Сердце Тигра гл. 30. День императора

                30. ДЕНЬ ИМПЕРАТОРА

    Прошедшая ночь ничем не отличалась от предыдущей. Император Каракалла,  его германские телохранители и друзья пьянствовали почти до рассвета.  Император,  даже не помнил, когда и как могучий Морфей, таки свалил его своими чарами. Проснулся же Каракалла от того,  что кто-то сильно тряс его за плечо и орал в самое ухо:
- Божественный, просыпайся! Вставай божественный! Пора вставать! Скорее! Скорее же, во имя богов! Просыпайся!
С трудом разлепив веки, Каракалла увидел склонившегося над ним префекта преторианцев.
- Будь ты проклят, Оппий, - простонал император. - Убери от меня свою гнусную мавританскую рожу. И не кричи так. Моя голова сейчас лопнет.
Опеллий Макрин отступил на шаг. Император приподнялся на одном локте и  окинул комнату мутным взглядом. Немного успокоился. Это были его покои и сейчас,  он лежал на своем ложе в одной набедренной повязке.
- Божественный, ты забыл! На сегодня назначено заседание в Курии (1). Собрался весь Сенат. Ждут только тебя. Нужно быстрее ехать!
- Заткнись, наконец, - охнул император. Ему казалось, что Макрин,  даже не просто кричит, а орет через рупор. - Какой еще сенат? Какое заседание? Давно пора разогнать этих бездельников....
- Будет обсуждаться вопрос войны с германцами, финансирование строительства храмов и терм и конечно, наши восточные дела, - напомнил Опеллй Макрин.
Каракала поморщился, принял из рук одного  очухавшегося телохранителей стеклянный фиал с водой и сделал большой глоток.
- Вот что, - сказал Каракалла. - Заседание подождет.
- Но все уже собрались! - вскричал Макрин.
- В такую рань? И чего им не спиться? Старые пердуны...
- Так ведь, уже скоро полдень! - вскричал Макрин.
- Я сейчас... Каракалла, вместо того чтобы встать, поудобнее улегся. - Сейчас, еще полежу немного и... и.... Хррррррррр!
- Божественный! - заорал Макрин.
Каракалла никак не прореагировал.
- Нюхательную соль сюда, - распорядился Макрин.
Телохранители,  из тех,  кто более-менее пришёл в себя и был хоть немного вменяем,  забегали туда-сюда. Но вскоре выяснилось, что в комнате нет ни щепотки соли. Отправились, было к дворцовому лекарю, но обнаружили его упившимся до такой степени, что он мог,  только невнятно мычать. Нужно было ехать в ближайшую лекарскую лавку. Но на это совсем не было времени.
   Бормоча проклятия, префект претория начал мерить шагами комнату. Он,  что-то обдумывал и хмурился при этом.  Наконец, Макрин принял решение. Резким жестом велел приблизиться одному из телохранителей.
- Приготовить закрытую лектику и сообщи  эскорту ликторов, чтобы готовились сопровождать императора. Да,  и найдите одежду императора для выступления в Сенате. Живее!
Затем,  он обратился к вошедшему Тиласу и двум другим германцам:
- Тащите императора вниз.
- Вниз? - удивился Тилас.
- Вниз! Что не понятно?  Повезем его в Сенат!  Может, свежий воздух приведет его в чувство? По дороге, император проснется и переоденется.
Через несколько минут, кряхтя и отдуваясь, двое телохранителей вынесли храпящего Каракаллу из комнаты и  поволокли его  вниз по лестнице.  У нижней ступени уже была лектика с закрытым паланкином и ожидающими шестью крепкими рабами. Тут же находились двенадцать ликторов с фасциями и топорами. Когда императора заталкивали в лектику,   появилась Юлия Домна со своей свитой.
- Что с моим сыном? - закричала она,  бросаясь вперед.
- Все хорошо,  - ответил Опеллий Макрин. - Он просто пьян и никак не проснется.
- Куда вы его тащите?
- В Курию.
- В Курию? Но зачем?
- На заседание Сената. Там будут обсуждаться важные вопросы. Его присутствие необходимо. Он сам, вчера требовал собрать Сенат.
- Но он сейчас не может, вы же видите! - возмутилась Юлия Домна. - Как он будет там выступать?  Ты поезжай Макрин,  выступи вместо...
- Это невозможно,  госпожа, - перебил префект претория. - Все ждут слова императора.
- Но он ведь...
