последнее интервью барана

Последнее интервью барана.

  Сергей Ямской

- Ну и местечко! Занесло же меня… как тут невкусно пахнет. Фу!!! Где искать этого жертвенного барана?  И пастухов не спросишь… все куда –то запропастились.
-Здравствуйте. Я и есть тот самый жертвенный баран, которого Вы, судя по всему, ищите.
- ВАУ!!! Не может быть! Значит, не обманули и действительно раз в тысячу лет жертвенный баран накануне праздника   умеет разговаривать! Вот дура!!!! Почему камеру из машины не захватила…мне же никто не поверит.
- Что Вы хотели? Я ужинаю, и Вы меня отвлекаете…
- Корреспондент журнала «Всем обо всех». С вашими пастухами всё договорено. Еле добралась до вас. Дорога, знаете ли….   Можно  попросить вас не жевать во время интервью. Это возможно?
Баран: Конечно.  Хотя жаль. Травка очень вкусная.
Корр. Но ведь говорят, что перед смертью не нажуешься. Потом, слово травка, нами употребляется иногда в другом, более приятном смысле. Хи-хи!!! Веселое начало! Никогда не брала интервью у  наркобарана! У наркобаронов приходилось… весьма  приличные люди, вам скажу! Одеты с иголочки,  и говорят почти без акцента. Правда, очень нервные…
Баран: Трудно понять, где у Вас вопрос, а где утверждение. Но смею заверить, что среди баранов, слово травка употребляется, только в одном смысле – прямом, зеленом и ароматном. Наркоманов среди нас нет. А вот среди своих пошерстите.  Думаю, что обнаружите. И не одного.
Корр. Хм!!! Чего там шерстить.  И так известно. Полно… как у  вас шерсть красиво блестит. Можно погладить?
Баран: Пожалуйста.
Корр.:  Просто прелесть!!! Мягкая, как шелк! Каким шампунем пользуетесь?
Баран: В смысле?
Корр.: Когда шерсть стираете, то есть, моете, что используете?
Баран: Вообще никогда не мою. Если только дождь ополоснет случайно.
Корр.: Вау! Здорово. Может и мне не мыться…
Баран: Попробуйте. Наши овцы  никогда не моются.
Корр.: Не поняла! Издеваетесь? И вообще, я отвлеклась. Перед тем, как мы приступим к интервью, задам один вопрос, который, лично мне безумно интересен. Скажите, что вы бараны о нас, то есть о людях, думаете?
Баран: Ничего! Откуда уверенность, что мы о вас должны думать?
Корр. Вообще ничего?
Баран: Не могу отвечать за всех, но лично я ничего. Когда я был молод, мы иногда убегали с пастбища, и подолгу смотрели на проезжающие по горной дороге автомобили. Какое-то время это развлекало. Вы такие потешные в своей важности… надуваете щеки, пыжитесь… ваши женщины в темных очках и развевающихся на ветру шарфах изящно гнут ручку в локотке и постоянно поправляют прическу, если едут в кабриолете. Короче говоря, ничего интересного. Мне лично привлекало то, что вы переняли у нас привычку постоянно жевать. Хотя, однажды, на поляне, где мы иногда пасемся, несколько ВАШИХ  развели костер. Что–то пили из бутылок. Сожгли нам походную овчарню, разбросали мусор по всей округе, накидали битого стекла, отчего позже, одна овца  поранила лапу. Орали во все горло непристойные  песни, подрались, а наутро уехали… По моему у вас это называется ПИКНИК!!!
Корр. -  Ну, да.  Весьма, похоже описали.
Баран: После их отъезда я нашел вашу жвачку. Обрадовался. Однако, пожевав, пришел к выводу, что это редкая гадость…
Корр. И это все, что вы можете сказать о людях?
Баран:  А Вы можете говорить о баранах бесконечно?
Корр.: Что о вас говорить?
