I. Sex, drugs, rock n roll

Вечер не обещал быть особенным. После двенадцатичасовой смены я по старой привычке отправился пропивать чаевые. Хвала господу, официант дорогого итальянского ресторана может позволить себе провести вечер в компании трех или даже четырех «негрони».
Рокс понемногу пустел. Самое время было попросить бармена повторить коктейль. И только я поднял вверх пустой бокал, делая недвусмысленный знак, как услышал справа от себя голос самки человека.
- Два, пожалуйста.
Я был еще не настолько пьян, чтобы видеть или слышать галлюцинации. Я недоумевающе повернул голову направо, чтобы лицезреть «таинственную незнакомку». И, черт возьми, на соседнем стуле сидела девушка моего возраста. Я никогда не был чертовски привлекательным. Лицо мое испещрено небольшими ямками, оставленными угрями, донимавшими меня в отрочестве. Не сказать, что я совсем безнадежен, но и на альфа-самца не тянул. Так что внимание самки было мне приятно.
- Что пьешь? – спросила она.
- Негрони – излюбленный коктейль флорентийского графа. Вот два, как и заказывали, – опередил меня бармен.
- А что там? – не унималась моя новоприобретенная спутница.
- Джин, кампари и красный вермут. – выпалил на автомате бармен.
- Заманчиво. Хэй! Я все еще тут. Я – Лиза.
Я сфокусировал свои глазные сенсоры на моей новой знакомой. Лиза оказалась достаточно милой девушкой среднего роста и спортивной комплекции. Густые черные, цвета смолы волосы, и обсидиановые глаза дополняли образ спасительницы вечера.
- Антон. Очень приятно.
Мы символически пожали друг другу руки.
- Это ведь Даррел Даймбег у тебя на майке?
Просто трехочковый. Нет, она сделала трипл-дабл за каких-то две минуты. Заказала негрони, не имела лишних килограммов и знала кто такой Даймбег.
- Именно он. Скажи, ты знаешь, кто такой Фил Ансельмо.
- Вокалист «Пантеры» и «Даун».
- Святые угодники! Еще два «негрони» нам!
Вечер проходил крайне успешно. Мы обсуждали провальные последние альбомы «Слэера». Помянули богоподобного Шульдинера. Поносили «Лэд Зеппелен» и восторгались «Дип Перпл». Я рассказывал о своей работе. Лиза пересказывала ее недавний вояж в Таиланд. Вечер подходил к логическому завершению. Изрядно выпившие мы оплатили счет, оставив щедрые чаевые, и отправились к ней. Жила она, как оказалось, одна.
Наедине мы не теряли времени даром. Все прошло достаточно удачно, но без особых излишеств. Как-то механически все получилось. Заснул я вообще в ванной. Но мне и не хотелось большего. Достойная концовка достойного вечера. Я уехал рано утром, решив ее не будить. Оставил на клочке бумаги свой номер. Самооценка ликовала. Поступок, достойный альфа-самца.
И, как нестранно, Лиза перезвонила. Договорились встретиться в том же баре. Выпили немного, нам уже не терпелось уединиться.
Так продолжалось в течение месяца. Разговаривать стали редко. А после секса спали в разных комнатах. Вот тогда меня и начало снедать это чувство искусственности. Все проходило по давно отработанному алгоритму. И мне наши встречи удовольствия уже не приносили.  Кроме того, я стал замечать за Лизой частые смены настроения. То она приходила вялой, ссылалась на усталость, то гиперактивной, как будто кто-то засунул ей «дюрасел» в промежность. Все становилось запутанным и крайне странным.
Имеет смысл описать нашу последнюю встречу, состоявшуюся после пяти недель нашего знакомства. Точнее даже наш разговор.
- Что с тобой такое? – начал я. – Постоянные смены настроения, приступы апатии. Что случилось?
- Говорю же. Устаю. Учеба доконала, еще и отец капает на мозги. После смерти мамы он пытается взрастить из меня преемницу его финансовой империи. А я терпеть не могу его. Столько денег, а помочь маме не смог. – на ее глазах выступили слезы.
Я сел к ней поближе и робко обнял. На ней совсем не было лица. Кожа была бледной, ни намека на загар, и это в разгар лета. Синяки под глазами не могла скрыть ни одна тушь. И из подтянутой молодой девушки она превращалась в анарексичку. И это все за месяц с небольшим. Лиза продолжала.
- Мама умерла полгода назад. Она была душевнобольной. Страдала шизофренией. Постоянно жила в страхе. Ей мерещились тени, преследующие ее. Дом она превратила в неприступную крепость. Ставни на окнах, замки на каждой двери. Камеры в каждом углу. Это было невыносимо. Она не спала ночами, сидела перед мониторами, ждала прихода этих теней. После десяти часов вечера в доме вводилось военное положение. Так продолжалось почти год. Потом отец решил показать ее врачу. Ей поставили этот неутешительный диагноз. Было решено отправить ее на лечение в психбольницу. Не думай, что эта больница была похожа на «тюрьму», описанную Кизи. Загородный пансион с приветливыми медсестрами и свежим лесным воздухом. Но она не протянула там и дня. Как рассказала нам потом дежурная медсестра, моя мама всю ночь кричала о приближающихся тенях, умоляла выпустить ее. Когда медсестра решила сделать ей укол снотворного, было уже поздно. Мама лежала на полу в своей палате, залитой ее кровью. Она перегрызла себе вены.
Лиза больше не могла сдерживать слезы. Она рыдала на моем плече взахлеб. Мне казалось, что от каждого ее всхлипывания все мое нутро содрогается и выворачивается наизнанку. Больше мы не говорили. Я уложил ее спать, а сам отправился в ванную, где и по обыкновению уснул.
Разбудили меня крики в прихожей. Лиза о чем-то спорила с каким-то мужчиной, видимо ее отцом. Я услышал только громкий выкрик: «Хочешь закончить, как твоя мать?» и хлопок двери. Лиза громко выругалась и направилась в ванную. Я притворился спящим. Она открыла дверь и быстро выпалила.
- Я ухожу. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь. Ключи у меня. Потом позвоню.
Через час я шагал по улице, залитой утренним солнцем. Свет слепил глаза, голова раскалывалась. В наушниках Гиллан тянул “we must remain perfect strangers”. Вот уж точное описание наших с Лизой отношений. Идеальные незнакомцы. Ничего лишнего, только секс. Я ведь даже не знал ее фамилии, откуда она, даже не удосужился спросить, где она учится. Да и она не знала ничего такого про меня.
Больше Лиза не звонила. И не появлялась в баре. Я начал беспокоиться. Стал расспрашивать народ про нее. Как оказалось, она якшалась с одним сомнительным типом, который продавал дурь разных калибров. Тогда все и встало на свои места. Вот от чего перемены настроения, болезненный вид. И эта фраза ее отца. Хочешь закончить как твоя мать?
Я начал ненавидеть себя. Мы ведь были близки, а я даже не интересовался её жизнью. Может быть я бы мог ей помочь. А теперь она пропала куда-то.
Еще через пару недель мне позвонили с неизвестного номера. Это была Лиза.
- Я уезжаю. Далеко. Не ищи меня.
- Подожди. Я все зна…
Так все и закончилось. А Гиллан все не унимался.
If you hear me talking on the wind
You’ve got to understand
We must remain
Perfect Strangers.