Туман

На улице туман. Легкий, ночной туман. Он скрадывает очертания предметов, сглаживает острые углы и шпили. А я стою на остановке. Воняет дерьмом. В тумане ещё приятно смотреть на этот мир. Туман создает покров эфемерности, и кажется, что всё ещё будет.
Мир славить. Мирослав. Какое, к черту, славить? Вот назвали, так назвали. Наверное, мир моих родителей был куда проще и приятнее. У них были брачные узы, бесконечная ответственность, выходные в заботах. Им всё это нравилось. Конечно, они сейчас ничего не понимают. Прошлое рухнуло, осталось непонятно что.
По улицам ходят пьяные девочки-подростки с сигаретами, укурки, героинщики, невменяемые гопники. Какое может быть будущее? А вот смотришь сквозь туман, и ничего. И, кажется, что девочка образумится, не будет прыгать с крыши из-за Димы Билана, и народ пить станет меньше и наркотики жрать пачками не будет. Все будут ходить радостные и умиротворенные, дарить друг другу цветы и улыбки. Просто с ума сойти, какая жизнь наступит. Сплошные праведные манекены. А нам с вами, живым да порочным такое и не светит.
В этом мире слабым быть стыдно, быть сильным пошло. Кто как может, тот так и выкручивается. Одни хоронят себя заживо в бизнес-центрах под табличками «директор департамента», другие бездумно прожигают жизнь, пока уставшая смерть не догонит их посреди вечеринки. Кто-то суетится, чтобы прокормить троих детей и сварливую жену, не успевая осознать, что вот это всё и есть жизнь. Молодожены, выпускающие голубей возле ЗАГСа, такие невинно счастливые. После свадьбы она продолжает сомнительные отношения с начальником, а он с массажисткой.
Возле подъезда стоит немолодая женщина с похоронным венком в руках. Её лицо искажено болью и печалью. И это не из-за того, что она сильно любила умершего, а так, по-привычке. Проходит несколько дней и все всё забывают. Но в тумане женское скорбящее лицо предстает образцом вечной памяти и вечной любви.
Наконец-то подъехал автобус. Уже поздно и людей в автобусе мало. Они сидят одинаковые и застывшие, будто выключенные роботы. Я сел на сиденье и тоже застыл. Я один из этих уродов на улицах. Занимаюсь саморазрушением, ненавижу подобных себе, боюсь что-то глобально изменить, гнию изнутри.
Вышел на своей остановке и снова окунулся в туман. В тумане я стал лучше, другие люди стали добрее и надежнее, мир стал чище и мягче. По туманной аллее к своему подъезду. Каждый шаг обещает новые возможности, каждый шаг наполнен непостижимой надеждой. Влажный туман оседает в легких, остается во рту с привкусом дымной горечи. А вот и железная дверь подъезда со сломанным домофоном. В тумане она похожа на дверь к настоящему дому, где жестокая действительность отступает перед улыбкой, с которой тебя встречают. Настоящему дому, где кто-то рад тебе.
Я сел на скамейку возле подъезда. Я же знаю, что там, за дверью, стены моей квартиры. В этих стенах в зеркале отражается моё уставшее лицо, на диване свалены пьяные тела, вокруг пустые бутылки, развернутая пепельница, на гладкой поверхности стола остатки кокаина. Зачем это всё? Затем, что иначе невозможно. Я люблю этот мир таким. Я славлю этот грязный смердящий мир, несущий пустоту. Мы живы, пока нас навещает туман, пока он дает нам надежду.
Я встал со скамейки, секунду подумал и пошел прочь. Я медленно тянулся неведомо куда, в ночь, во тьму. Зашел в какой-то парк. Вокруг стояли черные влажные стволы деревьев, пахло сыростью и гниющей листвой. Я лег на землю. Туман сомкнулся надо мной, скрывая небо. И я лежал и смотрел в бесконечную серую муть над головой.
- Мирослав, ты чего тут валяешься? Я тебя черт знает сколько ищу. Дома у тебя вечерина в разгаре, телки пьяные на столе танцуют, а тебя нет.
Мой лучший друг, как всегда не вовремя. Я только собирался мирно сдохнуть на осенней листве среди гнилья. Он лег рядом, протянул сигарету. Мы лежали и молча курили. Потом, так же молча, пошли к нему домой. Там, в тишине, под пиво, я рассказал ему про туман и про мир. Мой друг слушал меня, не перебивая. Он смотрел на меня и улыбался, улыбался родной теплой улыбкой. Мой лучший друг был, как всегда вовремя, чтобы не дать мне сдохнуть среди осенней листвы. Мы пили пиво и молчали, потом смеялись, потом пошли ко мне на вечеринку.
Всё вернулось на круги своя, всё началось опять с начала. До следующих осенних туманов я буду ко всему относиться проще. А там, во мгле, всё смешается и запутается. Возможно, когда-нибудь, в другой раз, я смогу распутать, смогу выйти. А если нет, меня найдет мой друг, и мы всё начнем заново.