Мерещится

После неудачного завершения рыбалки двое братьев оказались в странном домике, стоящем на склоне Голодной губы. Почему странный, сейчас объясню. Дом был неказист, брус от времени почернел, кое-где покрылся шапкой плесени, и не вызывал особого доверия подольше оставаться в нем. Старики, не показывая друг перед другом некоторой неловкости положения, морщась в сумерках, все же вынуждены были войти внутрь, - нужно было где-то переночевать. Печка походила на груду кирпичей, съехала железная труба, пол нещадно скрипел под ногами, кое-где между прогнившими досками пола виднелась земля. На полатях, по всей видимости, давно никто не лежал. Дед Гриша, осмотревшись, пробурчал что-то несвязное себе под нос и бросил на пол шкуру с рюкзаком. Дед Иван аккуратненько поставил свой вещмешок у порога, промолвил:

- Однако, местечко, что надо. Гриш, как ты думаешь, можно ли оживить печку?

- Если разве что переложить его. – Нахмурившись, ответил тот брату.

- Ну, ты же мастак печки-то складывать походные. – Расплылся в улыбке Иван. – На мне дрова и вода. Ну, пошел я. – С этими словами он вышел из балка.

Почесав темечко, Гриша носком сапога тронул угол печки, та, недолго думая, развалилась. За этим последовала ядреная тирада брани. Успокоился лишь тогда, когда была собрана походная печка внутри балка. С выполненным долгом блаженно вытер тыльной стороной ладони изрядно вспотевший лоб.

Снизу с лодки слышался металлический звон вперемежку с руганью Ивана. Минут через десять рядом с печкой вырастает горка дров, на плиту ставится закоптелый котелок. Гриша, обломав сухих веток, подкинул их на занявшиеся веселым огоньком щепки.

- Ну, вот и чаек готов. – Проговорил повеселевший Григорий.

- Нам бы добавить для крепости здоровья, чтоб суставы не болели. – Начал намекать Иван.

- Я же тебе отдал перед отъездом. – Удивленно приподняв брови, отозвал Гриша.

- Точно, точно, чуть было не забыл. – Ответил Иван, хлопнув ладонью по лбу. Придется снова спускаться к лодке.

Не успев уйти, Иван тут же возник с вытянувшимся побледневшим лицом. Глаза – пятаками, губы малость дрожат. Шепот на ухо ладно, глаза, как у очумелового.

- Пустяки, а вот суть новости. Гриша! Я спустился вниз, а у мотора тень сидит и копается. Я бегом вверх, а из открытых дверей сарайчика, что рядом с балком,  глаза светятся!

- Тю! Опять чепуху несешь! Нет никого в сарае.

От неожиданных слов младшего брата Григорий мимо пролил горячий чай, сделав дымящуюся лужу на полу. Как такому верить, если учесть, что принято по «сто грамм на здоровье» перед отъездом. Конечно, храбростью не отличался, но хитрости не занимать.

– Тряпку давай. Из-за тебя чай пролил! Теперь снова выходить за водой.

- Да, хватит! Дай мне эту кружку, а полную себе бери. Я дома напился. На счет зеленых глаз в темноте ни сколько не вру! Честное слово! Врать мне зачем! Они, как два чайных блюдца. Тень, может быть, показалась. – Иван нервно закрыл дверь на крючок, не обращая внимания на хмыканья и усмешки брата. Перед его взором все еще стояло нереальное существо. В нем было много таинственного, вызывающее шоковое состояние. Чего говорить-то. Место старое. Сторожке, может, около ста лет. Все ходит ходуном. Чудо, что ночью наткнулись на ночлег. Как известно, человек очень быстро отвыкает от природы. А мы тем более, не молодые небось!

- За огнем следи. Никакие страхи близко не подойдут. – Усмехнувшись, проговорил Григорий надтреснутым голосом. Не такого нагляделся за жизнь, чтобы от первой встречной тени дрожать, как ребенок. В детстве тебя укусила злая собака, ужалила бешеная муха, и сестра в гневе ударила кастрюлей.