- Скоро он очнется, - заверил Макрин. - Свежий воздух приведет  его в чувство, пока мы будем идти в Курию.
Юлия Домна поохала, покачала головой, но все же отступила.
- Береги его, - сказала она Опеллию Макрину. - Он теперь,  у меня единственный сын.
Префект претория молча кивнул.
Каракаллу поместили в лектику,  впереди встали ликторы и несколько телохранителей.
И вся процессия потянулась к восточным воротам дворца.
Дорога не отняла много времени.  Курия Сената располагалась прямо за аркой Септимия Севера. В любом случае, расчет Макрина не оправдался. Каракалла так и не проснулся и даже, вроде бы, стал храпеть еще громче.
Юлиева Курия, здание, где  собирался римский Сенат,  было  довольно скромных размеров. Фасад украшали высокие колонны, они же поддерживали треугольную двухскатную крышу. К центральному входу вела широкая лестница в три десятка ступеней.  Внизу, где начиналась лестница, стояли четверо вооруженных стражников, еще двое в парадных, натертых до блеска доспехах и красных плащах,   замерли  перед входом в само здание.
Лектику внесли по ступеням в вестибюль. Поставили перед закрытыми бронзовыми дверями.  Тут,  Макрин начал усиленно будить и толкать императора.
- Проснись, величайший!  Мы в Сенате!
- А... Что? - сонно забормотал император.
Он открыл глаза и зло уставился на Макрина.
- А,  рожа мавританская, опять ты?  Как я не проснусь,  только тебя и вижу.  Блевать,  уже тянет. А может,  я и не проснулся еще и ты мне снишься? Что за дурной сон!
- Мой долг быть все время подле тебя, Божественный, - сухо произнес Макрин.
- И где это мы? - Каракалла выглянул из лектики и недоуменно огляделся.
- В Сенате все уже собрались и ждут вас.
- Меня?- Каракалла с трудом выбрался из лектики. Раба, попытавшегося ему помочь, он в раздражении оттолкнул.
- Поди прочь, пес. О боги, как разламывается голова!
 Пошатываясь, стеная и охая, император направился прямо к закрытым дверям зала.
- Божественный! - сдавленно вскрикнул Макрин, бросаясь к Каракалле.
Он ухватил его за локоть и попытался оттащить от дверей.
- Что ты вцепился  в меня! - заорал Каракалла. - Отпусти!
- Тебе так нельзя! Это же Сенат! - вытаращив глаза, воскликнул Макрин.
- Чего мне нельзя? Отпусти,  я сказал! Стража!
Телохранители и ликторы тупо смотрели на них,  не зная, что им делать.
Тут,  Каракалла оступился и начал падать, увлекая за собой префекта претория. Они с грохотом врезались в бронзовые двери, те распахнулись и Каракалла с Макрином растянулись на пороге  полукруглого зала с высоким сводчатым потолком. По обеим сторонам от входа ярусами поднимались скамьи,  расположенные, как в амфитеатре и предназначенные для трех сотен человек. Лишь в центре  было свободное пространство и ростра (2) для выступления.  Скамьи были  заполнены людьми, в основном зрелого или преклонного возраста в белоснежных тогах, отороченных двумя пурпурными полосами - знаком сенаторского достоинства
 Более двух сотен пар глаз изумленно  воззрились на почти голого Каракаллу и Макрина, валявшихся в обнимку на полу. Повисла напряженная тишина. Председательствующий Сената,  старейший его член Марк Ливий Агенобарб,  поборник старых,  строгих нравов и морали,  при виде такого непотребства стал пунцовым до самой своей лысой макушки. Кроме этого, Марк Ливий был известен своей честностью, прямотой и смелостью.  Он один не боялся  говорить Каракалле в  глаза все, что думает. Даже,  было непонятно, как его не тронули во время массовых убийств, когда расправлялись со сторонниками Геты и вообще всеми неугодными.
   Сойдя с трибуны Марк Левий быстро подошел к Каракалле и Макрину.  Не церемонясь, он ухватил обоих за локти,  выволок из зала и захлопнул двери.
- Божественный, что это за представление? - вскричал он возмущенно - Как это понимать?  Оденьтесь,  как приличествует императору! Первому лицу Рима и Империи!  Вы в здании Сената, а не на пляже!
- А я что... Я...
Только сейчас, Каракала заметил, что кроме набедренной повязки и сандалий, на нем ничего нет.
- А я думаю, что же так холодно то! - вскричал он, делая дикие глаза и глупо улыбаясь. - Макрин, где мои одежды? Как ты допустил такое?