Баран: Аналогично. Вы построили свой мир и думаете, что он кому-нибудь интересен. Любите выражения: «время летит стрелой»; «годы пролетели» и т.д. Вы ассоциируете себя со временем, подстроили его под себя.  Для Вас время и ход истории,  стали неразделимы, но это же не так. Нет никакой стрелы. Нет вектора времени, на острие которого Вы взгромоздились, как на пушечное ядро…
Корр.: Что же тогда есть?
Баран. Вы варили когда–нибудь плов?
Корр. Я вообще не люблю готовить. И при чем здесь плов? Пловом, вообще –то, завтра будете Вы….
Баран. Спасибо за напоминание, но, я все-таки успею высказать свою точку зрения. Когда в казане закипает масло, то со дна поднимаются пузыри. Они медленно движутся вверх, а, достигнув поверхности, лопаются! Так и все мы!!!  Нет никакого «времени стрелой» и прочей ерунды, придуманной вами... Мы и есть эти самые пузыри! Только путь наш начинается с поверхности, а заканчивается внизу. На самом дне. Масло, в котором рождаются и умирают пузыри,  есть вечность. Но она, никогда не двигалась и не движется сейчас. Это мы в нем перемещаемся. Иногда по горизонтали…
Корр.: Я сейчас выйду в Интернет, найду там кучу философов; умных, ученых мужей.  Они ваши доводы разобьют в пух и прах. И в принципе, мы отвлеклись от темы. Я понимаю, что вам, как любому мужчине, приятно блистать умом, но  мне еще обратно ехать. Эгоист! Дороги у вас, кстати, не подарок…. Ближе к делу.  Вы родились здесь? В этих горах?
Баран: Да.
Корр. Кем были ваши родители?
Баран: Мать овца, отец баран. Кем же еще?
Корр.: Вы меня не поняли. Чем они на хлеб, пардон, на  травку насущную,  зарабатывали?
Баран: Мать сдавала шерсть государству. Отец отвечал за стадо.
Корр.: Секурити?
Баран: Нет. У него были другие функции. Но это скучно, и тяжело к восприятию городским жителям.
Корр.: Опустим. Может, поделитесь с нашими читателями, какие интересные события случались с вами в детстве?
Баран: Ничего особенного. Детство, как детство.
Корр.: Давайте сочиним, что в возрасте двух месяцев, вы встретили цыганку, и она вам нагадала карьеру главного пастуха, и, кроме того, эпизод побития  рогами и копытами стаи  свирепых волков.
 Баран: Помилуйте! Вам же не поверят. Откуда в горах цыгане? И потом, я, пролистывая глянцевые  журналы, обратил внимание, что почти всем вашим «звездам», в детстве, цыганки что-нибудь нагадали. Причислив меня к их славной когорте, Вы, таким образом, косвенно нанесете им оскорбление.
Корр.: Или вам!! Тут еще как сказать…Хорошо… вопрос другого плана. Какое чувство для вас является сейчас доминирующим?
Баран: Тревога.
Корр.: Тревога? Я думала  страх!!!
Баран: Страх чего?
Корр.: Ох!!! Тяжело с вами. Смерти, конечно же!!! Ведь это конец. Небытие. Завтра придет завтра, но без вас!
Баран: Мне, кажется, Вы не правы… Смерть должна тревожить последствиями…
Корю: Чем???  Вы, что…  не материалист? У смерти нет последствий.
Баран: Если нет, то зачем её бояться?
Корр.: Надо и всё.
Баран: Королевский ответ… выходит, что смерть такое явление,  у которого  есть причины, но нет последствий. Разве так бывает?
Корр.: Не знаю! Всё равно бойтесь! И вообще, вы меня запутали! Если я все наши разговоры перенесу на страницы журнала, меня уволят в тот же  день. Читатели ничего не поймут.
Баран: Задавайте вопросы, ответы на которые привлекут читателей?
Корр.: Правильно… Читателям будет интересно знать - женаты ли вы? 
Баран: Нет, не успел.
Корр.: Жаль. Вдову, бьющуюся в истерики, не сфоткаешь. Хотя все равно нечем. У вас есть враги?
Баран: Конечно. Новые ворота!
