Прозаический душитель

Сидела в кафе после очередного выигрыша, с которым меня в очередной раз никто не поздравил. Здравствуйте, я-главная шишка данного города среди юристов, приятно познакомиться или чего вы там хотели от меня услышать. Я жду своего босса, чтобы увидеть его наглую улыбку и наигранное довольство по поводу моей работы. Пару похвал, несколько подколов, одно объятие за плечи, я такая умница, а потом очередная порция грязного белья, в котором я буду копаться и искать что-то свежее для своих зрителей. Мне так казалось сначала.

Он сел ко мне за столик с угрюмой миной, не спросил, как закончилось дело, он даже не посмотрел мне в глаза, по-моему, только заказал себе кружку пива и подпер голову локтями. Моя правая бровь привстала, дала понять о присутствии благопочтенного недовольства, но как и ранее, всем было на это плевать.

Женщина-адвокат, ну как же красиво, как необычно и страстно. Столько ненависти и бойкости в одном только взгляде, наполненные до верху уверенностью слова, которые вливаются каждому в уши во время заседания. Но кого это волнует сейчас? Сейчас, когда и макияж не свеж, и пиджак помят от постоянного ерзанья и хождения по залу, глаза уставшие, уже не бьют зрителей своим убеждением, сейчас я обычная темноволосая женщина, что сидит рядом с пузатым и хмельным мужчиной, который по виду своему напоминает сутенера.

Пара минут пролетела быстро, официант принес долгожданный заказ и с невероятной скоростью скрылся среди остальных, строго одетых работников. Наконец, утолив свою жажду половиной кружки пива, он все таки посчитал должным сказать мне хоть что-то, и это было не приветствие.

—"Прозаический душитель!",—произнес Гарольд эти бессмысленные слова, как мне казалось сначала, с таким волнующимся голосом, будто только что бежал огромную дистанцию.
—Прости, что?
—Ты о нем слышала, ведь так? Отвечай быстрей, у нас мало времени.
—Гарольд, ты меня пугаешь, что случилось? Ну да, слышала, он водится в Калифорнии, насколько я помню.
—Мы летим туда сегодня вечером, собери свои самые необходимые штучки, это не обсуждается.
—Стоп!
—Без стоп, Роксаночка, дорогая моя,—говорил он чуть ли не в слезах, схватив мою руку,—у нас мало времени, ты, конечно, можешь бросить меня, но тогда останешься без работы, другого выбора нет, пойми.
—Так, ладно, я собираю вещи, и мы встречаемся в аэропорту, но перед этим ты либо скидываешь мне на почту всю суть, либо рассказываешь это в самолете так незаметно, как это делают клептоманы. 
—Никаких рассказов, узнаешь все в Калифорнии, наш рейс в 8 вечера, встретимся в северном аэропорту, все.

Я хотела было сказать ему что-то, дабы выразить своё недовольство, но как и ранее, это никого не волновало.
 
В самолете опять ничего не изменилось, он по-прежнему в странной рубашке, которая выражала его какую-то темную сторону, весь потный, глаза облиты страхом, как бы он не пытался этого скрыть. Полет прошел в молчании пузатого мужчины и недовольной дамы. Нас все время принимали за неудачную парочку, которая выбирает пару минут для идилий, но в основном все отношения состоят из ссор и разборок, это так и есть в принципе, вот только мы не парочка.

Мы прилетели в Лос Анджелес, в хранилище наркоторговцев, писателей и журналюг, хотя чего таить настоящие чувства, я с детства люблю здешнюю атмосферу. Наше жилье-это известный отель в данной местности, куда по ночам заваливаются пачками знаменитости, чтобы отвести дух и вернуться на следующий день к своим семьям более менее трезвыми. Вся дорога, этакий переезд и все дальнейшее утро прошли в молчании, что меня очень волновало, а порой даже и пугало. Наконец, выходя на балкон, я услышала за своей спиной: "нам нужно обсудить дальнейшие действия".

—О как! Ты опомнился, что умеешь разговаривать? А я бы и в жизни не подумала.
—Хватит острить, все очень серьезно, ты даже не знаешь, насколько, ты, сейчас, мой шанс на жизнь.
—Чего ты бредишь, старик? Какой острить? Ты оторвал меня от всего в Канаде, от моих планов, от моей любви, от моей семьи, а ещё указываешь, что я себя неподобающе веду? Да иди ты к черту!
—Ладно, прости, я с горяча, я на нервах, Рокс, пойми меня, пожалуйста, и внимательно выслушай.

