Последний старец по страницам 110

 - Альфред, я чувствую себя будто на раскалённой сковородке, - попытался сострить в меру своих сил генерал-полковник. Комок тут же застрял у него в горле. Откашлявшись, Паулюс продолжил: -   Скажите же что-нибудь! Переводите: я, Фридрих Паулюс, командующий 6-й полевой армией вермахта, сожалею о том, как поступили с ним в SD. Это несомненно есть зло, которое должно быть наказуемо. В мирное время, при других обстоятельствах такого бы не случилось. Однако… - Паулюс вновь поперхнувшись, взялся за горло, - однако сейчас война, которая внесла свои коррективы в происходящее. Жуткие и суровые, о чём я искренне сожалею. Миллионы людей вынуждены сносить страдания, которые ниспослал на нас Всевышний Создатель. Русские и германцы… Спросите его, не испытывает ли он нужды в медицинской помощи?

   Паулюс заметно устал, проговаривая каждое слово. Он чувствовал себя так, будто учился заново разговаривать. Пока его зять-эсэсманн переводил эти вымученные слова, Паулюс пережил всё, что чувствовали грешники Дантовского ада и сам Данте, описывающий романовские плоскости, в коих расположились адские круги. Он даже растерянно осмотрелся в поисках Вергилия, который, будто Ангел-Хранитель, явился к шагнувшему в небытиё к грешникам автору «Божественной комедии». Но увы, командующий прославленной армией рейха был предоставлен самому себе. Разве что… Вильгельм Адам, мой верный друг, не оставит меня в беде.

   - Да почто он так волнуется, детушка? – с лёгким удивлением спросил старик с лицом, обезображенным сине-жёлтыми, подсохшими кровоподтёками. Его мощные коричневые пальцы припали к широкой груди и теребили грубый ворс ватной безрукавки. – Нешто я ему враг какой? Изверг рода людского? Или он таковым себя считает?

   - Дедуля… - выдавил из себя наконец знакомое русское слово зять. Он снял с ушей круглые кожаные подушечки, обшитые войлоком. Отложил на скатерть высоковерхую фуражку с эмблемой серебряной мёртвой головы под серебряным орлом с раскинутыми крыльями.

   - Ты спроси его, немец, из каких он краёв будет, - с бесцеремонной лаской показал ладонью на Паулюса «дедуля». Тот ощутил в груди прилив жаркого тепла. – Как его звать да величать?

   -  Старик! – губы Куценбуха сложились в улыбке. – Послушай меня внимательно. Не обращай внимание на эмблему мёртвой головы на моей фуражке. Она ничего не означает. Я не такой как они – допрашивавшие тебя люди. Солдаты и офицеры SS из службы безопасности и полиции безопасности также бывают разными. Ты убеждаешься в этом на моём верном примере. Не так ли?

   Он сказал по-русски верно, но слишком правильно.

   - Альфред, не стоит так спешить, - усмехнулся Паулюс. Он чувствовал, что старик если и понимает по-германски, то в пределах школьной грамматики. Поэтому перешёл на малопонятный гессенский диалект. -  Вы перевели то, о чём я вас попросил? – он нахмурил свои тёмные брови. – Я настаиваю, как старший по возрасту и званию. Имейте совесть, зондерфюрер.

   Он хотел сказать «мой зять», но передумал. Не стоит выносить личные переживания на служебный плац. Ему тут же пришёл на ум образ Григория Распутина. Старец, что неотлучно находился при семье последнего  русского императора, женой которого была Алиса Гессенская, ставшая по православному крещению Александрой Фёдоровной Романовой. О нём ему было известно давно, так как Елену Констанцию окружали представители русской эмиграции, проживавшие в Берлине. Среди всех прочих Паулюс выделил экс-атамана Войска Донского генерала Краснова. Известный ещё до революции своим пангерманизмом, тот был вхож в окружение покойной русской императрицы с корнями из Гессена.

   - Альфред! – остановил своего зятя Паулюс, предостерегающе подняв палец. Его глаза вспыхнули и засветились, устремлённые на таинственного русского старика. – Пусть он повторит свой последний вопрос. Ведь он хотел знать откуда я родом – не так ли?

