4. Университет

"Я ИЗ "ТРЕТЬЕГО СОСЛОВИЯ" СТРАНЫ СОВЕТОВ"

( автобиографическая повесть)




ГЛАВА 4. УНИВЕРСИТЕТ



    Университетская экзаменационная программа была сложнее институтских, да и дополнительным экзаменом был иностранный язык, конкурс был небольшой. В числе  поступивших преобладали дети моего « третьего сословия»: учителей, инженеров, научных работников, служащих, административных и партийных функционеров, короче говоря – интеллигенции.

( на фото 1953г я - студент-первокурсник )


   А в институтах города преобладали дети рабочих и крестьян. В процессе учёбы и обычного общения со студентами университета я сразу почувствовал своё запоздалое развитие в связи с послевоенным «новаторским» раздельным обучением в школах, да и в семье у нас доминировали мужики. Всестороннего и гармоничного развития не получил, но винить партию и правительство, тем более семью, было бесполезно, и надо было как-то навёрстывать этот пробел, не выглядеть «белой вороной среди чёрных грачей».


  У меня не было ни дворовых, ни школьных друзей, а теперь я попал в студенческую среду- очень интересную уровнем интеллекта, самостоятельности и откровенности. Круг знакомств не имел границ, так как общие курсовые дисциплины по высшей математике, физике, экономике, философии преподавались в большой аудитории нескольких факультетов одновременно.


  Проводились факультетские и общеуниверситетские вечера, работали спортивные секции и устраивались соревнования. В среде студентов были китайцы, корейцы и выходцы из прибалтийских республик.

 
         После смерти Сталина на Олимпе власти шла борьба между партийными группировками махровых апологетов марксистско-ленинской идеологии, уверенных в правильности социалистического пути развития общества страны Советов и веривших в его победу во всём мире, особенно в Африке, где началась борьба за независимость от колониального гнёта развитых капиталистических стран.


  Советский народ под лозунгами партии с небывалым энтузиазмом восстанавливал народное хозяйство в районах, подвергшихся оккупации в период войны, наращивал экономическую и военную мощь и прославлял союз рабочих и крестьян. Партия укрепляла свои ряды за счёт этого класса. Интеллигенция признавалась как межклассовая прослойка и подлежала жёсткой фильтрации при приёме в партию. К этому были основания.

   В средствах массовой информации печатались статьи с осуждением диссидентских настроений в среде писателей, поэтов, художников, музыкантов, учёных. В биологической и сельскохозяйственной науке, ещё в предвоенные годы, на волне пропогандистского популизма выдвинулся в академики, со всеми высшими регалиями, Герой Социалистического Труда, президент… депутат… лауреат… Заслуженный деятель… агроном по образованию Т.Д. Лысенко.


   С его подачи, подкреплённой амбициозностью, шарлатанской самоуверенностью, партия и правительство проводили чистку в среде учёного мира страны, обвиняя лучших учёных в буржуазном толковании генетики и, в целом, биологической науки. Когда эта волна докатилась до нашего Ростовского университета, то профессорско-преподавательский состав стал стороной обходить инакомыслящих учёных.

   А наш университет, в бытность называвшийся Варшавский, был на высоком научном уровне. В предвоенные годы здесь учился на физико-математическом факультете Александр Исаевич Солженицын, и об этом знали все студенты и преподаватели. Его рассказ «Один день Ивана Денисовича» самиздатом подпольно «гулял» по университету. Перед завершением моей учёбы в университете была разоблачена диссидентская организация студентов.


Учебная программа на биологическом факультете была перенасыщена смежными дисциплинами , так что его выпускники могли потом преподавать в школе любой предмет. Военная кафедра была укомплектована полковниками – боевыми офицерами времён войны. Из нас готовили лейтенантов – артиллеристов по программе военных училищ-это ещё одна запасная профессия, если агрессор опять пойдёт на страну Советов войной. На этот случай я ещё в 4-м классе учился ходить в штыковую атаку   с деревянной винтовкой.

  Учился я посредственно до третьего курса, дальше были увлекательные практические, аналитические, лабораторные работы, спецкурсы, исторический и диалектический материализм.А вот с политэкономией произошла пренеприятнейшая история. Первый экзамен – по политэкономии капитализма, я сдал на «хорошо», а на политэкономии социализма понёс такую ахинею, что экзаменатор остановил меня: « Молодой человек, вы бы лучше сбрили усы и лучше подготовились к экзамену. Какую, вы считаете, оценку заслужили сейчас?»