В тот момент я могла предположить все, что моим фантазиям и опыту угодно, но никак не данную историю. Он попросил сесть меня рядом с ним, облокотиться к стене и ни за что не вставать и не уходить. Мне ничего не оставалось, как слушаться его, подражая какой-то дрессированной собачке. А дальше в мои уши вливалось это:
 
«Помнишь моего брата Луи? Наверняка помнишь, чего я спрашиваю, пузатый дурак. Так я к чему это все, Рокс, он в беду попал, а вместе с ним и я, и ты, все мы пропадем, если ты не поможешь нам. Мы, конечно, в долгу не останемся, но сейчас не о расплате, Роксаночка моя родная, — опять схватил меня за руку и начал плакать, — я не знаю, как начать свой рассказ, я безумно боюсь, но почему-то уверен, что ты не бросишь меня, наорешь сначала, конечно, истерику наверняка устроишь, убежишь, соберешься уехать, но не бросишь меня все равно, потому что мы-целое».
—Давай не медли, Гарольд, ты меня и без того все сутки пугаешь. —в нетерпении нервно я ему сказала ускорить темп его речи.
—Да, да, прости меня, дурака, я совсем голову теряю, когда думаю об этом!,—сказал он, подскочив с дивана, потом снова сел и продолжил.

«Чтобы не медлить, я скажу все прямо, Луи-это Прозаический душитель. Да, не смотри на меня так, ты только что это услышала. Пойми, я и сам раньше не понимал, почему он стал таким за четыре года, но две недели назад, когда пошла последняя стадия твоего дела, о чем он прекрасно знал благодаря мне, вот, две недели назад мне пришло сообщение на почту, где он расписал мне все в подробностях, а потом попросил о помощи у тебя через меня, так сказать. Он живет тут, недалеко от нас, никто не знает, как он выглядит, с этим нет никаких трудностей. Он и я все подробно тебе расскажем, объясним, ответим на все вопросы, которые волнуют тебя, только, Рокс, молю тебя не за себя, а за него, прошу, не бросай нас».

Моему шоку не было предела, я ничего ему не сказала, только понимающе кивнула, ушла в бар, который находится на первом этаже, выходя из номера, я услышала, как он встал на колени и начал рыдать. Мне будто ударили чем-то по голове, поднялся жар, а тело наоборот начало мерзнуть отдельно от головы. Выпив в общей сложности 400 грамм коньяка я пошла обратно наверх, где орала на него, как только хватало сил. Я первый раз за всю свою карьеру была в таком страхе, неразумии и без доли представления, что меня ждет. Чтобы вам было яснее, я расскажу, кто такой Прозаический душитель. Это один из самых знаменитых и пугающих серийных убийц в США. Его основная проблема началась после того, как его бросила жена, когда узнала, что он не в силах удовлетворять её сексуально. Затем он проходил лечения, обследования, но все тщетно. Как сообщает один из источников, он заказал однажды проститутку и рассказал ей обо всем, после чего она засмеялась и попросила денег, чтобы уйти, ведь "работать" ей было не с чем. Мужчина в злобе схватил её руками за шею и начал душить. Это все известно из его прозы, которую он пишет вот уже три года, коротко говоря, его вдохновляют удушья проституток на написание своих произведений, которые он отправляет полиции в участок непонятным образом, и каждый раз в письме другой почерк. Никто никогда не видел человека, который таинственно проникает в один из кабинетов, где оставляет желтый конверт с его прозой. В первом своем послании он рассказал, почему его любимый цвет желтый, где тело погибшей, и с чего все началось. Тело жертвы нашли, вот только от тела там остался один скелет, а дальше я не интересовалась данным делом, ведь и своих было по горло. Мне некуда было идти, Гарольд мне уже как родной брат, я не могу его бросить и оставить себе такую репутацию, ведь рано или поздно Луи поймают. Отсюда я начинаю всю эту историю.

Гарольд всю ночь пробыл в казино, пару раз выиграл, в два раза больше остался неудачником, вернулся в номер все в таком же состоянии, только безумно пьяным, да и я в тот вечер была не такой уж и трезвой. Мы заснули в молчании. Меня разбудили шаги по номеру, в связи со всей этой историей я проснулась с криком, но подошел босс и сразу обнял меня, начал успокаивать, чтобы дать понять, что все в порядке. Перед моими едва открывшимися глазами стоял он, эдакий писатель. На его лице блистала глупая улыбка, которой он пытается передо мной оправдаться. Я, ничего не сказав, ушла в ванную, умылась, привела себя в порядок, затем вернулась в комнату через двадцать минут, после начала свой монолог.

