Между Курском и Москвой. Чувства в танце

Чувства в танце
     Учеба шла сама собой, особенных трудностей не было. Чтобы не мешать подготовке к будущей семейной жизни своих соседок по комнате Виолетте и Людмиле, Елизавета сидела после занятий в читальном зале, где было тихо и спокойно. И в этой чуть тишине, и в полумраке читального зала все получалось быстро и не заметно, легко. Преподаватели были от Лизы далеко, как на другой планете. Контакт учитель – ученик был навсегда потерян, и не требовался в студенческой жизни. Только тот, преподаватель, который вел занятия по математике в группе, придумал для себя маленькое развлечение, каждое занятие он вызывал Лизу, внимательно расспрашивал у нее о прочитанной лекции, а потом давал некоторые разъяснения, и еще старался, чтобы Лиза у доски порешала задачи. Он работал где-то в Институте физики Земли, был красив и вальяжен. И фамилия у него была связана с огнем, точно, фамилия его была Костров. Такие занятия для Лизы были фактически полной подготовкой к любой контрольной, а вот группа таких игр не поощряла, и все, кто учился с ней в одной группе, были недовольны тем, что Лизе так много уделяют внимания.
 
- Давай запишемся на танцы, - предложил ей Алексей, который уже забыл про грязную фуфайку, которую ему вернула Лиза. Алексей  нашел себе занятие и старательно опекал неопытную первокурсницу.
- Я плохо танцую.
- Вот и научишься.
- Времени нет.
- Попробуем на несколько занятий сходить, - предложил Алексей более мягкий вариант.

     Занятия танцами проходили в фойе перед большим концертным залом. Полукругом стояли совсем молоденькие девочки, и юноши, которых было несравненно больше. Все были с первого или со  второго курса. Лиза стояла рядом с Алексеем, он был коренаст, крепок. И выглядел не студентом, а скорее молодым преподавателем. Но он был спокоен, все здесь знал, и понимал, что в конце года ряды танцоров поредеют, и вернутся некоторые в свои дальние края. А края у многих были настолько дальние, что добираться до них можно было несколько дней. Урал. Новосибирск. Академический городок. Были и москвичи, но в институте их было не так и много. Даже те, кто пришел из интерната при Московском государственном университете были поголовно из разных городов, но прожив, кто год, кто два в Москве, считали себя настоящими москвичами.

- Что мы сами будем танцевать? Без преподавателя?
- Подожди. Здесь важен момент начала спектакля, - заметил Алексей.

     И вдруг неведомым образом, скользящей плавной походкой в центре полукруга появился маленький, тоненький человечек. Он поворачивался целиком, рассматривая стоящих учеников перед ним, и слева, и справа. Он был подвижен и телом и лицом. И наблюдая за этим ртутным человеком, преставал замечать и его рост, и то, что он такой неестественно тонкий и прозрачный. Он был в черных брюках, и в тонкой черной рубашке, на ногах были то ли тонкие туфли, а может и балетные туфли.
- Я научу вас танцевать, - сказал он, обращаясь к каждому.
 
     Теперь он внимательно осмотрел малое количество девушек, которые были здесь.
- Девушек мало не только на танцах, но и в институте, - отметил учитель танцев, - и многие из вас останутся без партнерш, но только не я. Мне нужна обязательно партнерша. И я ее сейчас выберу. Самую лучшую партнершу для танцев, которая будет мне помощницей, и немного вашей учительницей.

     И Елизавета поняла, что только ее и могут выбрать. Она стояла в туфельках на каблучках, тоненькая, в коротком бордовом вельветовом платьице, с пышным кружевным жабо. Ее пышные черные волосы были летящими, слегка вились, и красиво лежали на бордовом вельвете. Глаза сияли, и щечки порозовели, в ожидании выбора. И хотя она была не одна, но так ей хотелось, чтобы все увидели не только ее красоту, но и ее танец.
- Почему? – только и подумала Елизавета, когда она увидела, к кому подошел учитель танцев.