Слуги уже бежали к императору,  чтобы облачить его в тунику,  тогу и пурпур.
- Ты что же, меня голым приволок в Сенат? - рычал Каракалла в лицо Макрину. - Где была твоя голова? Или может,  тебе ее отрезать?
- Ты не просыпался,  а надо было спешить - оправдывался тот. - Я полагал ты придешь в себя по дороге и перед входом оденешься.
- Ты еще и пьян, Божественный! - поморщился Марк Ливий, уловив запах перегара в дыхании Каракаллы.
- Я не пьян уже... - забормотал тот,  - просто, вчерашнее не выветрилось.
- Пока ты одеваешься, готовишься,  я пойду - проворчал сенатор. - Прикажу немного отодвинуть трибуну от первых рядов. Поторопись, все ждут тебя.
   Выступление Каракаллы и обсуждение  насущных вопросов внешней и внутренней политики и других дел Империи прошло более менее гладко.
Выйдя из здания Сената, Каракалла широко зевнул.
- Ну ладно, - сказал он,  - хватит на сегодня дел.
Он повернулся к Оппелию Макрину.
- Сегодня, кажется, гонки колесниц будут в Большом Цирке?
- Будут, - кивнул префект претория. - А в Колизее состоится травля зверей и преступников.
- Гонки мне интереснее, - отмахнулся Каракалла. - Эх, жаль моего брата со мной нет...
- Мой брат! - Каракалла хлопнул себя по лбу. - Едем во дворец! Быстро ко мне Тиласа и Макретиана! И этого... нового палача.
- Вара? - уточнил Макрин.
- Да его... этого огромного и волосатого урода.
Прибыв во дворец,  Каракалла отправился в свои покои, где начал ожидать. Тилас - начальник дворцовой стражи и  префект города Макретиан явились через час.   Вошли они  в сопровождении Макрина. Все расселись в креслах с высокими спинками. Каракалла окинул всех троих хмурым взглядом и спросил:
- Как продвигаются поиски моего брата?
- На территории дворца тела не обнаружено, - доложил Тилас. - Мои люди обыскали все закоулки и парки. Ничего.
- Мои люди ищут в городе, как было приказано,  - сказал Макретиан.
- И как успехи?
- Ищем, - уклончиво ответил Макретиан. - Но это трудно. Никто ведь не видел вашего нового брата в лицо. К утру в городе было обнаружено пятнадцать трупов. Разумеется, я говорю только о тех, кто умер не от естественных причин и не от болезней. В основном, все обнаруженные бродяги. Есть среди них убитые, есть утопшие, двое обожрались в кабаке и умерли от этого. Из пятнадцати трое, по виду вполне приличные люди и  подходят под описание.
- А негры среди погибших есть? - спросил Макрин.
- Нет, ни одного, - покачал головой префект города.
- А что с этими троими, которые, вроде бы подходят?
- Один из них стал жертвой грабителей, - начал объяснять Макретиан. -  Другой был задавлен лошадью,  а третий найден с перерезанным горлом, но украшения, кольца и деньги остались при нем. Видимо, стал жертвой чей-то мести.  Трупы,  я пока не велел сбрасывать в колодцы (3), их хранят в сполиарии (4) ближайшей гладиаторской школы.
Макретиан повернулся к Каракалле.
-  Желаете взглянуть?
- Не желаю, - отмахнулся император. Пусть Макрин съездит и  посмотрит.
Префект претория,  было поднялся, чтобы отправиться,  но тут вошел один из дворцовых стражников и доложил, что  привели палача Вара.
- Подожди, - Каракалла жестом остановил Макрина. - Послушаем,  что палач скажет.
Двери открылись, и в комнату ввалилась огромная волосатая туша. Палач громко жалобно скулил и размазывал по своей небритой роже слюни, сопли и слезы.
Все присутствующие были настолько поражены, что долго никто не мог произнести ни слова.
- Что это с тобой? - наконец произнес Каракалла.
- Мышка сдохла.
Снова плач. Громко и навзрыд.
Император недоуменно переглянулся со своими префектами, которые, впрочем, понимали не больше него самого.
- Какая еще мышка? - сердито спросил Оппелий Макрин. - Что ты несешь? Да ты,  пьян!
- Моя мышка! Я год ее приручал. Кормил, гребешком расчесывал. И вот сегодня... Сегодня... О где же справедливость богов? За что они отняли у меня создание, которое так любило меня!