«Мне нужна только правда, и не нужно оправдываться,— железным голосом говорила я, решительно вглядываясь в его зрачки и находя в них свое отражение,— не пытайся выставить себя в неплохом свете для меня, ты-тварь, мы все это знаем, вот только нужно сделать так, чтобы остальные думали иначе. Ты расскажешь мне про каждую жертву, про каждый случай, почему и как все началось, ты слышишь меня? И не улыбайся, иначе я своих кулаков для тебя не пожалею. От тебя я должна слышать только правду, только грязь и никаких оправданий. Ты меня понял? Не отвечай, я знаю, что понял, иначе не пришел бы. Теперь я-все, что у тебя есть, и ты должен зависеть от меня, потому что жертва теперь ты, а я решаю твои дальнейшие права на жизнь».

Его глаза безумно блестели и выражали все его страхи, он слушал каждую фразу, как формулу геометрии, пытался все запомнить, постоянно кивал, будто в руках я держала нож.

Мы две недели вели только беседы, он поселился в нашем роскошном номере. Вся наша тройка обошла почти все места, где он душил своих жертв. У него были копии его произведений, их я тоже прочитала. Как признался он мне, все эти произведения писали разные люди, а точнее переписывали, свой почерк он ни разу не показал за всю историю. Эти люди и были проститутками. Сначала жертва читала, восхищалась напечатанными творениями, потом он просил, чтобы она переписывала все от руки. Это были некие ролевые игры. После чего, как казалось жертве, они переходили к делу, а он начал её душить, находя в этом новое вдохновение. Он душил по-разному, то руками, то какими-то предметами, и так повторялось по кругу. Никаких улик, никаких уловок. Тупик. В этом он бесподобен, стоит признать. Я знала все, целый его Мир был в моих руках, осталось только придумать, как бы все провернуть так, что его поймают, заподозрят, я выиграю дело, и он останется на свободе со своей новой жизнью, а потом мы все разойдемся.
 
Я сидела в баре, разговаривала с официантами, которые периодически покидали меня, а на их смену подходили новые, пока их никто не звал к столику. И тут, посмотрев в окно, за которым блистала ночная улица Лос Анджелеса, я увидела красивую барышню, которая направлялась сюда, вероятно, чтобы тоже выпить. Она села рядом, улыбнулась всем и сделала весьма сильный заказ. Выпив она опустила голову на стойку и начала рыдать. Затем последовал мой с ней разговор. Не понимаю, откуда мне было дело копаться в данный момент ещё в чьих-то проблемах, но она меня зацепила. 

—И почему вы так добры со мной, не понимаю...
—Пьяная голова дает о себе знать, дорогуша, а чего ты, кстати, пьешь? Сколько тебе лет? Молодая ведь вроде, а с такой тоской в глазах, как у 30ти летних женщин.

Узнав, что она актриса, мои мысли стали летать, как у художника. Её зовут Алиса, она девочка из Эстонии со своими наполеоновскими планами, занимается театром, но сегодня вечером на пробах её не взяли на роль глупой блондинки, которая ищет свое счастье. Я сделала для неё ещё один заказ, утешила и предложила работу. 

—Слушай, а ты не отчаивайся, у меня есть для тебя занятие, довольно рисковое. 
—Ой, вы серьезно? Да я на все согласна, лишь бы родителям своим доказать, что не бездарность, что я могу добиться свой цели!

В её голосе было столько боли, столько отчаянности, но какой-то бессмертной уверенности в своем будущем. Сама не знаю, почему моя уверенность решила все за меня, но в моей голове уже вертелся отличный план, который должен сработать благодаря хорошему исполнению. План был таков: эта девушка играет проститутку, которую поздно ночью заказывает Луи, там не стоит описывать все, что происходит, но черт знает с чего неожиданно он начинает её душить, жертве удается убежать и рассказать все полиции. Затем она укажет место, где все происходило, и его будут искать по всей ближней округе, после чего быстро найдут, так как он не успел толком скрыться. Больше удивляет не то, как быстро моя выпившая голова придумала это все и провернула, а то, как эта девушка решительно согласилась, даже не зная никаких деталей. Стоит выразить благодарность барной стойке, которая кипит от разнообразия алкоголя, благодаря ему-то я и выплеснула это все. 