     Выбрал себе в спутницы в танце учитель такую невзрачную девочку. Девочка стояла, ссутулившись, с покатых плеч свисала блеклая серо-голубая трикотажная кофта, юбка была просто дикой длины, на ногах девочки были туфли на плоской подошве, совсем не танцевальные. Конечно, она была выше такого маленького учителя, но он выбрал ее. Настроение Елизаветы было испорчено. Только минуту назад она сияла, а теперь ей хотелось уйти с этих занятий. И про Алексея она забыла совсем. Но он терпеливо стоял и держал ее за руку. Можно было подумать, что если бы Елизавету и выбрал учитель танцев, то Алексей ее бы точно не отдал. Вид у него был спокойный и решительный. Но Елизавета ничего не замечала. Ее самолюбие умирающим лебедем упало на протертый паркет в фойе перед огромным залом, как на сцене.

- Как вас зовут? – спросил учитель танцев.
- Тамара, - ответила девочка.
- Запомните, ее зовут Тамара, - сказал танцор, обращаясь ко всем.

    Учитель танцев взял Тамару за руку и ввел в центр полукруга. Что-то у нее спросил. Она кивнула головой. И тогда он включил музыку. И вдруг перед глазами Лизы произошло невероятное. Это кривое, согнутое создание по имени Тамара, заскользила с учителем танцев, как одно целое. Она наклонялась плавно при поворотах, кружилась бесконечное количество раз, ее руки, ноги, все тело подчинялось только музыке и  партнеру, который ее бережно вел в танце, как самое драгоценное создание. Много позже вспоминая этот танец, Елизавета знала, что никогда больше такого гармоничного, такого чистого, безупречного танца она не видела. Возможно, у других была техника, были навыки, но такой плавности и чистоты уже ей не пришлось увидеть. И в голове Елизаветы все стало на свои места. Нет, ей самой не только не повторить такого танца, но и научиться даже доли того, что могла делать Тамара, не получится. И ее настроение стало таким же хорошим и спокойным, тем с которым она и вошла на эти занятия.

- Теперь поучимся делать некоторые движения, - сказал учитель танцев.
- Ты, что думала от меня сбежать? – спросил Лизу Алексей.
- Таких мыслей у меня не было, - стараясь быть искренней, ответила Елизавета.
- По твоему лицу можно было прочитать историю не состоявшейся встречи, - заметил внимательный Алексей.
- Просто я отвлеклась от этих танцев, думала о другом.
- Поверим на этот раз.

     Все попытки с первого раза повторить хоть какое-то движение заканчивались неудачей. Оттоптав ноги Алексею, Елизавета решила попросить пощады.
- Может, мы уйдем?
- Потерпи до конца занятия.
- А твои ноги?
- Ничего, даже интересно, как желающая стать Золушкой оттаптывает ноги своему принцу.
 
     Алексей старался держать Елизавету навесу, чтобы окончательно не превратить свои ноги в решето от ее каблучков, которые, не соблюдая никакого ритма, норовили оказаться совсем не там, где им требовалось. И эти сильные руки не выпускали ее, и она, пролетав еще минут двадцать в воздухе, оказалась стоящей на паркете с легким головокружением, и с полным осознанием того, что танцы этим одним занятием для нее были закончены. Освобождение, освобождение, наступило радостное освобождение.

- Все, все. Собираемся, пора уходить. Ты, все сделала, все подготовила к занятиям?
- Постаралась из-за танцев сделать все быстрее. Только заберу книжки из читального зала. Там у меня есть свое местечко. Свое окно, которое выходит на какой-то заводской высокий забор с колючей проволокой. Иногда я смотрю на этот забор, и на проходную в заборе, в которую должны входить люди, и никого там не вижу. Это таинственный завод без людей. И он рядом. Он пугает меня, но я сижу там, у того страшного окна, - рассказывала Алексею Лиза свою историю, которая была заключена в ее маленьком сегодняшнем дне.

- Я подожду тебя внизу. Постарайся быстрее. Без наблюдений за таинственным заводом.
- Я быстро. Сейчас темно. Ничего в окно не видно, и, кажется, что завод исчезает. И его нет. А утром он на месте.
- Давай свои туфли, они теперь будут у меня, и выдавать их буду только тогда, когда не будет занятий танцами.
- А может быть, оставим эти занятия? - спросила Лиза.
- Я так хотел научиться танцевать.
- Только не со мной. Я все, больше не приду. Не уговаривай.
- И что нам вечерами делать?

     Елизавета знала, что вечерами ей нужно заниматься. Думать о доме. Читать письма из Ленинграда, которые ей писал Владимир из его военного училища. Но это тоже было не главным. А что было главным? И причем здесь Алексей?