- Ну  ты, успокойся, - пробормотал Каракалла, немало пораженный, тем, что у такого страшного на вид гиганта, лишь немногим больше похожим на человека чем на гориллу,  оказалось такое нежное и трепетное сердце. - На вот.
Каракалла лично налил в золотую чашу немного вина из стоящей на столике ойнохойи (5) и протянул рыдающему взахлеб палачу.
Тот,  шумно дыша и едва не давясь, залпом выпил.
- Теперь соберись и рассказывай. Ты добился правды от Публия?
- Добился, Божественный.
Палач Вар громко шмыгнул и сам налил себе еще вина.
Оппелий Макрин при этом недовольно поморщился, Каракалла же совершенно не обратил внимания на столь вопиющую наглость. Он весь подобрался.
- Что сказал этот негодяй? Он во всем признался?
Вар хотел, было что-то ответить, но Каракалла прервал его жестом.
- Нет, не говори. Идем, я сам хочу услышать признания Публия.
- Это невозможно, - замялся Вар. - Публий,  он того... умер.
- Умер?! - вскричал Каракалла. - То есть как?
- Пыток не выдержал, - вздохнул Вар и налил себе из ойнохойи, уже третий раз.
Каракалла вырвал у него сосуд и отшвырнул в сторону. Тот ударился о стену и с грохотом разлетелся целым дождем керамических осколков и красными брызгами вина.
- Как это понимать?
Глаза палача Вара округлились от страха, складки подбородка затряслись.
- Отвечать! - рявкнул император.
- Я связал руки Публию веревкой, а другой конец перекинул через балку над звериной ямой. Немножко спустил Публия, чтобы волки могли доставать до его ступней...
- Не надо мне этих подробностей! - взвыл Каракалла. - Что случилось с Публием?
- Да веревка оборвалась, - палач Вар сокрушенно развел руками. - Он и упал к волкам. Ничего от несчастного не осталось, так,  несколько костей.
На минуту в комнате повисла тишина.
- Так это,  веревка не выдержала - пробормотал Каракалла. - А пытки тут и не при чем. Как же ты не уследил за веревкой?
- Веревка,  крепкая была, - пожал Вар плечами. - Не иначе,  боги распорядились судьбой несчастного Публия.
- Ну, хорошо, - протянул Каракалла. - Что успел сообщить Публий?
- Когда я молотком ломал ему пальцы, он признался, что убил вашего брата. Сбросил его, в ту же самую яму.
- О проклятие! - вскричал Каракалла. - Прямо вот так и сбросил? Живого?
- Нет, сначала заколол его мечом, а тело сбросил.
- А где же ты был? Как от тебя,  все это укрылось?
- Так я и не видел, как Публий убил вашего брата. Он уже труп притащил, - начал объяснять Вар, - Тогда,  я даже не знал, что это ваш новый брат. Публий сказал, что это преступник, ужасный злодей и насильник детей и его тело нужно отдать на съедение волкам, потому, как такой мерзавец не имеет права на достойные похороны. А что я мог ответить? Я же не мог возразить начальнику дворцовой стражи. Тогда, я и палачом то,  еще не был  назначен.
- А негр? - спросил Каракалла.
- Какой негр? - удивился Вар.
- Публий должен был притащить два тела. Второй убитый - негр.
- Нет, второго не было, - развел руками Вар.
- Странно, - пробормотал Каракалла. - Куда же негр подевался? Он был при моем брате неотлучно. Если Публий убил Лоредана, то сперва должен был расправиться с негром.
Тут в разговор, вмешался Оппелий Макрин.  Подозрительно прищурившись, он спросил:
- Скажи, Вар, а ты уверен, что тело, которое принес Публий и сбросил в яму,  было телом Лоредана, брата нашего повелителя?
- Так,  сам Публий сказал, - растерялся палач. - При пытках признался.
- Но ты же не можешь точно знать, что так и было и Публий тебе не наврал.
Палач Вар растерянно переминался с ноги на ногу и бестолково глядел то на префекта претория, то на императора.
Наконец, Каракалла устало махнул рукой.
- Хватит об этом, очевидно, что мой брат мертв и вряд ли Публий стал бы врать, - Каракалла не без внутреннего содрогания в очередной раз оглядел палача Вара. - Особенно, когда его пытало такое вот чудовище. Публий сбросил моего несчастного брата волкам, что ж, и сам поплатился за это ужасной смертью в той же яме. Да, это похоже на месть богов. Что ж, нечестивец получил свое. Но сообщил ли он,  где спрятал  Сердце  тигра?
