Моей жизни кино...

     Точно не знаю почему, но хорошее кино заставляет меня жить интереснее.
Что-то происходит с твоим сердцем, и оно начинает метаться и беспокоиться, как будто тебе неполных семнадцать, и ты вообще ничего не знаешь о жизни.
А на самом деле тебе гораздо больше, и о жизни ты знаешь почти все и удивить тебя уже невозможно. Но вот - о чудо! - магия кино преображает тебя. Только хорошее кино может заставить думать, плакать, смеяться, переживать. Только самые замечательные фильмы имеют такую магическую власть над душой. В такие минуты ты ощущаешь себя по-настоящему живой, тебе хочется новых сюрпризов от жизни, ты веришь, что жизнь еще не закончилась, и она прекрасна!

                В мир чудесный окно для меня лишь ОНО!
                Не нужны мне табак и вино.
                С ним мы дружим давно, но скажу все равно:
                Я навеки с тобою, К И Н О!

   Эти незамысловатые стихи написаны очень давно, когда кино было важной частью моей жизни, когда многочисленные фотографии знаменитых киноартистов украшали альбомы и песенники, когда монологи и диалоги кино-героев цитировались наизусть.
Бог мой! Когда же это было? Как вспомнить все и перенестись в нереальный теперь уже мир когда-то реально происходивших событий? Зачем мне это? Не знаю точно...

     Пусть воскреснут ушедшие годы, пусть заговорят сердца родных и друзей, которые еще помнят обо мне. Пусть воскресенье коснется моей души. Господи, помоги мне пройти этот путь.

Весна приходила в мое детство внезапно: сильным порывистым ветром, ярким солнцем и непролазной грязью плохо заасфальтированных улиц, но ветер и солнце всегда делали свое дело,- и к концу марта по протоптанным дорожкам, мы с подругой наперегонки бежали "в центр".
Так почему-то все называли площадь нашего Дивного, где в основном располагались все очаги культуры - кинотеатр "Комсомолец", Дом культуры, библиотека, универмаг, парк, с проржавевшими за зиму качелями, Детский мир и центральная аллея со скамейками и памятником Ленину.
Весенние каникулы подходили к концу, нужно было запасаться впечатлениями и энергией на последний рывок в четвертой четверти учебного года.
Для меня это были не просто походы в кино, а ещё и единственная возможность пополнить чем-то новеньким свои впечатления, расширить кругозор, пообщаться со сверстниками в неформальной обстановке.
Мне это было нужно, как и всем, кто жил в небольших городах, районных центрах, поселках, вдалеке от цивилизации и столичной жизни.
Сейчас, став взрослой, я горжусь своим провинциальным происхождением, которому я обязана многим: отличными знаниями всех школьных предметов, любовью к книгам, умению неторопливо и рассудительно жить, способности к созерцательно-философскому здравомыслию, неистребимому романтизму, и, конечно, необыкновенной любовью к кино.
Но в ту пору мы все немного стеснялись своей провинциальности, поначалу тушевались перед уверенными в себе ребятами, познавшими воздух свободы "городов и весей" , студентами и студентками столичных учебных заведений.
Правда, когда мне приходилось на лето уезжать к бабушке, на родину отца, в глухую, всеми забытую подмосковную деревню, попить парного молока, я чувствовала там себя наравне с москвичами, также правильно говорила по-русски и была в курсе всех последних "культурных" событий.
Очень быстро избавлялась от разных жаргонных словечек, прилипших случайно, приобретала взамен типичные московские выражения и специфический московский говорок.
Моя соседка и лучшая подружка - хохлушка, так местные называли тогда раскулаченных советской властью украинских переселенцев, частенько употребляла словечки "хай", "нема", а выражения типа "трясти вашей матери", веселили нас не меньше хороших комедий и анекдотов.
Некоторые о таком богатстве языка даже и не слыхивали и не подозревали. Для них это вообще был иностранный язык!
   Все смеялись от души, но так смеяться могли только дети, это был добрый смех, тогда мы все были советские, все родные, просто одни говорили на суржике, а другие так, как было принято в каждой семье, вот и все различия.
То были времена, когда твои знания и успехи принадлежали только тебе, но посвящались почему-то родине и партии.
Это совсем не мешало мне жить нормально, мой внутренний мир обогащался с каждой прочитанной книгой, с каждым новым увиденным фильмом.
Моей фантазии хватало на всех, и тогда моя подружка, рыжая Лидка, упивалась вместе со мной сказочными мечтами о прекрасном будущем, о путешествиях по миру, о замечательных принцах, которые будут любить только нас двоих, потому что мы самые достойные, умные, веселые и красивые.
Но подружку все реже отпускали со мной в кино, ей поручали "смотреть" младшего брата или заставляли оставаться на хозяйстве, когда родители уезжали по своим "куркульским" делам в соседнее село.
Она покорно оставалась дома, с тоской поглядывая из-за забора мне вслед.
Так я привыкла ходить в кино одна. Мне нравилось садиться на лучшие места, по центру кинозала, в тот ряд - с проходом, где тебе не оттаптывают ноги, опоздавшие на сеанс. Захватив с собой любимых конфет "Белочка" или предварительно освобожденную от шуршащей фольги "Аленку", я на полтора часа переставала существовать в этом реальном мире.
Я становилась частью экрана, жила жизнью кино-героев, шептала их монологи, подпевала им, плакала и смеялась вместе с теми, кто оживал на белом экране кинотеатра с таким традиционным для того времени названием - "Комсомолец".
Мне почти не попадались плохие фильмы, какая-то особенная "киношная" интуиция помогала уже по названию определить, каким будет фильм. Я почти не ошибалась.
Но были и особенные фильмы в моей жизни. Когда на афише Дома культуры я прочитала название фильма  - "О любви", в моей жизни уже произошли события, которые заставили меня не пропустить этот фильм.
В тринадцать лет я влюбилась впервые в жизни в юношу-москвича, когда в очередной раз летом была отправлена в деревню "на парное молоко" и землянику.
Он показался мне невероятно взрослым, хотя со временем выяснилось, что ему было только шестнадцать. Но он был так самоуверен, опытен и, как все москвичи, необычайно обаятелен. Постоянно гонял на мотоцикле, здорово играл в футбол и танцевал "шейк" под огромную пластинку Дина Рида, ну, и как настоящий ловелас, не пропускал мимо очень симпатичных барышень, не оказав им знака внимания.
Как-то мы, отрабатывая очередь наших стареньких бабушек пасти коров, оказались вдвоем на природе, на опушке березовой рощи, где коровы спокойно нагуливали свое молоко, а зеленые кузнечики трещали безумолку, убаюкивая и погружая в негу всю окружающую природу.
Мы играли в карточного "дурака" на желания, и каждый проигравший нехотя плелся за отбившейся от стада коровой, чтобы она далеко не ушла и не заблудилась.
Он первым дал понять, что его желание состоит совсем в ином, а, может быть, он предугадал мое желание? Кто знает...
 Но именно тогда его влажные нежные губы сорвали с моих детских губ самый первый в жизни поцелуй.
Вкус первого поцелуя я помню до сих пор, спустя столько лет!
Странно только, что никто тогда не испытал неловкости или замешательства, все было естественно и целомудренно, как будто ангелы любви подготовили эту немую сцену "Первый поцелуй".
Я ощущала прохладу ветра и запах цветов, белые облака застыли на синем квадрате неба, одинокая пчела собирала нектар, опыляя цветки львиного зева.
В тот момент я поняла, что время можно остановить, для этого нужно абсолютное счастье. Когда ты влюблен - ты счастлив. Когда ты влюблен впервые в жизни, ты думаешь, что счастье вечно, как сама вселенная. Ты живешь как бы в четвертом измерении, а остальные три тебе совсем не мешают.
    Такое же вот ощущение четвертого измерения приходило ко мне в темном зале кинотеатра, когда экран завораживал меня на полтора часа, погружал с головой в сюжет фильма, обволакивая музыкой, красками, лицами, судьбами.
Я сидела в пятом ряду, на жестком сидении перед пыльным экраном в полупустом кинозале Дома Культуры.
Я пришла одна на фильм "О любви".
С первых минут, с первых музыкальных аккордов, я поняла, что теперь это будет мой самый любимый фильм о Любви.
Загадочная, удивительная девушка - героиня, необыкновенный мужчина в исполнении Олега Янковского, неземная музыка Евгения Крылатова, прекрасный город - музей Ленинград, сюжет фильма и его развязка, все было так великолепно, так совершенно!
Я ощущала себя главной героиней фильма, когда в последней сцене, девушка смотрит на своего любимого через стекло витрины, и он наконец замечает ее, она плачет, прислонившись к стеклу, так что ему до конца не понятно это её слезы или капли внезапно начавшегося дождя.
Ведь дождь скрывает все следы...

