Последний старец по страницам 112

Смех тут же оборвался. Люди в песочном хаки спешно вытягивались по стойке смирно. Оправляли ремни амуниции, патронные сумки и ранцы. Голос подали из подъехавшего джипа «Форд-Виллис». Там сидело двое британских офицеров. Эдакие снобы с чистыми белыми подворотничками, с эмблемами серебряного вздыбленного льва на фуражках. За рулём скалил белые зубы индус в защитной чалме.

-   Stand strait! You bastards! Shut up @ listen!

   Это произнёс выпрыгнувший из машины бравый Томми с биноклем на шее. На этот раз в его истинно британском происхождении нельзя было усомниться.

   …Так погано Дитер себя ещё не чувствовал. В начале восточной компании он вспоминал аналогичные эпизоды, когда панцерные части брали в плен целые подразделения Красной армии. Обезумевшие от шока красноармейцы метались по золотистому от ржи полю. Кое-кто срывал с себя амуницию, бросал оружие. Войны фюрера на мотоциклах и бронетранспортёрах, сгоняли их как стадо в одну кучу. Отделяли от рядовых и сержантов тех, кто имел на рукаве красную звезду или отличительные командирские символы в петлицах. Теперь подобное приходилось переживать ему.

   Вечером того же дня, когда жара стала уходить в песок, а с синеющего неба с багровыми протуберанцами опустилась прохлада, была уничтожена колонна германских бензовозов. Дитер с кляпом во рту, завязанный по рукам и ногам, ничего этого не видел. В ущелье Туру-Буру, соединяемом каменным мостом прошлого века, была одна из транспортных ниток, связывающих аравийский корпус с базами снабжения. Мост охраняли чернокожие солдаты, приданные итальянской дивизии «Манчелли», мобилизованные по приказу дуче.  В количестве двух взводов с тяжёлыми пулемётами «Бреда Моделло», а также двух 47-мм противотанковых пушек «Бойлер»и одной 75-мм «Канноне Моделло», они заняли удачную позицию. Лобовая атака по узкой каменистой дороге привела бы к сокрушительной неудаче. Стоило «задницам» поразить в гусеницу головную машину Томми, остальные ни за что не прошли бы. Однако по пути к отряду «пустынных крыс» пристало трое бедуинов в бурнусах. Они с виду были мирные кочевники на верблюдах. Но это только с виду. На самом деле агентуры более разветвлённой, чем в кочевых племенах, более, чем здесь,  не было за всю историю колониальных войн. И Германия, и Британия стремились завоевать сердца туземных вождей в Северной Африке. В ход шли подарки, откровенный подкуп. Дошло до того, что местные шаманы с «доброй руки» пустили слух и стали бить в бубен, суша корешки и прочие обезьяньи лапки, в честь «бога неба и земли» - великого Роммеля, которого прозвали «лисом пустыни» сами англичане. Они вскоре утратили своё влияние на туземное население и стали насильно мобилизовывать его на войну с Германией. Деревушки из бамбука в джунглях, чьё мужское население отказывались служить британской короне, безжалостно разорялись. Посевы уничтожались гусеницами танков и бронетранспортёров.

   …После того, как бедуины, ведя под уздцы верблюдов, приблизились к туземному дозору, капитан Этфорд Джеймс-младший, третий баронет из Йорка, рассмотрел в бинокль как чернокожие черти из охраны осклабили свои белые, как снег, зубы. О, ещё бы! На горбы верблюдов агентов «его величества» Этфорд, следуя извечной логике английских джентльменов, велел навьючить два ящика первосортного шотландского виски «Скотч». Через пол часа эти мерзавцы упьются и тогда делать будет нечего. Хватит двух взводов этих «русских поляк», которых «дядюшка Джо» (так прозвали Сталина) прислал в Африку в качестве пушечного мяса в обмен на танки, самолёты и сырьё по ленд-лизу. Среди них много уголовников. Что ж, это к лучшему! Этим красным дьяволам нечего терять в таком случае. Дома их ждут зубодробительные кулаки чекистов-комиссаров, ледяные просторы Сибири за колючей проволокой или смерть от зубов и когтей белых медведей, что запросто разгуливают по улицам.

   О, так и есть! Этфорд нетерпеливо засучил ногами в шнурованных ботинках. В окуляры было видно, как здоровенный африканец в пробковом шлеме с итальянским орлом забросил ящик на плечо. Потащил под камуфляжный тент. К нему сбегались другие чернозадые мерзавцы Муссолини. Кое-кто на ходу снимал карабины «Мосшетто», отделял приткнутые к стволам длинные тесаки. Надо полагать, чтобы вскрыть и извлечь содержимое.

   Этфорд сделал знак.

   - Com on, boys! Red devils! My task is simple…

    Русские в британском хаки, в плоских шлемах с сетками от москитов, вооружённые пистолет-пулемётами «Стен» с торчащими косо магазинами и винтовками «Ли-Энфилд» со штыками-тесаками и впрямь выглядели заправскими бродягами. Такие ночуют под Лондонским мостом.