- Он не прятал его, - покачал головой Вар. - Сказал, что просто выбросил его в окно на улицу, хотел досадить вам Божественный.
- Когда это случилось? - спросил Макрин.
- Да в тот же день, вернее ночь, когда Публий приволок тело.
- А в какое окно он выбросил камень?
- В третье от входа в центральный портик на восточной стороне дворца.
- Там весьма оживленная улица, - заметил Макретиан, - камень, скорее всего кто-то нашел.
- Если все это правда! - фыркнул Опеллий Макрин. - Что-то, я не верю нашему палачу.
- Почему? - удивился Каракалла.
- Да как-то вся эта история с оборвавшейся веревкой, волками, выброшенным камнем - неубедительна.
- А как же по-твоему все было на самом деле? - усмехнулся император.
- Я не знаю, я не сочинитель, мне нужны доказательства.
- Кто же тебе мешает сходить в подвалы и осмотреть яму со зверьми?
- И что я там найду? Несколько костей, принадлежащих неизвестно кому? Это не доказательства.
У тебя есть какие-нибудь доказательства? - обратился Макрин к Вару.
Палач покачал головой и беспомощно развел руками.
- Мне это уже надоело, - тяжело вздохнул Каракалла и взмахом руки показал Вару, что тот может идти. Когда палач вышел из комнаты, император сказал:  - Вот что я решил: объявить награду и высшую императорскую милость тому,  кто найдет и принесет  мне Сердце Тигра. Этот человек, также станет моим личным другом. А поиски моего несчастного брата прекратить. В этом,  уже нет смысла.
- Позвольте тогда, снять дополнительные посты на дорогах,  в портах и у ворот, - сказал Макретиан. -  Торговцев и путников в Рим надо пропускать свободно без досмотра, ну,  кроме подозрительных конечно. А то,  уже жалоб много и недовольство растет. Усиленные посты и повальный обыск всех и вся, чинит много неудобств торговле и снабжению города.
- А как же разбойники? - напомнил Тилас.
- Какие разбойники? - удивился Каракалла.
- Да два дня назад, какие-то бандиты, числом примерно в сотню напали на ремесленные мастерские, что на восточном склоне  Целия. Драка была большая и погромы.
- А я и не знал! - удивился Каракалла. - Выяснили, кто это был?
- Выяснили, - коротко ответил префект Рима Макретиан.
- И кто же?
- Это не разбойники. Мастеровые схватили пятерых из нападавших и передали стражникам. На допросе выяснилось, что это рабы и принадлежат они Квинту Мелорию.
- Кто это? - Каракалла наморщил лоб, вспоминая. - Я, кажется, уже слышал это имя.
- Квинт Мелорий из сословия всадников, - ответил Макретиан. - В меру богат, хотя поговаривают, что его долги почти равны стоимости его имущества. Занимается торговлей рабами, перевозкой зерна, имеет несколько влиятельных друзей среди городских магистратов. Его отец,  при вашем отце состоял на службе в должности эдила.  А так, в общем-то, Квинт Мелорий, ничем особенно не примечателен.
- А зачем рабам Мелория нападать на мастеровых? - удивился Каракалла.
- Задержанные сказали, что преследовали шайку воров, а с мастеровыми сцепились случайно, по недоразумению.
- Рабы могли и соврать, - усмехнулся Оппелий Макрин. - Стражники говорили с самим Квинтом Мелорием?
- Они приезжали к нему, но самого Мелория не застали. Его управляющий сказал, что господин в отъезде и подтвердил историю задержанных. Сообщил он также, что грабеж преступникам не удался.  В общем, ничего серьезного, я считаю, не случилось. Никто  не был ни убит,  ни ограблен.   Сейчас в городе все уже спокойно. Считаю, в усиленных патрулях нет нужды.
- А воров, то тех, поймали? - спросил префект претория.
- Нет. Более того, ни задержанные рабы, ни мастеровые, толком ничего не могут пояснить про воров. Но если они и были, то рано или поздно попадутся.
- Хорошо, - кивнул Каракала. - Переводи тогда когорты вигилов на обычный режим службы. Торговцев и путников пропускайте,  как обычно. Это все.
- Увы, не всё, Божественный,  - сказал префект претория.
- Что ещё? – недовольно пробурчал император.
