Владимир Маяковский - трагедия идолописца

(1893 – 1930)
19 июля – день рождения Владимира Маяковского.
Его имя в моём сознании ассоциируется с понятиями  грубости, вульгарности, пошлости и цинизма. Идеализируя плотские страсти и опошляя библейские  идеалы  с помощью жаргонного лексикона улицы, этот “буревестник  революции” ещё в предоктябрьские годы объявил себя “13-м апостолом”.
“Я предтеча годов великой жестокости, мятежей, моя окровавленная душа будет вашим флагом в дни крови и мести”, - восклицает он. Кстати, кощунственная поэма “Облако в штанах” первоначально называлась “13-й апостол”.
В этом опусе Маяковский бунтует против Бога и  Его  ангелов, пытается противопоставить Ему человека-бунтаря, горлана, главаря, иначе говоря, - себя самого.  В поэме “Человек” есть главы: Рождество, Страсти, Вознесение.  Разумеется, не Христа, а Маяковского. В “Мистерии-буфф” он продолжает издеваться над святыней, выступая с позиции эгоизма и эгоцентризма.
После революции богоборческий пафос Маяковского ориентируется на более конкретного антихриста - Ленина, которому он посвящает очередную поэму. Наделяя пролетарского вождя сверхъестественными качествами божественности, он выдаёт тьму за свет и беспардонно утверждает, что тёмный рабочий класс “тёк от него в просветленье”. С точки зрения Маяковского, смерть Ленина несёт мрак, когда меркнет солнце. И только с его “воскресением” снова засияет свет и “коммуна во весь горизонт”.
Он  активно  проповедует  земной  рай,  который   предлагает строить на зыбком фундаменте безбожья. Поскольку душа  опустошена и Бога, как он заявляет, нет (“вместо вер в душе электричество, пар”), то вполне резонно призвать  людей  к  массовым  убийствам:
“Стар - убивать. На пепельницы - черепа!”
И безбожники действительно стали изготовлять  пепельницы  из черепов.
Несколько позже поэт с дьявольским цинизмом  признаётся:  “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Как бы ни изощрялись комментаторы придать этим стихам метафорический смысл, наш разум воспринимает их как прорыв словесного гнойника в мерзкой душе.  Шила в мешке не утаишь.
Он предлагал сбросить Пушкина с парохода современности, а в поэме «Во весь голос» попытася воздвигнуть себе «памятник нерукотворный», не любил Надсона за его христианские стихи и поэмы. Впрочем, время все расставило по своим местам, и искусственно задвинутый по предложению Маяковского в конец списка Надсон, снова вернулся на прежнюю позицию.
А Маяковского аллергически не воспринимали многие его современники. Сергей Есенин, осуждая его за большевистские агитки, язвительно писал о нем: «А он, их главный штабс-маляр, поет о пробках в Моссельпроме». Иван Бунин критиковал его как распустившегося «грядущего хама», о котором предупреждал Мережковский. Над ним издевался Шенгели в книге «Маяковский во весь рост». Окончательно добил самолюбивого поэта писательский бойкот его выставки и очередной отказ понравившейся ему женщины сесть с ним в «любовную лодку». Но если посмотреть в корень трагедии, то причиной самоубийства оказался внутренний дискомфорт, поскольку его обидчивая душа была заполнена бутафорскими идолами и богоборческим бунтарством.
Несмотря на несомненный талант и новаторские разработки в поэзии (впрочем, многое он позаимствовал у Велимира Хлебникова), Маяковский – поэт трагический. А слово «трагедия» в переводе с греческого означает «козлиную песнь».  Своеобразный культ советского Диониса, бесовского князя, к сожалению, воспевал Маяковский. Не о том он пел и не тех прославлял. И лирический герой его – не образец для подражания. В стихотворении «Ода революции» он восклицает:
А после! Пьяной толпой орала,
Ус залихватский закручен в форсе.
Прикладами гонишь седых адмиралов
вниз головой с моста в Гельсингфорсе.
Тебе обывательское
– о, будь ты проклята трижды! –
и мое, поэтово
– о, четырежды благословенная!

Вот так: все перевернуто с ног на голову – благословляется проклятое, дьявольское.
И я в связи с этим как-то написал:
Он ступил на путь безбожный, скользский,
И погиб в глупейшей из атак –
Богохульствующий Маяковский,
Революционный протестант.

Он, призывавший знать, "что такое хорошо, и что такое плохо", сам этого не различал. В моей песне "Я в бессмертье иду" есть такие слова:
Знаю я, что мне можно, и что мне нельзя.
Знаю, что хорошо и что плохо,
Знаю, что на земле существую не зря -
Потому что я верую в Бога!