Апофеозом безответной любви, робкой надежды, грусти и безмерной тоски становятся заключительные аккорды Вселенской музыки, разрывающей душу и юное мое сердце.
Я рыдала вголос, не вытирая слез и не замечая никого вокруг. Я тихо брела по знакомой улице привычным маршрутом домой, и мое чуткое сердце подсказывало мне, что первая Любовь останется в моей жизни навсегда, как прекрасная фантазия, как луч света, как звездная россыпь неосуществленных желаний.
Где же ты, моя первая любовь? Помнишь ли меня? Как сложилась твоя жизнь и судьба? Ответить на эти вопросы сейчас нетрудно, есть адрес и телефон, есть Интернет.
Но стоит ли разрушать сказку? Ведь эта Любовь стала моим главным фильмом, моим кино, отснятым в мечтах и грезах, где я была и режиссером и сценаристом и главной героиней.
Это плод моей детской фантазии, мой лучший фильм о прекрасной Любви.
Несколько пожелтевших от времени фотографий и единственное уцелевшее письмо от него, до сих пор хранятся, как драгоценные реликвии из той жизни, прекрасной и неповторимой.
Это реквизит к фильму о первой Любви, у которого не может быть продолжения...

***

Я там, где ветер вольный в степных ковыльных волнах растворяясь, теряет силы,

Где маки алые цветут в атласных изумрудных травах,

И терпкий аромат полыни горчит как зелье и отрава...

Я там, где трепетное сердце девы познало таинство Божественной любви, мой милый...

***

К земляничной поляне тропа…
Терпким "кьянти" пьянит жасмин…
В изумрудные травы упал
Солнца заводной апельсин…

Умываться майской грозой,
Задыхаться липовым цветом…
Научиться бы жить, одной,
Без тебя мне на свете этом…