- Смейся, смейся. Мои страхи понятны, как укусы комаров. Тот кто потешается, не испытывал подобных ситуаций. Пусть ты прожил семьдесят, девяносто или сто лет. Не видел такого. Удивишься! Дома темнота своя, в поселке то же самое. Вообще, где живет человек, темнота очеловечена. Здесь, в тундре, в лесу, в пустыне на природе веет первобытностью. Не чуешь! Эх, ты! - Иван мрачно оглядел балок  изнутри. Нос сам по себе поморщился, вокруг уголков глаз и губ, на щеках собрались морщинки. – Лучше бы в лодке остались спать. Не в первой на свежем воздухе. Хозяевами здесь не пахнет, никто не следит.

- Что ты, как бабка! Дома пилят кому не лень, теперь ты ересь всякую несешь. Подумаешь, странного зверька увидел, - и все?! – Нюхнув из табакерки, Григорий смачно расчихался. Потом достав из рюкзака баночку с рисунком витаминов, которая нашла вторую жизнь под соль, затем булку, вяленое мясо, и нарезал их на кусочки. – Успокойся ты, в конце концов. Добавь в чай горячего, чтобы расслабиться. Помни, мы на отдыхе. На улице сейчас не буду спать, комары с мошками достанут. Не молодой, ноги ноют, в спине стреляет.

- Я не усну! Пока на улице странное творится! – Почти взвыл надеявшийся на поддержку брата Иван. – Блин, ты мне веришь, когда навеселе! А теперь-то что стряслось?

- Ух, ты как! – Народная молва не врет на счет «в старости люди сварливые». Получасовая перебранка в духе «младший умный против старшего брата глупого» выбила из последних сил оппонентов. – Ладно! Идем и посмотрим на твои ужасные глаза. Еще Вия увидим в углу, спросим вежливо о незнакомце с зелеными фонарями.

- Сарказм твой у меня несварение вызывает. - Отпарировал укол Иван. – Пошли, старый, но  только после Вас.

- Какая честь. До седины дожил, а как сопливый парень. - Гриша открыл дверь, толкнул и вышел на улицу, ветер мигом кольнул холодком по щекам. В глазах темень кругами, плюнул под ноги. За спиной - разволнованный Иван. – Стоишь над душой. Темнота, хоть глаз выколи. Где сарай?

- Слева. Осторожно! Скользко, - оправдался Иван. – Я не трус, но я боюсь.

- Отойди на шаг, а то сыро, - выходка брата начинает выводить из себя. Что такого страшного в темноте?! – Представляешь страсти в башке, вот и мерещится. Ну, где глаза, фонари?! Трус. С тебя ночное дежурство.

- Я видел! Полчаса назад! Не пойму…. Но от сердца отошло. На этом спасибо! - Реальные образы нереальных существ растаяли. Не мучают своей необычностью. Иван облегченно рассмеялся.

– Хоть два дня! – И как только Гриша повернулся спиной к дверному проему сарая, зажглись два зеленых глаза.

– О! Глазки. Хе-хе. Глаза! Гриша, глаза!

- Чего ты толкаешь меня! Не тереби рукав! Сумасшедший!!

- Глаза! Повернись медведь косолапый!

- Ну что ты! – Гриша развернулся, но глаз никаких нет, пальцем покрутился пару раз у виска, плюнул. – Совсем тю-тю! Если и есть, то пусть светятся. Мне не интересно, что в сарае! Успокойся ты! Хватит трястись, как пыльный мешок! Смирно! Кру-у-угом! Ша-агом марш в балок!

- Слушаюсь.

