Человеческое измерение

    Незастрахованный дом, в котором проживал Егоров Миша, среди ночи вдруг сгорел. Из огня Мишу вытащила верная овчарка Джуди. Он пошёл с ней босиком и без штанов в гостиницу. Там сказали, что без документов не поселят. Он попросил хотя бы одолжить до утра штанишки. Ответили: "Бог подаст". Тогда он обошёл друзей с просьбой о ночлеге. Друзья сказали, что жильё в аренду не сдают. В вытрезвителе за койко-место запросили тысячу рублей наличными или документы. У Миши стало складываться впечатление, что человеку без наличных и без документов во вступившем в рыночные отношения городе невозможно переночевать.
   Он пошёл в местный Белый дом. Сидевшая там рыночная номенклатура удивилась: "Мы-то здесь причём?" Егоров сказал, что рассчитывает на благотворительную акцию. Ему ответили: "Акции только в банке. Хочешь есть - умей вертеться".
   Вертеться Егоров не умел. Стыдно сказать, воровать и то не научился к рынку. В службе занятости населения он тоже рассчитывал лишь на благотворительную акцию, но там потребовали трудовую книжку, которая у него сгорела. Он отправился в отдел по социальной защищённости. Здесь в его положение вошли и пообещали месяцев через десять, когда, может быть, поступят деньги, выдать ему пятьдесят рублей, чтобы обеспечить на пути в цивилизованный рынок равные стартовые условия с другими россиянами, но потребовали справку из полиции, что он не занимается разжиганием межнациональной розни. В полиции спросили адрес. Егоров сказал, что погорел. "Бомж, значит, - обрадовался следователь. - Видите ли, мы теперь бомжами не занимаемся,потому что "бомж" тоже звучит гордо".- "А кто мне справку тогда выдаст?" - "Видите ли, справки мы выдаём только гражданам, а вы на территории ни одной из суверенных республик не проживаете, поэтому вы не гражданин".
   В знак протеста Егоров объявил перед Белым домом голодовку. "Требую к себе человеческого измерения", - написал он на фанерке. Верная овчарка Джуди села рядом. Вскоре подскочил какой-то репортёр и попросил поделиться мыслями о статусе Гагаузской республики. Вышедшая из булочной старушка половинку бублика подала овчарке Джуди. Миша думал, что Джуди оставит ему втихаря хоть немножко, но она сглотнула разом всё. Мимо как раз проходил член общества любителей животных. На следующий день в газете был указан номер счёта в банке, на котрый следует направлять взносы в фонд помощи собаке, находящейся на иждивении у бомжа. Счёт Джуди в банке стал стремительно расти. Коммерческое "Буратино", делая себе рекламу, внесло полмиллиона. Коммерческий "Золотой ключик" переплюнул, выложив аж миллион. У Егорова стало складываться впечатление, что человеческое измерение ему теперь не нужно. Как единственному правоспособному родственнику известной в городе собаки ему любезно предоставили кредит под её миллионный счёт. Половину он потратил на изготовление трудовых книжек, паспортов, свидетельств о рождении. Он разослал их на хранение в банки разных суверенных государств. "Бережённого Бог бережёт, - сказал он репортёру. - А то вдруг пожар!"