Бег на месте

Он бежал по темным улицам, не разбирая дороги. Бежал и задыхался, потому что ему просто не хватало сил. Давно не бегал. Но надо было двигаться, не переставая. Одна остановка – и смерть. Из рук выпадали какие-то вещи, которые, казалось, принадлежали чужой жизни. Она закончилась пару минут назад. И вот что странно: он не мог вспомнить назначения этих вещей, хотя старался. Ладно, вру. Не старался он. Как можно стараться, если ты бежишь изо всех сил?

Бежать было не страшно, страшно было не бежать. Кажется, что если остановишься, то сотни чудовищ с раззявленными пастями поглотят тебя. Да бросьте, кто когда боялся поглощения? Все боятся зубов, мелких и острых, которые вонзятся в тело и начнут его рвать. Кромсать. Терзать. Оттого и бежит маленький мальчик от собаки, прекрасно понимая, что всего лишь один взмах палкой – и пес убежит. Никуда не денется. Но если опоздать и замахнуться на собаку чуть позже, чем следует, то она непременно укусит. Пойдет кровь и будет больно. Потому и бежим.

Странное ощущение возникает, когда силы на исходе. Сильно жжет в груди, сердце вот-вот выпрыгнет, воздух с болью приходит в легкие. Этой боли человек не боится, потому что она ему привычна и знакома. Стало быть, человек бежит от того, что ему неведомо. Бежит, потому что страшится неизвестности. И никогда не задумывается о том, что будет, если он остановится.

Вещи все так же выпадали из рук. Телефон, бумажник, портсигар (кто сейчас их вообще носит, эти портсигары?). Ни связей, ни денег, ни удовольствий. Он бежит, теперь уже припадая на одну ногу, потому что сильно устал. Старая травма дала о себе знать. Попросите его рассказать об этой ране – и 8 минут вашей жизни уйдут впустую, потому что последует долгая история, которая, уверяю, вам не будет интересна. Она и его уже давно не привлекает, но из таких историй состоит его жизнь. Выкидывать их – непозволительная роскошь. Он себя потеряет, если не будет рассказывать.

Он упал. Если вы думаете, что это конец, то серьезно ошибаетесь. Разве те люди, которые когда-либо падали, не поднимаются? Разве не вскакивают они стремительно, чтобы продолжить свой бег? Разве не поднимаются они устало, чтобы ковылять дальше? Иногда и не встают, это правда. Но падение не означает конец, уж поверьте.

Впереди ряды пустынных улиц. Они одинаковы, как друзья по переписке: привет-как дела-пока. Их очертания неясны как бывшие знакомые: думаешь, что знаешь их – и вдруг незнакомый ухаб или новый дом. Они некрасивы, как женщины в баре до первых рюмок коньяку. Они свои, как надоевшие родственники, которых всю жизнь выгонял из дома, а они вдруг собрали вещи и сами уехали. Неприятный осадок остался. Вроде и мечта сбылась, да похвастаться некому – близких-то больше нет рядом. А ведь именно им и рассказывал всегда о своих горестях и радостях.

Небольшая передышка около дерева. Совсем крошечная, доли секунд. Просто для того, чтобы осмотреть местность. Куда это его занесло? Все знакомо, ничего страшного. Можно нестись дальше. Это только кажется, что он бежит без какой-то цели. На самом деле он стремится домой. Туда, где свет не горит, но есть возможность его включить. Один щелчок – и комната озарится светом. Смешно. Озариться может нечто прекрасное, но явно не грязная комнатенка, где даже кровать не прибрана и тарелки не вымыты как следует. Но свет все равно зажжется, даже в такой берлоге. Это уже ЖЭСу спасибо.

Скорей бы уже домой. Можно будет прислониться к стене, успокоить бешено колотящееся сердце, прийти в себя, подумать и погрустить о тех вещах, которые он потерял на бегу. К черту, хотя бы вспомнить их названия было бы неплохо. Да и воды попить. Или чего покрепче. Да, сегодня определенно нужно что-то покрепче.

Он дома. Включен свет, кровать все так же не прибрана, окна не закрыты тусклыми, мужскими занавесками. На улице, кажется, так темно, что его берет оторопь: еще пару минут назад он полностью принадлежал этой адской чернильнице. Ни одного фонаря не горело. Как он вообще умудрился добраться до квартиры? Пока еще комната выглядит нежилой, как и все комнаты, куда их жильцы заходят среди ночи. Сейчас это будет исправлено: надо включить телевизор (чтобы успокаивающе бормотал), включить компьютер (чтобы узнать новости), достать из холодильника чего-нибудь вкусного (а ты туда что-нибудь положил, чтобы потом доставать? – холодильник сегодня поглумился над хозяином). Сейчас-сейчас, пару магических действий – и комната опять станет домом, а не хранилищем вещей, которым на свалку еще рано, а в магазин уже поздно.

Никогда ведь ничего не боялся. И уколы в третьем классе первый ходил делать. Впрочем, кроме этого бравого поступка он больше ничего не мог припомнить. Не приходилось особо геройствовать ни в школе, ни в университете, ни на работе. Но он точно ничего не боялся. И не мог припомнить случая, когда последний раз бежал вот так, просто от страха. И всего-то увидал знакомое лицо. Одноклассника. У магазина ошивался. Лицо помятое, синее – но знакомое. А ведь надежды подавал. Ладно, вру. Не подавал он надежд. В их классе все были стабильные середняки. Потому и страшно стало. Не судьбу повторить, конечно (у него, все-таки, работа, уважение коллег, намерения встречаться со знакомой секретаршей). Страшно, потому что этот конченый алкоголик улыбался как дурак, а он и забыл, когда последний раз кривил рот в этой радостной гримасе. Тот хоть от водки (или что они там пьют) улыбается, а он какой-то ущемленный. Вот и стало страшно, а кому расскажи из-за чего – так и не поверят, посмеются только.