—Ты очень сильно поможешь мне, если согласишься сыграть ночную бабочку для одного серийного убийцы.
Она хохотала, вытирая стекавшую тушь со своих скул.
—Ха-ха-ха вы серьезно, мадам? А как вас зовут, где вы работаете, что это за фильм?

Поразительно, но Алиса не стала кричать, скандалить, не побежала в полицию, чтобы сдать меня к чертям. Тут хочется отметить мои глупость и непрофессионализм, ведь мне повезло с данной девушкой, иначе один этот неверный шаг, и наша тройка уже сидит за решеткой. Но благо, её отчаянность спасла нас всех.

Утром все полетело со скоростью снежного кома, идея обсуждена, план продуман, действия похожи на сценарий, мы были готовы ко всему. Оставалась одна деталь: мы с Гарольдом должны уехать в Лас Вегас, тем самым спрятать лишние подозрения, ведь никто не знает, что мы здесь, и это можно обыграть, как поездку в Лас Вегас через Лос Анджелес. Все так и случилось. Через два дня раздался звонок, Гарольд поднял трубку и ни капли не удивился, услышав голос своего брата. Звонок записывался, об этом знали все. Уже в тот день начался настоящий театр, сцена такая: звонит один брат другому, строит из себя жертву с психическими отклонениями, объясняется, просит помощи и прочее. Все было бесподобно, даже самые мелкие пункты легли, как в домино-рисунке, как по плану. Нас с боссом, бедняг-трудоголиков отрывают от отдыха, мы выезжаем в Лос Анджелес, где останавливаемся в, уже другом, отеле, после чего на следующий день я еду в участок и слушаю всю перерисованную нами историю.
 
По дороге на работу я взяла газету, а там уже светилось мое имя, будто бы я защищаю честь серийного убийцы. «Хм, неслабый заголовок»—подумала я с улыбкой и положила на ближайшую скамейку эту газету, так как ничего нового прочитать мне там не предвиделось. Его досрочно освободили по моей убедительной просьбе, ведь действительных улик у них не было, чтобы с точностью доказать его виновность. Это могло быть обычным совпадением, по крайней мере для них.

Первый день суда прошел блестяще, своей краткой речью я вызвала у присяжных нетерпеливый интерес. Пару допросов с моей стороны и со стороны обвиняющих, так сказать, беседа с глазу на глаз прошла успешно. Мне казалось, что весь Мир в моей власти, я чувствовала некий азарт, удовольствие от собственного тщеславия, но появилась одна крошка, из-за которой были неудобства. Адвокат нашей актрисы, мужчина, который не знал настоящей истории, был на стороне справедливости, так и было задумано, но кто же знал, что ему взбредет в голову, чтобы мой подозреваемый обследовался у венеролога? А вот ведь и взбрело. Покупать врача не было смысла, потому суд выбрал личного врача, неподкупного и честного специалиста. Что оставалось делать? Правильно, крушить обстоятельства в свою сторону. Наша актриса сыграла в этом незабываемую роль, которая стоит бурных аваций.

После первого заседания Алиса попросила врача поговорить с ней, тот с подозрением все таки согласился, но так как коридор такого здания её немного смутил, она предложила ему выпить кофе в ближайшей забегаловке, на что врач опять таки неуверенно согласился. Купленный официант наворотил чудес в кофе нашего врача, тем самым перевел обстоятельства на нашу, теперь уже грязную и абсолютно несправедливую, сторону. Алиса с жалобными глазами рассказывала ему о том, через что она перешла, и убедительно попросила проверить некоторые ньюансы при осмотре подозреваемого, на что врач дал свое твердое и решительное согласие. Еще бы, никто не удержится при виде таких чистых и жалобных глаз.

На следующий день Луи пришел в больницу к врачу с полной уверенностью на успех, где его ожидал сюрприз-врач на своем месте, абсолютно здоровый и готовый к проведению осмотра. Как рассказывал мне Луи, у него в тот момент разум куда-то улетучился от страха, пот нахлынул на все тело, а душа пряталась за пятками, все разбилось в один момент. Моя жизнь, его жизнь и жизнь моего босса. Твердый и решительный голос приказал пройти к занавеске и раздеться, но справедливость нашей грязной стороны восторжествовала, врачу стало плохо, и он буквально в два счета выбежал из кабинета. Переполох, внимание все на господина Эдгарда, так звали врача. Луи не растерялся и в попыхах достал бумаги для заключения о его мужском здоровье, вышел из кабинета и направился в отель, как ни в чем ни бывало. Нашей радости не было предела, если бы за космосом было ещё что-то, то она непременно пустилась бы туда. Был куплен другой врач, который подтвердил, что проверял данного пациента, заменив на своем рабочем месте врача Эдгарда, оставив свою роспись на бумаге.
 