- У нас могут возникнуть серьёзные неприятности в связи с арестом Публия Фуска, Максия Галька и Тертуллиана Веноция. Особенно,  двоих последних. Все они римские граждане,  и вот так просто арестовать их и отдать палачу без суда и следствия, мы не имели права.
- Так,  объявите их сторонниками Геты и все дела, - хмыкнул Каракалла.
- Год назад,  такое бы прошло, но не сейчас, - покачал головой Опеллий Макрин. – В городе зреет недовольство. Вас, Божественный обвиняют в незаконных действиях.  У Максия Галька и Тертуллиана Веноция очень много влиятельных родственников и друзей. Они приходят и задают вопросы, требуют встречи с арестованными. Требуют суда и официальных разъяснений от вас. Многие открыто призывают к неповиновению, так что я не исключаю бунтов и мятежей. А чернь, вы и сами знаете,  только и ждёт малейшего повода, чтобы начать погромы.
- Что же делать? – вскричал Каракалла. – Предлагаете ввести в Рим армию?
- Ни в коем случае, - предостерёг префект Макретиан. – Год назад у вас была поддержка, потому-то многие ненавидели сторонников Геты, которые вполне могли захватить власть.   Но сейчас, очень сложно найти повод для введения в город войск.  Я предлагаю распустить слух, что Максий Гальк, Тертуллиан Веноций и Публий Фуск,  вовсе,  не какие не заговорщики, а напротив ваши самые верные сторонники. Но они погибли, став жертвами разбойников.
- Гальк и Веноций ещё живы, - заметил Оппелий Макрин. – Сейчас они в дворцовой тюрьме.
- И они,  не должны выйти оттуда, - жестко произнёс Макретиан. – Об этом должен позаботиться новый палач. После, тела можно будет выбросить на какой-нибудь улице и объявить, что Гальк и Веноций стали жертвами грабителей.
- А как быть с Фуском? – спросил Макрин. – Мои люди уже разгромили его дом, забрали имущество и рабов. И многие, кто живёт по-соседству,  это видели.
- От рабов надо избавиться, - ответил префект Рима.
- А от моих людей тоже? – прищурился Макрин.
- А кто отдал им приказ? – парировал Макретиан.
Префект претория не ответил, лишь многозначительно взглянул на оторопевшего Каракаллу.
- Я был в сильном гневе, - пробормотал тот. – У меня,  как раз пропало Сердце тигра и голова раскалывалась от боли. И вообще, ты должен был остановить меня! – император повысил голос и ткнул пальцем в сторону Макрина. – Должен был разъяснить, во что выльется моё скоропалительное решение.
- Я не юрист, - сухо заметил префект претория. – Я лишь, выполняю приказы.
- О том, что нужно было сделать, а чего ненужно, теперь говорить поздно, - произнёс Макретиан поучительным тоном. - Я считаю, что раз уж,  всё так обернулось, нужно пустить слух, что разбойники переоделись преторианцами.
- Вряд ли кто-то в это поверит, - хмыкнул Опеллий Макрин. Но он вынужден был признать, что это, пожалуй, единственный способ снять подозрения со своих подчинённых и развеять слухи о том, что в беззаконии по отношению к влиятельным и известным в Риме людям,  причастно окружение императора. Насколько такие меры будут действенны, был ещё вопрос. Но попробовать стоило. К таким же выводам пришёл Каракалла.
- Устройте всё, как нужно, - сказал он тихо. – Я и все кто рядом со мной должны быть вне всяких подозрений. Подведёте меня, оба отправитесь на корм рыбам.
  Когда префекты ушли, император выпил немного вина, перекусил  фруктами,  сыром и после велел вызвать к  нему Адвента Коклетиана и других военных советников. Сегодня еще следовало обсудить военную кампанию против сарматов, появившихся на левом берегу Данубия и подготовку к походу на восток. Особенно,  Каракалла интересовался возможностью создать и обучить настоящую македонскую фалангу. Он уже представлял, как подобно Александру Великому опрокинет конные орды восточных народов и вступит во владение Азией.


(1) Курия – здание римского сената
(2) Ростра – трибуна для выступления в сенате
(3) Очень часто трупы, в особенности нищих и бродяг,  найденные на улицах Рима сбрасывали в особые колодцы
(4) Сполиарии – морги при гладиаторских школах
(5) Ойнохоя - (от греч. oinos - вино, cheo - лью) - древнегреческий сосуд для вина; представляет собой кувшин яйцевидной формы с одной ручкой и тремя сливами (носиками), из которого одновременно можно было наливать в три чаши. О. изготовлялись из глины и металла.