ОМКФ 2012, День четвертый

Босиком в кино, или Фестивалим, год 2012

День четвертый. Понедельник, шестнадцатое.
Минута славы, или Почему в испанском кино всегда столько шикарных мужиков?!
Понедельник – день тяжелый. Для фестиваля он выдался суматошным и не без форсмажоров, однако новостные порталы, как в индийском кино, к вечеру писали, что все было плохо, все умерли, и зрелищ народу обломилось мало и неубедительно.
Цитата: «Сегодня на III Одесском международном кинофестивале прерван на несколько часов показ конкурсного фильма "Голливудский мусор" из-за сбоя в электроснабжении Одесского театра музыкальной комедии имени Водяного, где он демонстрировался, сообщает УНИАН со ссылкой на одного из участников просмотра конкурной программы.
 
По его словам, "демонстрация фильма с участием Уильяма Болдуина, Майкла Мэдсена, Дэрил Ханны и других актеров была прервана примерно на 15-17 минуте. Зрители сперва рассчитывали, что в зале включат электроосвещение, а затем начали покидать обесточенный театр Музкомедии"».

Кажется, по этому Интернет-адресу мне предлагали подписаться на рассылку новостей от «Комсосмолки», но врать не буду. Скажу честно: свет выключили в 11:18, минут за пять-семь до конца американского и довольно банального «Голливудского мусора». Все всем про кино к тому времени стало понятно, поэтому, как только свет выключили, ждать почти никто не стал: вежливо и без толкотни журналисты и киношкола разошлись по своим делам.
Про кино? Такие фильмы почти каждую неделю привозят в центральные  кинотеатры города, и ходить на них без «Колы», попкорна или хотя бы кукурузных чипсов смысла не имеет.
Два мусорщика, Эбботт и Ленни, находят в мусоре статуэтку Оскара, выданную за лучшую роль второго плана. Уже к середине дня они обзаводятся агентом, становятся знаменитостями, покупают новую одежду и обувь, клеят официанток, мечтающих стать актрисами, и подумывают о том, чтобы снять пять-семь сезонов сериала о самих себе.
К концу фильма о них все забывают, случается нечто еще более свежее и увлекательное, и мусорщики («Кейси, я бы попросил, не «мусорщики», а «менеджеры по отходам»!») так и остаются мусорщиками, и даже не менеджерами по отходам. Смешно на три балла по двенадцатибальной шкале, морали – от такой морали мы уже устали! – тоже примерно на столько же, а Дерил Ханна, Майкл Медсен и Уильям Болдуин, мягко говоря, уже не те. Да и появляются в минутных эпизодах, играя себя великих.
Света не было долго, испанскую «Последнюю искру жизни» ждали-ждали, и кто-то потерял терпение, но даже перебои с работой проектора во время сеанса, растянувшие фильм на два часа, не помешали признать: испанцы знают свое дело, и умеют преподать общественности урок хорошего кино и правильно расставленных акцентов. Удивительно, но и «Голливудский мусор», и «Последняя искра жизни» - об одном и том же, так что познание в сравнении было как никогда актуальным и как никогда сработало на все сто. Взять хотя бы ситуацию, выбранную американским кино для того, чтобы показать трагедию мелкого человека, желающего урвать свою минуту славы: два мусорщика, у которых, в общем, и так все неплохо, находят статуэтку Оскара.
У испанцев это безработный отец семейства, унижающийся в поисках работы в кризисной Европе. Его минута славы – это несчастный случай, который на одну ночь приковывает внимание всего мира к античному театру в Карфагене. Мужчина, насаженный на стальной прут арматуры, как букашка на булавку, думает только об одном: как извлечь выгоду из своей беды, как заработать денег детям на университет и на выплату ипотеки. Агент-пиарщик, который торгуется за его интервью, которое, как он надеется, будет предсмертным. И от этого только более дорогим. Жена, которая во что бы то ни стало хочет сохранить достоинство и не намерена выставлять несчастье на всеобщее обозрение. Девушка-журналистка, которая делает нелегкий выбор: долг перед работой или долг перед совестью. Толпы людей, которые ждут всю ночь и переживают.
Надо сказать, что, в отличие от американцев, Алекс де ла Иглесия преподал всем урок любви и человечности и красивого, правильного европейского кино, в котором важнейшим является искусство. И пусть фильм прерывали три раза, пусть мы час ждали, пока он начнется, в конце фильма все дружно включили телефоны и обзвонили всех, захлебываясь эмоциями: «Блииин! Это потрясающе!»
Да, блин, это потрясающе. Да, и мужики в испанском кино шикарные. Каждый раз смотрю, и глаз радуется! И Сальма Хайек до неприличия хороша, и испанский язык исключительно четок и понятен.
В перерывах между эпизодами обстановка в зале создалась оживленная: все наконец-то начали знакомиться с соседями, делиться паролями и явками и недоумевать: пустят ли меня по бейджу на Вуди Аллена ночью, или выгонят, потому что от усталости захраплю?
Храпеть на Вуди Аллена я не пошла, было мокро, и киевская братва поделилась, что в Киеве уже, вроде бы, висят афиши. То есть, скоро будет и у нас.
Надо сказать, уже не я одна сижу в кино босиком. Собственно, все согласились с Питером Гринуэем, что сидеть полтора-два часа в одной позе неудобно и противоестественно, поэтому танкетки, шлепанцы и босоножки летят под сиденье, а ноги невежливо перебрасываются на соседнее сиденье: благо, мест для такого вопиющего бескультурия в Музкомедии предостаточно. Благо, кеды с резиновой подошвой, от которой ноги потеют, пока никто не снимал. Хотя, то ли еще будет!