У каждого своя

Можно ли простить их за то, что тебя сломали? Главное, можно ли простить себя, что так быстро сдался? Он не задает себе таких вопросов. Лишь изредка, вставая среди ночи к плачущему ребенку, он спрашивает себя, хотел ли он такой жизни.
Раньше свобода была его верной спутницей, не важно, что единственной. За ним шлейфом тянулся легкий аромат вольного ветра. Он любил собак и холодное оружие. В одежде предпочитал черный цвет. Глаза его были прозрачно голубыми, как озерная вода. Иногда пил немного больше, чем следовало. Иногда курил чаще, чем хотелось. Совершенно не умел уходить, да и начинать отношения тоже. Случайные знакомые, случайные женщины, случайные пьянки, случайная работа. Постоянной была только собака и коллекция ножей, время от времени пополняемая новыми экземплярами.
Он потрясающе умел портить окружающим нервы. Люди в основном не любили его, он был необязательным, забывал данные обещания, не сдерживал слова. Временами был слишком откровенен с малознакомыми людьми. Он открывал душу нараспашку, не боясь показать себя, не скрывая ничего. Но никто туда, как правило, не заглядывал. Всем было наплевать, какой он на самом деле, его считали пустым, заносчивым, несерьезным. У них были свои основания для этого - он порой говорил всю отвратительную правду прямо в лицо.
Иногда готов был выть на луну. Ведь лучшим убежищем от серых дум, является постоянство, а постоянной была только собака, помесь овчарки с лайкой. Собака, в отличие от хозяина, была очень хорошо воспитана.
Его глаза всегда светились пугающим огнем, в нем было очень много жизни. Трудности его закаляли, добавляя металлического блеска глазам. Радостям и удовольствиям он отдавался целиком, чувствуя каждым уголочком души. И он был счастлив. Счастлив глядя на звезды, счастлив бродя под дождем, даже стоя зимой на остановке с закоченевшими ногами был счастлив.
Ему нужно было пространство, просторы бесконечной земли, чтобы истоптать ногами как можно больше дорог, обнюхать, осмотреться и бежать дальше. Это жизнь охотника, охотника за ветром, снами, душами, тенями, охотника за жизнью.
Спустя три года после нашей последней встречи я увидела его в автобусе. Я не сразу его узнала. Ничего не выражающий отсутствующий взгляд, безразличие ко всему и разливающийся вокруг запах безнадежного тюремного заточения.
Несколько дней спустя мы встретились. Оказалось, что около года назад он женился, у него родилась дочка. Женился по залету, но жену, кажется, любил. Он показал фотографии. На свадьбе в светлом костюме с галстуком выглядел смущенно и не на своем месте. Среди довольных нарядных улыбающихся гостей он сидел растерянный. Подробностей рассказывать не хотел, только общие фразы. С таким же безразличием показал фотографии дочери, черноглазой девочки. На мой вопрос, счастлив ли он, долго молчал, а потом всё же ответил: «Ну… наверное, да».
Теперь у него постоянная женщина, постоянная квартира, постоянная работа, постоянные обязанности. Вот только собаки нет, пришлось отдать другу. С маленьким ребенком на собаку не остается времени и сил.
Сейчас он носит синие джинсы и белую рубашку, курить жена заставила бросить. Больше никаких скитаний по ночным улицам, только работа – дом. Больше нет никаких  ¬
хочу или нравится, есть только надо. Изредка домашние семейные скандалы, как в любой счастливой семье.
Его глаза потускнели, стали серого цвета. Он стал молчаливым, замкнутым и закрытым. Душа теперь за семью печатями и не достучаться. Его безразличие ко всему пугало. Пока мы гуляли по парку, его жена позвонила дважды. Она требовала быстрее идти домой, назвала его бессовестным. И он с холодной покорностью попрощался со мной и пошел домой.
Запертый в клетку дикий зверь с жаждой свободы, сначала теряет силу, перестает бороться с железными прутьями, а потом теряет волю. Доктор прописал пассивное счастье. Бессмысленное, лишенное чувств существование. Конец. Врачи разошлись, на экранах приборов ровная полоса. Ещё одного затоптали, задушили, сломали.
У каждого своя смерть. Кто-то пускает себе в голову свинцовую пулю потому, что не может вместить в себя весь мир. Кто-то разгрызает ампулу мышьяка потому, что не может выразить себя до конца. Кто-то прыгает с крыши высотного дома потому, что не может осознать смысла. Кого-то сжигают на костре за идею. Кто-то вскрывает себе вены, не найдя тепла. Кого-то расчленяют в поисках бессмертной души. Кто-то умирает от передозировки, пытаясь увидеть несуществующее и постигнуть непостижимое. А кто-то попадает в ловушку, платит жизнью за избавление от одиночества.