Корр.: Какие ворота? А-А-А! Попалась…. Фольклор!!! «Смотришь на меня, как баран на новые ворота». С юмором у вас в порядке. Почему именно вы «жертвенный»?  Не пойму. Шерсть блестит, юморной, немного философ.  Даже, жаль. Вот еще, что. Наша  аудитория, сгорает от любопытства,  каково общее впечатление от момента, когда жертвенный нож вонзается в горло? Особенно хочется представить себе  звук, с которым появляется первый фонтан крови! Мне кажется, он будет  вот таким: «фырь, фырь». Похож одновременно на всплеск рыбы на мелководье, и  шум, с  которым отрывается  от Земли потревоженная стайка мелких птиц. Воробьев, например. Или соек. И еще: каков  он? Жертвенный нож! Есть ли на нем маленькие зазубрины, следы от соприкосновения с твердыми тканями шеи? Имеются ли на полированной поверхности темные пятнышки – капли засохшей крови. Я подам читателям это так: « сей нож, был лично знаком с шеями многих выдающихся баранов современности. Он породист, красив  и биография этого клинка, достойна столь же тщательного изучения, как и биография его родовитых клиентов. Всмотритесь в стальной блеск!!! Обратите внимание на  изящность геометрических форм! В этом ноже есть что-то завораживающее, притягательное и хищное». Ну и так далее. Нормально?
Баран:  Практически идеально и мне  нечего добавить к сказанному, кроме того, что всё это неприятно слышать. Папарацци…
Корр.: Ага! Боитесь, боитесь!!!! Нет никакой тревоги, врёте!  Есть только страх. Липкий противный страх.
Баран: Не боюсь.  Опасаюсь… Обьясните – Вы приехали брать интервью, учить меня жизни, пугать, или что-то еще Вас сюда привело?
Корр.: Я приехала брать интервью, но полагала, что вы  будете ползать на копытах, рыдать, биться рогами о пол, пускать слюни.  Вы же, ведете себя совершенно неинтервьюемо! Как мне преподать вас читателям?  «Жертвенный баран меланхолично жевал травку и терпеливо ждал своей участи»? Что мне прикажете делать? Всё придумать самой? Почему вы не ведете себя подобающе ситуации? Вас же завтра зарежут и съедят! Понимаете это?
Баран: Понимаю.
Корр.: И вы так спокойно об этом говорите?
Баран: Что измениться, если буду говорить неспокойно?
Корр.:  Надо что-то делать…бежать надо. Как Жилин… читали? « Кавказский пленник»!
Баран: Конечно, читал. Но куда? Куда и зачем бежать!
Корр.: Куда угодно. Земля большая и круглая. Есть где спрятаться. Вот это, кстати, острый сюжетик!!! Обалдеешь. Туманной ночью, еще один беглый  баран, стряхнув демократическую влагу со своей шкуры, выполз на берег Темзы. Бежим! Я спрячу вас в багажнике машины.
Баран: Вы понимаете, что я не могу подвести людей. Ведь на меня рассчитывают! Я испорчу праздник.  Тогда мне станет стыдно и придется бегать от себя! И сразу же Земля станет плоской, гладкой как стекло. Тогда не спрячешься.
Корр.: Да! Баран он и в Африке баран. Ведь вам будет больно…
Баран: Знаю. Но меня утешает одно. Боль всегда проходит. Она никогда не бывает бесконечной, а за болью всегда следует умиротворение и покой. Радость ведь тоже не бывает вечной, но вслед за ней, часто приходит  печаль и разочарование.
Корр. Это и понятно. Философские бредни. Если нет печали, то, как узнать, что такое радость. Если нет несчастья, то, как понять, что  такое счастье. Избитые фразы, избитые понятия. Баран! Зачем вы жизнь прожили?
Баран: Вопрос, которого я ждал с начала интервью и теперь могу с гордостью сказать, что я не знаю на него ответа.  Понимаете, мир баранов очень узок. Он ограничен рамками овчарни, пастбища и волей пастуха.  Поэтому поиск ответа на такие сакраментальные вопросы это прерогатива человечества. Хотя однажды в чудесный солнечный полдень, когда мы паслись на склоне одной из гор, подстригая сочную, зеленую и такую же красивую как ваши глаза, травку…..
