Критикалище. приложение

КРИТИкалище. ПРИЛОЖение.

Михалыч раскритиканил  всё.  Униженные  книги  лежали на столе, под столом, под диваном. Михалыч искал. Ну, не  газету же тестовать! Там одни объявления.  Взгляд наткнулся на радио. Ручка – Высоцкий- песня – эврика! Открыт новый пласт для критики.

«Я был  батальонный разведчик…»  пел Высоцкий.  «Вот я тебя,  разведчика,  тёпленьким и возьму!» - злорадствовал Михалыч и скачал песню  из интернета.   

Я был батальонный разведчик, - название длинное, через полчаса забудется.   «Был» - «сорняк»,  «батальонный»  - излишнее уточнение.

А он – писаришка штабной.  – «штабной»  явно уточнение для дураков,  где же ещё писари сидят?

Я был за Россию ответчик,                - снова сорняк «был». Выкинуть.
А он спал с моёю женой.                – «Моею»  - сорняк.
Ой, Клава, родимая Клава,                -  зачем 2 раза Клава?
Ужели судьбой суждено,    -  хорошо
Чтоб ты променяла, шалава, -  если спит с кем-то,  то автоматически »шалава», излишнее уточнение.

Орла на такое говно?   - правильная строчка
Забыла красавца мужчину,
Позорила нашу кровать… - как можно позорить  кровать,  она ж неживая?
А мне от Москвы до Берлина
Все время по трупам шагать. – несогласование времён.
Шагал, а порой в лазарете
В обнимку со смертью лежал. 
И плакали сёстры, как дети,  - каждый раз что ли, когда лежал,  плакали и что-то отрезали?
Ланцет у хирурга дрожал.
Дрожал, а сосед мой – рубака,
Полковник и дважды герой,
Он плакал, накрывшись рубахой,
Тяжелой слезой фронтовой.  – под рубахой  не взвесишь  слезу.
Гвардейской слезой фронтовою  -  одной слезою рыдал по очереди целый батальон?
 Стрелковый рыдал батальон,
Когда я геройской звездою
От маршала был награжден.  – от маршала что ли отняли?
А вскоре вручили протёзы  - отрезали ногу,  а дали в руки. Неточность.
И тотчас отправили в тыл.
Красивые крупные слёзы
Кондитер на литер пролил. – Кондитер  откуда  взялся? Убрать!
Пролил, прослезился, собака,
А всё же сорвал четвертак!   - это правильно.
Не выдержал, сам я заплакал,  - сам заплакал, без помощи. Излишнее уточнение
Ну, думаю, мать вашу так!  -  как –так?  Фантиазии у автора мало?
Грабители, сволочи тыла,   -
Как терпит вас наша земля?
Я понял, что многим могила
Придет от мово костыля.  – протез и  костыль – разные вещи. Автор явно не в курсе.
Домой я, как пуля, ворвался, - пуля не врывается, а прилетает.
И бросился Клаву лобзать. 
Я телом жены наслаждался,  - об этом  можно было поподробнее.
Протёз положил под кровать. – излишнее уточнение.   Не повесил же на потолок.
Болит мой осколок железа
И режет пузырь мочевой    - осколок железа режет мочевой пузырь  - а куда врачи смотрели?
Полез под кровать за протезом,
А там писаришка штабной.   – а когда клал, не заметил?
Штабного я бил в белы груди,  - белы груди – раздетым был,  значит.
Сшибая с грудей ордена. – а ордена прямо на коже носил?   Не по форме
Ой, люди! Ой, русские люди!
Родная моя сторона!
Жену-то я, братцы, так сильно любил,
Протез на нее не поднялся.  Протез в данном случае – эвфемизм, протез не может сам подняться.
Ее костылем я маненько побил.  -
И с нею навек распрощался.
С тех пор предо мною всё время она,
Красивые карие очи,
Налейте, налейте стакан мне вина,
Рассказывать нет дальше мочи.
Налейте, налейте скорей мне вина,
Тоска меня смертная гложет.
Копейкой своей поддержите меня,
Подайте, друзья, кто сколь может.   – развития сюжета нет.  Скорее – деградация его.

В редакции Михалыча песня Охрименко  писалась так:

Я – разведчик.  Я – за  Расею ответчик.  А он – писаришка.  А он спал с женой.
Ой,  родимая Клава. Ужели  судьбой суждено, чтоб ты променяла  меня на такое (тут Михалыч задумался и написал - дерьмо).

Забыла  красавца мужчину, опозорила.  А мне выпало от Москвы до Берлина всё время передвигаться по  неживым  людям. Порою лежал в лазаретах, где мне периодически чего-то  отрезали.  И каждый раз медицинские сёстры плакали, пинцет (ланцет)  у хирурга дрожал,  потому что всегда было холодно. Полковника, раненного в разные места,   каждый раз привозили, чтоб  он тяжёлой слезой постирал рубаху. Геройский стрелковый батальон радовался,  всего одна слеза пролилась, когда поймали маршала и сняли с него медаль в пользу  меня. ... 
Домой я пулей  прилетел. И принялся Клаву лобзать и всё такое. Я телом жены наслаждался, предварительно отцепив протез.
Стал мешать  недосмотр  медиков около мочевого пузыря. Полез под кровать за протезом, а  там незамеченный мною  раньше писаришка. Полураздетый.  Ордена нацепил прямо на голую грудь,  в кои я его начал бить.
Я люблю вас, русские люди,  особенно,   если нальёте стаканчик.

Михалыч с удовлетворением откинулся  в кресле. Компьютер написал ему,  что его произведение сохранено. Осталось ждать рецки.