   Я не задумываясь ответил: « Два балла». За дверью аудитории стояли несколько человек нашей группы, которые слышали наш диалог с экзаменатором, и я подтвердил это, не предполагая последствий. В тот же день в ректорат поступил донос, а на следующий – меня вызвали на кафедру экономики. Мой вчерашний экзаменатор сидел  «мрачнее тучи», и я догадался, по какому поводу: экзаменатор поставил оценку за экзамен по предложению студента, и это расценили в ректорате университета как недопустимый либерализм.

   Вот так, невольно, я скомпрометировал экзаменатора, которого очень уважали все студенты университета. А экзамен я перездал через  неделю.Доносчиками могли быть несколько человек, в том числе –староста группы. В ней ребят было четверо. Лёша Гончаров был на девять лет старше любого из нас , после окончания войны демобилизовался из армии, судьба надолго связала нашу дружбу и работу. По материальному достатку все были из семей малообеспеченных, как и я: все годы учёбы ходил в сапогах, шинели и фуражке железнодорожника ,подаренных мне братом.

   С первого курса увлёкся спортом. На спортивных межфакультетских соревнованиях ребятам всех курсов приходилось состязаться во всех видах спорта, так как на факультете в подавляющем количестве были девочки. За ними я ухаживать не умел и стеснялся, денег на подарки и угощения не было, а к себе в хибару приглашать было стыдно.


   После занятий я обычно проводил время в спортзале, в секции гимнастики и акробатики, за три месяца выполнил нормативы 3-го разряда, а через год получил 2-й разряд по акробатике и дальше занимался только ею, результат был поразительный : через полгода выступил на городских соревнованиях по 1-му разряду и стал чемпионом города, а ещё через полгода повторил звание чемпиона на областных соревнованиях, однако триумф мне достался очень тяжело. Мастеров спорта в Ростове в эти годы не было, а тренеры – в городском клубе и у нас, на кафедре физкультуры и спорта,- уже пенсионного возраства.


 Меня направили на обследование в  городской спортивный диспансер. Там я рассказал о болях в позвоночнике и пояснице, лечить стали всеми физиотерапевтическими методами, но это не помогло. Я уменьшил физические нагрузки и стал ходить в спортзал только на тренеровки, выступал с акробатическими этюдами на университетских вечерах, на соревнованиях по плаванию.


 Ещё будучи третьеразрядником, я наблюдал соревнования по фехтованию, в сборную команду Ростова входила перворазрядница, студентка геолого-географического факультета Нина Бухтиярова. Я увидел её в первый раз в спортзале университета на тренировке и с тех пор иногда наблюдал тренировки этих «мушкетёров». 
 Моё внимание к ней не укрылось от её подруг-сокурсниц, и при встречах улыбались и перешёптывались глядя на меня.


  Так это и осталось «знакомством на дистанции» до конца учёбы. Ещё на вершине моей спортивной славы меня включили в сборную команду Ростова для  показательных выступлений в Москве на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в 1956 году. Об этом я узнал от декана факультета, когда он меня вызвал  в деканат и заявил: « Мне не нужны хорошие спортсмены, мне нужны хорошие студенты». Я не обиделся на такую оценку – будущее покажет. Через 12 лет я представлю Учёному совету диссертацию, написанную без руководителей и консультантов, и тот же декан после защиты скажет: « Вот так надо защищать диссертации!»


        После первого курса была практика по геодезии и топографии на университетской базе в пригороде Ростова, на берегу одного из рукавов дельты Дона. Здесь много было интересного: купались, загорали руками у берега ловили раков, вечером их варили на костре, пели студенческие песни под гитару. Рядом с базой находились руины древнегреческого города Танаис, где мы бродили, восхищаясь останками доисторической цивилизации, а 20 лет спустя я посетил Ростовский краеведческий музей и освежил свои впечатления экспонатами с раскопок этого древнего города.


       На следующий год практика – экскурсия по городам: в Ленинград ( ныне Санкт-Петербург ), с его историческими памятниками и музеями, в Москву, где тоже был впервые, и в Воронежскую область, основной пункт программы летней практики. Продолжением практики был Кавказский государственный заповедник, куда была организована экспедиция из восьми студентов: трое ребят- я,Лёша и Миша, остальные девчонки-геоботаники.Это была настоящая романтика: красота гор, горных рек, альпийских и субальпийских лугов;        импровизированный шалаш, обед и песни у костра.


