День В - это вторник?

               
               
   Это не вторник. Это – среда. Каждый день недели значится у меня под определенной буквой. Понедельник – «А». Вторник – «Б». Среда – «В», и так далее, пока по алфавиту не наступает седьмой день «Ж» - воскресение. Именно в день «Ж» случаются всякие неприятности.
     - Дожили до «Ж», - говорю знакомым пенсионерам, и они соглашаются. А ведь я не ругаюсь, я радуюсь концу недели. Когда меня раздражают, я посылаю раздражителей в день, следующий за субботой.
    Так вот: будильник в день «В» зазвонил ровно в семь, но я не торопился вставать. Я притаился под одеялом, как барсук, и выглядывал одним глазом в щель между подушкой и простыней. Будильник звонил до восьми, а потом погиб от истощения. Вечная ему память.
    Неожиданно захотелось курить.
     - Что ж, придется подниматься, - сказал я солнцу, встал, достал семена табака, посадил их в горшок, полил, а когда табачный куст вырос – свернул из наиболее приглянувшегося листа сигару.
    Дым растекался по комнате, а я думал, чем мне заняться.
     - Давненько ты не искал пятый угол, - напомнило подсознание. А ведь и верно. Пятый угол вносил  в мою жизнь неопределенность, а неопределенность, как и плохие новости, вызывает у меня отвращение.
    Другой бы приступил к поискам угла немедленно. Но я не таков. Для начала я почистил зубы, обувь и рыбу, которая решительно возражала против подобной процедуры, и лишь потом начал исследование.
    Вы не поверите, но пятый угол я нашел сразу. Он находился в четвертом, и был настолько маленьким, что мне пришлось надеть очки, чтобы его рассмотреть. Он вызывающе улыбался и улыбался снова и снова, пока я не принес со двора бродячую собаку, которая его пометила. Тогда улыбка испарилась, уступив место гримасе отчаяния.
     - Нужно знать, когда улыбаться, - сказал я углу, снял с собаки шкуру, подарил ей взамен новую дубленку и поместил собаку в холодильник, чтобы она адаптировалась к условиям зимы. Шкуру же отнес в ателье, где мне за пять минут вырезали стельки для сапог, о которых я давно мечтал.
     - Смотрите, - предупредил меня раскройщик, - они могут гавкать…
     - Глупости, - возразил я, заворачивая стельки в газету, - мой же воротник не мяукает…
    Раскройщик схватился за валерьянку, а я пошел домой и по дороге неожиданно встретил рыцаря в доспехах на жеребце.
    И жеребец, и рыцарь горько плакали.
     - Я - рыцарь печального образа, - поймав мой недоуменный взгляд, пояснил рыцарь, вытирая слезы.
     - А я -  жеребец печального образа, - зарыдал жеребец.
     - Хватит соплей, - успокаивала их врач бальзаковского возраста, у которой из сумочки выглядывал томик Байрона. Успокоила, погладила рыцаря, а потом взяла коня за узду и повела к себе в больницу, чтобы дать коню антидепрессант.
     - Возьми на меня тоже, - прокричал им вслед рыцарь.
    …В подъезде моего дома было темно. Темно на первом этаже, на втором и на третьем. На четвертом юноша в цветном халате выкручивал лампочку.
     - Что за свинство, - возмутился я, - среди бела дня! Ты бы хоть ночи дождался…
    Юноша спрыгнул с табурета, взял меня за локоть и зашептал, - «Злой волшебник похитил мою лампочку и сдал в магазин электротоваров. Я – Алладин!».
    На лестничном пролете возник милиционер.
     - Опять колдун, - закричал восточный персонаж и выпрыгнул в окно.
     - Пройдемте покурить кальян, - произнес страж порядка, надевая на меня наручники. В это время залаяли стельки. Милиционер побледнел, извинился и покинул мою персону тем же способом, что и Алладин.
    В кармане раздался звонок.
     - Да? – спросил я, доставая телефон.
     - Ты опять все перепутал, - отчетливо сказал в трубку пятый угол. Сегодня - день «Ж»!