                «О! Комплимент?  Спасибо»!!!
Пожалуйста. Так вот. Я на секунду замер, оборотил свой взор назад,  окинул взглядом ту часть поляны, которую мы уже прошли, и вдруг понял кто мы такие. Мы парикмахеры лугов, стилисты пастбищ, инженеры овечьего сыра. Мы делаем мир красивее,  травку ровнее. Кроме того, мы выращиваем на себе шерсть, отдаем её людям, и им становится теплее. От нас сплошная польза.  Мы бараны и мы все делаем одно и  тоже. Одни немного лучше, другие немного хуже. Поэтому можно сказать, что есть плохие бараны, есть средние бараны, а есть  очень хорошие. Но они, и плохие и хорошие, всё бараны. У нас одна суть. Но у людей, всё не так просто. «Людей много, но так мало людей». Это ваша поговорка. И она верна. Трудно на самом деле сказать, что такое человек. Или кто? Вы все разные, причем не наружно, этим и мы грешим, а внутри. Вы похожи на воду и принимаете форму того сосуда, в который вас разольют. Мы, бараны, более прямолинейны. Но зато отличаемся постоянством. Вот скажите, пожалуйста – у вас есть мечта?
Корр.: Конечно! Есть мечта. Я хочу сняться обнаженной для мужского журнала и замочить пару «козлов», которые мне  порядком надоели.
Баран: И всё? Если посмотреть наверх, то там бесконечность, миллиарды звезд, миллиарды миллиардов планет, другие миры и на этом фоне такое глупое, никчемное желание! Смех! А представьте, что ваше желание одно на всю вселенную! Вселенной будет стыдно. Черные карлики покраснеют от стыда.
Корр. Да  нормально!  Главное денег заработать. Кстати, я вроде, обидела ваших родственников…Ничего?
Баран. Козлов? Да они уже привыкли. Предлагаю Вам  перейти на «ты». «Вы – баран», как-то странно звучит. Согласны?
Корр. Согласна. Ну, Вы – баран!!! С точки зрения стиля, «ты» действительно будет более грамотно.
Баран: Поясните, пожалуйста.  Если Вы разденетесь для мужского журнала, Вам заплатят деньги?
Корр.: Огромные!!!
Баран: Странно. В прошлом году у нас снимали рекламу шерсти для свитеров, так нашим овцам ничего не заплатили…
Корр.: Думаю, пастухи вас кинули. Весь гонорар забрали себе.
Баран: Нет! Они поделились бы. Не стоит о них так думать.
Корр. Хорошо. Вообще не буду о них думать. Что приуныл?
Баран. Немного  грустно. Я любил этот мир, и чувствовал его доброту. У меня были мать, отец!   В те времена, когда я был еще ягненком, куча друзей. Я видел  солнце, чувствовал ветер, небо и весенние дожди. Я пил родниковую воду и смотрел на звезды…  а они мне улыбались в ответ.
Корр. Тебя скоро зарежут!!! Как после этого можно говорить, о доброте мира???
Баран: Наверное, Вы ничего не поняли. Мне жаль, что Вы так долго добирались и выходит, что впустую. Мне, правда, искренне жаль. Вам нужно ехать. Скоро может подняться ветер...
Корр. Скажи честно! Боишься?
Баран: Есть немного… Вы красивая брюнетка, с зелеными глазами, а я все-таки мужчина, хотя и баран. Бравировал, знаете ли. Каюсь. Видите ту ослепительно белую вершину? Поднявшись на которую можно прислониться щекой к небу.
Корр. Ту, что справа? Покрытую снегом? Вижу… только зачем тебе прислоняться? Ты же не брит?
Баран: Это не снег. Это перелетные подснежники присели отдохнуть на её склонах и поболтать с эдельвейсами о погоде и видах на урожай этого года. Кстати, представьте, как я буду выглядеть с выбритыми щеками!