         После окончания третьего курса предстояла производственная курсовая практика, и троих ребят  из нашей группы взял на работу Ростовский проектно-изыскательский институт «Южгипроводхоз» . Здесь предстояло не только работать, но и зарабатывать. Ради этого, а также чтобы проверить свои знания, способности и физическую подготовку, согласились на эти условия трое: я, Лёша и Олег. За лето мы побывали в экспедиции на юге России и Северном Кавказе, работали не только практикантами, но и рабочими: копали шурфы и бурили скважины, чтобы заработать деньги, в которых мы все нуждались.

         Летом 1957 года предстояла преддипломная практика, и инс титут « Южгипроводхоз» вновь пригласил нас на работу. Возвратились из экспедиции к сентябрю, к началу учебного процесса в университете. Однако проектный институт не завершил сезонные работы, и ректор университета разрешил нам, троим студентам,возможности заработать ещё в этот месяц. Перед отъездом отец пожаловался, что чувствует боль в пояснице и врачи предлагают ему лечь на  обследование в стационар.

  Мы с матерью не придали этому серьёзного значения: ведь отец никогда не болел. В экспедицию я уезжал в тот же день, когда отец лёг в больницу. С колонной автомашин мы двое суток добирались до места дислокации экспедиции, в глубине Ставропольского края. Уже в сумерках начали разгружаться и устраиваться на ночлег. Неожиданно меня кто-то окликнул:


  « Кто здесь Жуков, его срочно к телефону, вызывает Ростов» побежал на почту, недоумевая и удивляясь: как могли найти меня в этой пустынной глуши и зачем? Еле слышным голосом кто-то прокричал: « Возвращайся, у тебя умер отец». Связь прервалась, а я онемел от неожиданности и испуга. Это был первый смертельный удар по моей семье. Как я потом узнал: отец в больнице сидел за столом и писал доклад для школьного выступления в честь празднования 40-летней годовщины пролетарской революции в России.

  Смерть наступила мгновенно. Вскрытие показало – рак лёгких с обширными метастазами. Он начал курить с 14 лет и не мог бросить до самой смерти, в 56 лет. Для нас он сделал больше, чем было возможно: вытащил семью из сибирской глубинки в Европу и после скитаний выбрал лучший причал, дал возможность детям самостоятельно выбрать своё будущее. Отец был умница и трудяга и этим подавал пример детям.

        Из ставропольской глубинки я стал выбираться только утром на попутных машинах и до железной дороги добрался через сутки. Когда добрался до Ростова и пришёл домой – там была тишина и пустота. Пришла мать и рассказала: на Братское кладбище шли все учащиеся и преподаватели школы несколько километров. Всю организацию похорон брат взял на себя, и с женой уехал к себе домой ещё вчера. Не стало в семье единственного кормильца.

            До окончания учёбы мне оставался год, жить пришлось только на пенсию матери. Дипломную работу делал по материалам летней практики, и при защите экзаменационная комиссия оценила её на « отлично». Затем все, кто проходил военную подготовку, отправились
Теплоходом на стажировку в один из военных гарнизонов талинграда ( переименованного в Волгоград), и только после этого нам присвоили звание младших лейтенантов.

          С 1953 года Первым секретарём ЦК КПСС  был избран Н.С. Хрущёв, который выступал на ХХ съезде Коммунистической партии с критикой культа и единовластия Сталина, осуждением репрессий, но и при нём изменения в государственной системе носили незначительный характер. Органы советской власти всех уровней по-прежнему функционировали под руководством и контролем со стороны партии.

 Укрепление и развитие экономики страны по социалистическому пути шло без радикальных реформ, однако на ХХII съезде КПСС в 1961 году всенародно оъявили: «… нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». В европейских странах социалистического содружества не спешили в коммунизм нашего образца: они стали называться: « рабочими», «народными», «трудовыми»,

 « социалистическими». Попытки выхода из-под прессинга коммунистической системы Советского Союза были жестоким образом пресечены в Венгрии в 1956 г., в ГДР –в 1961, а затем в Чехословакии – в 1968, и Польше в 1981 году.