   Когда «красные дьяволы», повинуясь приказу старшего капрала Гира, сложили расставленные прежде ноги по стойке смирно, а затем, чётко развернувшись, ударили себя в левое бедро ладонью и припустили (опять же, по команде!) бегом вперёд, Этфорд ощутил прилив блаженства. Вот она – вечная и не умирающая британская колониальная империя! Не поверженная в Крымской компании 1854-59 года Российская империя, что прежде отказалась выслать несколько тысяч казаков на войну с Американскими штатами, а также корпус для охраны Лондона в пору Великой войны, теперь готова направить на службу британской короне своих блудных сынов! Британия даже каторжников из Австралии и Южной Африки не отправила бы под Москву – отражать германское наступление в 41-ом. Наверняка бы воспылали благородной ненавистью благообразные джентльмены в парламенте и палате лордов – от партии лейбористов, кои состоят в оппозиции к нынешнему кабинету из консерваторов. Впрочем, не известно, как бы поступили консерваторы…

   Мысли перенесли консерватора-Этфорда в далёкий Сент-Аламейн, притаившийся у Средиземного моря и окружённый прохладными зелёными оазисами с голубоватыми источниками. Окружённый также «верандами» (минными полями), сетью противотанковых батарей и траншей, железобетонными дотами, этот город, где располагался штаб британской армии и колониальная администрация, казался совершенно неприступным. Со своими узкими и широкими улочками, телефоном и телеграфом (чудо прогресса, принесённое Великобританией!), опиумными притонами, борделями, где крутили танец живота туземные красотки, берущие отдельную плату в тысячу фунтов только за разговор, чёрным рынком с факирами, испускающими из себя огненные струи, дрессировщиками кобр, скорпионов и тарантулов, он был прекрасен только потому, что казался ему символом британского могущества. Будучи строевым офицером, Этфорд выполнял пикантные поручения отдела Мi-5. С военной разведкой была связана вся их семья. Отец, кадровый военный, что отслужил в Ост-Индии, в Бенгальском полку тридцать лет.  Сестрёнка Энни, по мужу миссис Бригс, репортёр «Дейли Телеграф». Ещё с Великой войны она под видом газетной писаки занималась сбором секретной информации о возможных агентурных вливаниях со стороны русских, что служили во Франции в составе экспедиционного корпуса. Затем по заданию правительства Его Величества отбыла со своим мужем майором Бригсом в саму Россию – в составе миссии Красного креста. Скорее всего, чтобы присматривать за русской армией после февраля 1917 года. Присмотреть, правда, толком не удалось - от армии вскоре осталось одно прелестное воспоминание…

   Подозвав к себе Рейли из состава подразделения коммандос, что был прикомандирован к отряду «пустынных крыс», он тихо спросил:

-    Как  ведётся работа с нашими русскими подопечными, старина?

-    Удовлетворительно, сэр. Я бы сказал – скорее замечательно, чем плохо, - ответил, не моргнув глазом, тот.

-    Подробнее… Кто из них вам кажется наиболее подходящим для процедуры… гм-гм… инфильтровки?

-    Захарченко, сэр! Этот здоровяк с чёрными усами. У него – тюремные наколки на левом предплечье. Купола от русских церквей, сэр.

-    Полагаете, с ним пройдёт успешно? Что ж, действуйте… Во имя интересов матушки Британии, Её величества короля и британского народа.

-    Слушаюсь, сэр!

   Этфорд одобрительно окинул взглядом ладную, небольшую фигуру лейтенанта. В чехлах специального нательного жилета он носил набор самостреляющихся лезвий, а также мини-пистолет «Бредли» с глушителем. Упакованный малый, ничего не скажешь. В его личном деле есть приписка: «Выполнял особое задание при секретной миссии на Андаманских островах». Известное дело, какое – при крупнейшей каторжной тюрьме Британской империи. Где от малярии и прочих болезней умерли тысячи каторжников. Видимо, устранял бунты…

               
*   *   *

   После памятной беседы с оперуполномоченным Абрамовым, инспектором ГУЛАГ при НКВД CCCР, бурная и буйная жизнь вора в законе по кличке Князь, он же по батюшке Захарченко Александр Филлипович, приняла другой, неожиданный оборот. По началу их помыли и привели в общий порядок, выдав со складов Архангельской пересылки приличный гражданский костюм, коего многие урки не видывали лет десять, а то и все двадцать. Обращение было на редкость обходительное – без мата и битья. Старший конвоя, капитан внутренней службы НКВД Рюмин говорил перед строем складно, без «томной политики»: 22 июня произошло коварное нападение фашистской Германии на священные рубежи нашей страны. Надо постоять за Отечество, хлопцы… Бывалые зэки поразевали свои беззубые рты. (Многие растеряли клыки даже не из-за битья, но от цинги, от которой спасенья кроме хвойного отвара не было никакого.) Про «Отечество» и «священные рубежи» было слушать в диковину. Лет пяток за такие бы словеса гнить бы гражданину начальнику под парашей с «опущенной задницей». А то и – с переломанным хребтом…

   В Архангельской учебке их сдали, сформировав из отрядов роты , поделённые на взводы и отделения (отделёнными стали лагерные авторитеты). Перед сомкнутым строем поставили тройку молодых безусых лейтенантиков – командиры взводов, а также ширококостного, приземистого капитана с «медным кадилом» вместо физиономии - командир батальона. Начиналась весёлая жизнь…

-   Ну, братва! – сплюнул сквозь щербатый зуб Ванька Цвигун по прозвищу Двинь. – Совсем ссучить нас хотят, падлы легавые! За вафлюжников держат, волки…

    Закончить  базар ему не дала пятерня «бати». Захарченко ловко хлопнул шершавой ладонью по губам сопливого юнца, что стремился, по-новому, после первой же ходки (переведён из детской колонии по достижении совершеннолетия досиживать срок в ИТЛ) «из пешек в дамки».

   Строй зеков зареготал.