Увы, у Маяковского этого внутреннего стержня не было. Например, в одном из своих дешевых опусов "Про Тита и Ваньку, случай, показывающий, что безбожнику много лучше" он беспардонно заявляет:
Был Тит, как колода, глуп.
Пока не станет плечам горячо,
машет Тит со лба на пуп,
да с правого на левое плечо.

Самоубийство - один из ведущих мотивов в творчестве Маяковского. Со слов Лили Брик, “мысль о самоубийстве была у него хронической болезнью”. Он был обречён на погибель, поскольку знал, и предчувствовал, что антихрист не сможет царствовать вечно.
Кстати, за 13 лет до смерти в поэме “Человек” он информирует читателей, что поэт Маяковский застрелился у двери любимой!
Это страшное пророчество сбылось. Отверженный друзьями, надругавшийся над Богом, он поддался внушению дьявола положить конец своей во всех аспектах развратной жизни. И после непродолжительных раздумий предпочёл добровольно уйти в преисподнюю в соответствии со своим поэтическим кредо:
- Ваше слово, товарищ Маузер...
Но последнее слово всё же всегда остаётся за Богом: “Ему дадим отчёт”.

Небезынтересно, что кумир, которого славил поэт, пророчески изображен в книге пророка Даниила, в 14-й (неканонической) главе. Сюжет о его падении был в поэтическом переложении опубликован в моем сборнике «На духовной волне» (1995). Он ярко иллюстрирует судьбу Вила, воспетого пролетарским поэтом, прах которого неприкаянно лежит в московском Мавзолее. Потрясающее совпадение исторических эпизодов  становится очевидным при анализе пророческих текстов Исаии, Иеремии и Даниила.
"Пал Вил" (Ис. 46:1). "И посещу Вила в Вавилоне, и исторгну из уст его проглоченное им… даже и стены Вавилонские падут" (Иер. 51:44). Здесь предсказано крушение Римской и Советской империй.

Дан.14:3-22 (неканоническая).
ВИЛ - как аббревиатуру расшифровывают: Владимир Ильич Ленин.

В дни, когда сидел на троне
царь, носящий имя Кир,
был в почете в Вавилоне
ненасытный идол Вил.
Вилу жертвовались овцы,
и пшеница, и вино...
На поклон шли добровольцы…
Но о двери потайной,
что вела ко чреву Вила
знали семьдесят жрецов.
Дармоедов чернь кормила.
Так жила за счет кумира
банда целая лжецов.
Информацию вдруг выдал
Вавилону Даниил:
Вил - всего лишь мертвый идол
никогда ни ел, ни пил.
Мавзолей его - "малина"
набивающим карман:
внешне - медь, внутри он - глина
хватит мир вводить в обман!
Эту речь рабы корысти
обьявили клеветой:
дескать, Вил -  хоть каменистый,
но справляется с едой.
Чтоб проверить Даниила,
не сказал ли что он зря,
опечатан был храм Вила
по велению царя.
А чтоб истина окрепла,
и царь понял, кто есть Вил,
в храме пол посыпал пеплом
хитроумный Даниил.
А жрецы и все их семьи
ночью подошли к столам
и всю пищу дружно съели,
истоптав при этом храм.
И нашли всех по следам.
За обман их умертвили...
А бездушный идол Вил
превратился в груду пыли...
Прав был все же Даниил.
Так когда-то на Кармиле
сокрушил пророк Илья
лжепророков. Но кумиры
ядовиты, как змея.
Потому "вонзают вилы",
как в газетах пишут, "в бок"
тем, кто строют дачи, вилы,
для которых доллар - бог;
для которых очень милы
мавзолеи и вожди.
Им готовятся могилы,
превратят их в прах дожди.
И увидят наши очи,
как закопан будет Вил,
похоронят эти "мощи",
как бы сатана ни выл.
Будут все Ваалы, Вилы
Господом сокрушены...
Прочь - из душ людских кумиры,
что идут от сатаны!

Какой вывод можно сделать из случившегося с Маяковским? Не служить кумирам и не поклоняться им. Не программировать собственную смерть, уповая на жизнь вечную. Не тратить время и творческие силы на бесперспективные темы. Ориентироваться на высокие идеалы, имеющие непреходящую ценность.
Трагическая судьба нелепо погибшего поэта должна стать уроком для всех литераторов.

(«Бриллианты мысли», 1997)