   Русский старец кивнул в знак согласия. Он посмотрел в сторону Паулюса с большей теплотой. Тот, на мгновение забывшись, перенёсся в далёкое прошлое – на учебно-боевые полигоны рейхсвера, а затем и вермахта. В Германию 30-х… Он сам одевал поверх гладкого, отутюженного мундира генеральштеблера с запахом дорогого одеколона чёрный танкистский комбинезон с розовым кантом и пепельно-розовыми петлицами. Пробуя себя поочерёдно в роли водителя, механика, наводчика, башенного стрелка, он обкатывал эти грозные панцеры. По –началу это были сотни маленьких Pz-I на шасси британской фирмы «Кардан-Лойд». (Хоть и состоял Туманный Альбион в Верховном совете Антанты, но благодаря родству династий Гогенцоллеров и Сакен-Кобург-Готов из Гессена, многое сходило с рук. Многие семьи германских баронов и юнкеров собирались на воскресный скетч с игрой в гольф, псовой охотой на лис и прочими «причиндалами» из жизни английских эсквайров, что говорило само за себя.) Вооружены они были лишь парой 7,62-мм пулемётов MG-24. Оснащены лишь противопульной бронёй. Со скоростью – 30 километров в час, эти мини-панцеры, к коим более подходило название «сверхлёгкая танкетка», не способны были осуществить намечавшийся блицкриг. Pz-II также не годился на роль монстра полей сражений. С бронёй в 13 миллиметров, оснащённый 20-мм пушечкой, этот панцер имел малый запас хода. Вынужден был возить за собой на прицепе цистерну с высокооктановым бензином. Чем это грозило в бою, объяснять не приходилось. На более поздних разработках Pz-III и Pz-IV, что устанавливались на шасси «Шкода» (Чехия) и «Стеур» (Австрия), броня была доведена сначала до 15, а затем и 17 мм. Первый панцер из этих двух серий получил на вооружение 35 мм пушку, а второй – мощное 75 мм орудие. Хоть и короткое, оно было способно поражать броню некоторых французских танков с близкого расстояния.

   Эрих фон Манштейн (Левински) явился родоначальником германской самоходной артиллерии. Первые штурмовые орудия Panzeriager I, а затем последующие образцы  Stug III  прекрасно зарекомендовали себя на полях сражений в Европе, а затем и Африке. Гейнц Гудериан на Берлинском стадионе предложил вниманию фюрера и многих тысяч германцев показательные учения бронетанкового батальона – прообраза будущих панцерных дивизий. Десяток пулемётных танков, поддержанных бронеавтомобилями и транспортёрами с пехотой образовали чёткий строй. Затем они рассыпались в боевые порядки: Pz-I, а также Sd. Kfz. 220 и Sd. Kfz. 231 M с пушечным вооружением выстроились в центре. Позади ощетинились 37-мм «Бофорсами» расчёты ПТА. Их прикрывали лёгкие зенитные пулемёты Flak. 18, Flak. 20, а также 88-мм зенитные орудия Flak. 80 – детище германской фирмы «Рейнметалл-Борзинг» и швейцарских заводов «Бофорс». Спешившиеся с грузовых «Опель-Блитц», тягачей «Стеур», «Опель-Маультир», Sd. Kfz. 8, панцер гренадёры залегли. Будто готовились к отражению атаки.

   Вскоре танки и бронеавтомобили по невидимому сигналу рассредоточились. Совершив фланговый манёвр, они спешно продефилировали на фланги. Предоставляя возможность противотанковой артиллерии расправиться с панцерами противника – таким образом подчёркивалась тактика предстоящего блицкрига. Затем, «отстрелявшись», 37-мм Pak. были впряжены в передки транспортёров и грузовиков. Танки и бронеавтомобили, урча и оставляя дымные шлейфы отработанного бензина, вновь выстроились в боевой клин. Устремились в атаку… За ними, следуя по пятам, с карабинами, автоматами и пулемётами, ринулась в атаку пехота. Поднявшись с центральной трибуны, задрапированной флагом со буддийской свастикой, фюрер вместе с тысячами зрителей рукоплескал уходящей со стадиона технике.

