English and more languages

Всю жизнь был предрасположен к лингвистике. На дилетантском уровне, но предрасположен.

***

Конец шестидесятых. Увлечение музыкой.
Небольшая дырочка в «железном занавесе» – польский журнал «Шпевами и танцими» - «Танцуем и поем». В нем статьи о западной музыке и ноты отдельных хитов.
Через пару месяцев терзаний начинаю читать музыкальные статьи на польском.

Начало семидесятых. Военно-морская служба.
В библиотеках  Черноморского флота, расположенных на украинской территории, есть небольшое количество интересных книг, но на украинском языке.
Первая книжка читается с некоторым трудом, а далее начинаю воспринимать литературный украинский не намного медленнее русского.

Конец восьмидесятых. Работа в следственной группе "Гдляна-Иванова" в Узбекистане.
НЧерез два месяца командировки на Нукусском базаре начинаю торговаться на тюркской смеси узбекского, казахского и кара-калпакского.

Осень девяносто первого. Поездка в США.
К концу первых суток начинаю со скрипом и стонами общаться с американцами на английском. И дальше уже все увереннее и тверже.
Но каков был к этому путь…



***

Официальные познания в английском  были ограничены неполным средним образованием. После восьмого класса из нормальной школы меня попёрли.
В вечерней школе иностранный язык не преподавали. Но в перед выпускными экзаменами  подходит англичанка. И просит сдать ей экзамен.

- Вы же производственник, Юрий. Вы же знаете, что такое план и зарплата.

Как производственник, знакомый с планом и зарплатой, я проникаюсь сочувствием. Сдаю ей экзамен. На «четверку».
И тем самым делаю большую глупость. Так как приобретаю необходимость сдавать этот английский при поступлении в Университет.
Парадоксально, но я его сдаю. На ту же «четверку». Без всякого блата. И без всякой туфты.

***

На первом курсе юрфака необходимые «тысячи[1]» текстовых переводов  сдаем по адаптированному «Reader for law students». Переводя убогую «British police system».
На втором курсе с нас требуют переводить неадаптированные юридические тексты. Решаю выпендриться и откапываю в главной университетской библиотеке им. Горького брошюрку «Public opinion and death penalty[2]», изданную в Объединенном Королевстве в тридцатые годы.
Это оказывается лекция какого-то светила, прочитанная в какой-то святыне, типа Оксфорда. Замысловатый и путанный профессорский язык. За семестр  рожаю перевод одной страницы. И получаю зачет лишь за свои смелость и наглость. Приходится сдать брошюрку взад.

Тогда приходит Идея!

В той же библиотеке  нахожу натуральное американское издание рассказов О’Генри. Писульки о бандитах и мошенниках второй половины девятнадцатого века. Выученные когда-то в детстве наизусть в литературном русском переводе. Любимейшая  книга.

Отныне на сдачу переводов  являюсь с нею. Прочитываю навскидку любой рассказ. И тут же пересказываю его по-русски. Как помню с детства.

Так и сдаю два года подряд.
И никто не догадывается.

***

Первая экзаменационная «пятерка» на юрфаке у меня, прирожденного лингвиста,  была на летней сессии третьего курса. Именно по английскому языку[3].
__________________

[1]  Тысячи слов.

[2]  Общественное мнение и смертная казнь.

[3]  А последняя – на госэкзамене по, еб его мать, научному коммунизму.


2002 г.