Иван обмяк, развернулся, и быстрым шагом понеся в домик впереди брата. Только бы не видеть глаз, тени! В голове страх услужливо рисует огромных чудищ: болотного духа, лешего, бесплотное облако мрака. Что не приводит к спокойствию. Пупырышки размерами с воробья отплясывают чечетку по спине. «Не смотреть, не смотреть,… не смотреть». Проглотил ком в горле, коленки мелко трясутся и по спине бегают холодные мурашки. За едой приняли по сто грамм. Страхи отошли на второй план. Иван расслабился, рассмеялся над глупыми ситуациями с глазами. Плюнул на уличные страхи. После Гриша довольный уснул, а вот Ивану сон не шел. Недавно отошедшие на второй план страхи вернулись с большей волной. То в стене что-то поскребется, то за дверью шаркающие шаги послышатся, то по чердаку что-то многоногое со стуком пробежит. Каждый такой шумовой эффект вызывал вздрагивания у Ивана, плевками на потолок, чтобы прекратили безобразничать. А кто, не известно? Зато страшно. Сел около печки и принялся подкидывать в топку дрова, чтобы огонь не затух. Молиться не умеет, не знает слова молитвы, оберегов нет, так как не верит в чепуху о духах, таинственных существах. По чердаку настойчиво что-то или кто-то носится взад и вперед. На нервы давит ужасно. Иван не вытерпел и с криком принялся хлопать по потолку. Захотелось поджечь ненавистные доски чердака. Пусть попляшут! Но его остановил окрик Гриши.

- Перестань шуметь! Что ты делаешь? Почему не спишь!

- Я больше не вынесу! Шуршит, скребется, стучит! – Иван рухнул у печки и принялся подкидывать. Громким шепотом пояснил. – Только не дать огню затухнуть. Мне… мне показалась когтистая лапа в углу. Когда чуть померкло, то там, в углу, такая «грабля» выползла.

- Тю! Ложись спать. Я посижу, - разворчался храбрый Гриша. Так захотелось вдарить старому идиоту за маразм. – Кто старше! Правильно, я! Успокойся и спать. С утра нужны свежие силы!

Иван не стал перечить старшему брату. Выпил изрядно, икнул, рыкнул, смяк и рухнул на шкуру. Через минуту раскатился храп по балку. Гриша поморщился, смотря на издерганного брата. Даже спит и дергается, глухо ноет. Причины такого рачительного изменения душевного состояния для Гриши загадка. Материалист не поймет верующего. Если не захочет понять. С час прошло спокойно, но чем дольше думал о странном поведении брата, тем настойчиво до уха доносится скрежет. Ругнулся на свою мнительность, встал и начал обследовать темные углы, пляску теней на стенах.

Утром Иван разлепил глаза и увидел спокойно пьющего чай Гришу. Тот сидит, молча, брови шевелятся, собирают морщины. Взгляд прямой острый, веет каменной уверенностью. Погрыз ноготь указательного пальца левой ладони, сплюнул.

- В чем-то ты был прав. Нет, нет. Признавать себя дураком не буду. Но вчерашние обидные слова забираю назад. Наверно, ты стукнутый на всю голову, если смог увидеть подобное. - Правую ладонь положил на область сердца. Признак чистого честного разговора. Так отец разговаривал перед трепкой за дело. – Эх! Шесть раз подкинули, пять раз поймали. Чего опять испугался?!

- Да чего? Я просто… забудь вчерашнюю чепуху. Я был пьян! – начал извиняться Иван.

- Апчхи!! – Гриша занюхал табака, проступили слезы. – Хороший табак! Перестань пугаться того, что само есть природа. Не отвертишься. Я тоже видел обладателя зеленых глаз. Описывать не буду, ему не понравится. Прозвище ему домовой. Понятно?! – Поднялся, еще раз занюхав зеленоватого порошка. Чихнул. - Собирайся, в лодке подкрепимся основательно. Чудо, что мы наткнулись на этот домик. Цыц! Не трогай хлеб, оставь, насыпь щепотку соли. Бесплатный сыр в мышеловке. Нас приняли не за красивые глазки так, что плата быть должна.

Зеленые глаза долго наблюдали, как из его дома вышли два смешных человека, сопровождаемые тучей липучих комаров, настырной мошкары. Первый твердо уходит, второй оглядывается с опаской. Тот, что оглядывается весьма забавный. Когда смотрит, то гримасы корчит почище лягушек на болоте. А вот старший, как великан, заполняет свободное пространство. Не в физическом смысле, своим присутствием. Большой человек! Лодка отплыла, и домик исчез в дымке, словно скользнул по льду. И появится где-нибудь неожиданно в помощь кому-нибудь, чтобы уберечь от грозящей опасности. Может когда-нибудь вернется хозяин, и домик покажет какой он основательный, светлый и чистый внутри. За грязью не разглядеть золота.