   Так, по выражению фюрера, создавалась мощь и величие третьего рейха. Тысячелетнего… Тяжко и гнусно было пережить ему горечь поражения в великой войне. А уж послевоенные репарации, оккупацию лягушатниками рейнских земель и вовсе было унизительно испытывать потомкам небилунгов. Детям Одина и Валгаллы. Разве можно было безропотно сносить притязания Польши на Данцинг и Восточную Пруссию – стягивание войск и манёвры вблизи германских границ? Разве германское население в Судетской области не желало воссоединиться со своими братьями по крови на берегах Рейна и Шпрее? Разве в Австрии части рейхсвера не были встречены цветами и пивом, как долгожданные освободители? Разве…

   - Ты не прав, детка, - услышал он словно издалека голос русского старика и понял, что впал в лёгкое забытьё. – Мир и человек в нём едины как сосудами кровь переполняется человеческая. Так и Природа-Матушка, земля, воздух и вода переполняются мыслями нашими. Верь этому, детка. И дана тебе будет жизнь вечная, жизнь прекрасная и ключи от бездны получишь ты…

   В следующий момент Паулюс почувствовал: из глаз старика проистекает какая-то мощная, нечеловеческая сила. Она заполняет его раненую, растерянную душу. Некий золотистый ком, изливаясь по воздуху, как студенистое желе, завис между ними. Вскоре он слился с оцепеневшей душой Фридриха Паулюса. В тот самый момент всё было кончено. Кроме этих двоих, что были на этой встрече не зваными, но избранными, поняли истинное значение происходящего.

   …Мир и Природа едины, подумал Паулюс, пригубив ароматный настой на травах.  Травяная жидкость с медвяным запахом приятно ожгла внутренности, обволакивающе заполнила его душу. Сердце стало бить ровней:  тук… тук… тук-тук… Этими мыслями он как бы взвешивал на своих внутренних весах единую систему целостного мира, которую постиг русский старец. С некоторых пор эта тайна перешла в душу и тело Фридриха Паулюса. Все мы произошли от ЕДИНОГО и НЕДЕЛИМОГО. В основе этого сложного мира несомненно присутствует некая разумная сила. Кто станет оспаривать этот непреложный факт? Пожалуй, никто. Даже сам фюрер. Как он некстати пришёл на ум… Бог ли эта сила, или разумная материя Матери-Природы, как сказал этот старик  - не суть важно. Не нам судить и давать конечные определения. Следует просто научиться жить в этом мире и хотя бы не убивать себе подобных тварей. Живых существ, которые суть порождение Великого Творца…

   …Впрочем, был ещё какой-то шар. Кажется, золотистый, светящийся изнутри шар, что вошёл в меня. Проникнул в моё сердце и мою душу. Это было со мной как наяву. Так почему же мне кажется, что это было не со мной? Будто с кем-то другим – из той далёкой жизни, что мерещится мне по ночам. В этой далёкой и прекрасной жизни нет войн. В ней была лишь ты, любимая Коко. И эта земля – дикорастущий, пышный, зелёный сад. Наполненный живыми тварями, точно Эдемский. Они не рвали и не пожирали друг друга. Напротив – уживались в мире и согласии. Пройти всю Европу и пол России на гусеницах панцеров, разрушавших всё и вся на своём пути – не преступник он и ему подобные, совершившие этот грех?

   Они смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Паулюс понял, что ему необходимо остаться с ним наедине. Продолжить эту странную, по истине величественную беседу в полном, но оживляющем одиночестве.  Когда за Адамом и Куценбухом скрипнула дверь, он осторожно допил бесценный напиток, что принесла русская старуха.

   «…В чём моё истинное назначение, святой отец? - спросил его Паулюс. Тёплый лучистый поток его глаз поддерживал жизнь в нём и говорящем, казалось, со всей вселенной. - Я не знаю, что написано рукой Всемилостивого Господа нашего в Великой книге Жизни обо мне, о тысячах людей мне подчинённых в составе 6-ой полевой армии. Жить в незнании своего истинного пути это идти к верной гибели. Если слепой ведёт слепого, то оба они упадут в яму. Как мне заглянуть в себя, этот скрытый мир, который называется моей душой – и где она, сокрытая в моём теле…»