Корр. Очень смешно. А ведь ты мог стать поэтом!
Баран: Наверное. Эта вершина, и мамины глаза, были первыми, что я увидел на этом свете. Еще я хорошо помню тепло овчарни и запах молока. Помню, как полные беззаботства мы резвились на мятной траве, наслаждаясь прохладой, играли в догонялки,  и восторг изливался из нас, как небольшой водопад у подножия горы. Мы поглощали этот мир!!! Растворялись  в нем!  Я был безумно счастлив!!! Как можно  говорить, что этот мир не был добр ко мне!  Эта вершина  будет последним, что я увижу на этом свете. Счастье уже в том,   что мне позволили взглянуть хотя бы краешком глаза на этот удивительный мир? Я увидел его часть. Вы видите намного больше и еще смеете у себя на лице, иметь пусть прекрасные, но грустные, а иногда и злые глаза…
Корр. Да уж!!!   Для барана, у тебя слишком выразительные и мудрые глаза? Наверное, такие же были у  твоей мамы.
Баран: Правда? Вы так думаете? Приятно. Смешно, наверное, звучит, но мамины глаза мне всегда представлялись блюдцем, полным любви. И в любое время дня и ночи, мы могли подойти и видеть эту любовь. Её было так много, что она переливалась через край! Напрягите и Вы  свою память. Вспомните глаза мамы, отца!!!  Поверьте, это в миллион раз важнее, чем любой мужской журнал, хихикалки по поводу длины волос в носу у главного редактора и «пары» козлов, которых нужно замочить. У моих родителей  была трудная жизнь. Годы были неурожайными, погода не баловала, вокруг  холод и темнота, оползни и лавины шли одна за другой,  свистел ветер, и выли волки. Но они никогда не плакались, были ко всем добры, и смотрели на весь мир, на нас, на меня с любовью. Впрочем, я баран! И не надо Вам, человеку, меня слушать. Но, мне кажется, что мир без любви и веры,  совершенно бессмыслен. Тогда, кроме мужского журнала, и «парочки» козлов, действительно ничего не надо . Но я не хочу жить в таком мире и буду с нетерпением ждать завтрашнего дня, что бы он меня от него избавил. И наступило ваше, долгожданное,  небытие.
Пауза от
Пауза от
Баран: Вы зря присели на камень. Брюки испачкаете…
Корр.: Что?
Баран: Камень, говорю,  грязный… Брюки замараете.
Корр.: А, да чушь это всё…
Баран: Скоро действительно поднимется ветер…Вам надо ехать
Корр.: Я уеду и ты останешься один. Никого не будет рядом. На улице темнеет, в стене огромная дыра и сквозь неё врывается холодный, леденящий ветер, под потолок поднимается пар от твоего дыхания, скоро на небе родятся звезды. Потом придет она. Говорят, что на самом деле это он. Его многие видели... Сердце закололо…
Баран: Мне стыдно за себя. Вы зря проделали такой путь. Я не смог раскрыться… Хамил… стеснялся. Завтра праздник. Я стану его частью … может, останетесь? Чай здесь заваривают просто изумительный…
-Корр.: НЕТ!!! Я не смогу тебя есть. И в журнале ничего не появится. Скажу, что машина сломалась и вообще, сказки всё это. Про говорящих баранов.
Баран: Спасибо. Нет ничего более личного, чем смерть. Мне, кстати, повезло!!!
Корр.: В чём?
Баран: В конце жизни мне удалось пообщаться с изумительно красивой женщиной. И очень  умной!
                "Ой – ли? Льстец"!
Езжай. Это уже действительно серьезно. Горы, легкомыслия не прощают.
Хорошо. Сейчас уйду. Я буду тебя вспоминать…
Чаще чем про наркобаронов? И  мужской журнал?
Про него не думаю даже. Нет большей пошлости, чем показывать за деньги, голую, арендованную на время кожу. У меня теперь много других, важных дел. Прощай!
До свидания. Всё хорошо. И, не плачь. Пожалуйста! Обещаешь?
Больше не буду.  Обещаю…До свидания!
До свидания…