость смерти всегда затеняет и приглушает любые сильные чувства – и ненависть, и обиды, и злобу. Хочется, чтобы человек, который мучил тебя, сам избавился от мучений и принял неизбежное с прощением.
       Конечно, так не всегда бывает, иногда не можешь простить что-то уж совсем ужасное, но даже и ужасное надо прощать, просто для облегчения твоей собственной души, иначе эта тяжесть превратится в существо, которое начнет пожирать тебя самого. И появится рак.
       Анна вздрогнула. Она об этом никогда ТАК не думала, но вдруг увидела  почти явственно, как темная сущность, как облако превращается в тучу и заполняет тело изнутри.
- Пойду-ка я тоже прилягу, а то неизвестно до чего додумаюсь, - подумала она, отталкивая от себя неприятные видения. Чего это вдруг она стала такой чувствительной?
        Тяжело встав, она пошла в комнату, где уже спала Вера, легла на диванчик, накрылась теплым одеялом и тоже почти мгновенно заснула.