Второй день заседания. Моя стойкость стала трескаться, я ещё никогда не чувствовала на себе такого груза. Взгляд присяжных казался мне молотком, который вот-вот ударит меня по голове. Раньше во всех делах они были для меня собаками, которые высовывают свой язык при виде моей четкой и вразумительной речи. Все мои доказательства и опровержения-это очередной кусок ветчины для голодных дворняг, которые с радостью ведутся на данное лакомство. Но теперь что-то проснулось во мне, это что-то называлось совестью и собственной честностью.

«Во что я ввязалась?»—неугомонно я говорила про себя, хотя самое время было задавать вопросы не самой себе, а нашей актрисе, чьи глаза обливались слезами ненависти и страха. Да, не поспоришь, играет она бесподобно и так проникновенно, что сразу задумываешься, почему же её не взяли на тех пробах. Мысли в голове летают очень быстро, для меня это самая высокая скорость, что я знаю. Ведь, читая этот текст, вам кажется, что в тот момент я стояла где-то около пяти минут в раздумьях, хотя на них было потрачено всего несколько секунд. Взяв себя в руки, как это умеют настоящие и беспощадные адвокаты, я устроила допрос нашей Алисе. Все было растоптано в один момент, подозреваемый здоров, его почерк на всех бумагах и документах один и тот же, и это, кстати, первое, что мы предприняли для нашего дела. У него есть постоянное место работы, он никогда никуда не уезжал с самого рождения, всю свою жизнь он провел здесь, в своем любимом Лос Анджелесе, как он сказал это ещё в отделе полиции. Дело было в шляпе, шляпе лжи и обмана, нам оставалось последнее заседание, и оно, как правило, было только для виду, чтобы дать шанс на обидчивый стон второму адвокату.
 
Мы выиграли. Целая неделя празднования, восхищения моей работой. Но в одну ночь, сидя опять в этом баре, опять с этими официантами и с Алисой, мою голову неугомонно били тяжкие мысли.

Откуда я? Из образцовой семьи, моя мать отличный шеф-повар в одном из самых знаменитых ресторанов Торонто, отец банкир и мой лучший друг, а я? Да разве ж я адвокат? Мой разум в тот момент ясно решил, что адвокаты-это не вершители судеб, а грязные вруны. Что я делала? А если бы это была не Алиса? А если бы это был не брат моего босса? Да о чем я только думала, когда пошла в юриспруденцию?! Я только что оправдала известного серийного убийцу от всех тех грязных дел, которые он вершил эти три года. Я дала шанс и связи Алисе на её будущее, посоветовав её одному своему знакомому в киноиндустрии. Я спасла всех и утопила себя. Я только что заключила сделку с обманом, я обманула всех: себя, подсознательно Гарольда и Луи, справедливый суд, своих родителей, тысячи других семей. Я только что вывела зло на сторону добра. Я разрушила надежду родителей тех девушек, которые попали в удушье этого зверя, что я натворила? Недели кошмаров и споров с самой с собой, я с грохотом покинула юриспруденцию, ушла с головой в писательство. Я попала в ловушку, которую сделала сама, я стояла уже одной ногой в том капкане, который блистал на моих глазах, когда я приехала первый раз в Лос Анджелес.
 
Вот уже два года я пишу стихи, они пользуются большой популярностью. Я не общаюсь с Гарольдом, ничего не знаю о Луи, но часто созваниваюсь с Алисой, мы теперь лучшие подруги. Она начала сниматься в хорошем кино, часто светится на моем экране телевизора, а я плаваю во лжи, я узнала вкус вдохновения, убив десятки ни в чем неповинных женщин. Я нашла вдохновение, от которого защищала Прозаического душителя. Все сгорело в один момент: я, моя жизнь и моя карьера. Я пытаюсь успокоить свою душу временными похвалами известных критиков, я пытаюсь спрятаться и убежать от самой себя, но ничего уже не сделать, когда в памяти эта правда со мной до гроба.