Критика японской прозы и лирики

1. О японской лирике
2. Кобо Абэ "Женщина в песках"   

                О японской лирике


               
               О, этот мир, печальный мир и бренный!               
               И все, что видишь в нем и слышишь, - суета.               
               Что эта жизнь?               
               Дымок в небесной бездне,               
               Готовый каждый миг исчезнуть  без следа ...               
                Фудвивара Киёскэ

Одним из самых загадочных явлений  в мировой классической литературе  является Восточная проза и лирика. Европейцам очень сложно понять вычурную витиеватость  фраз и полунамёков. Если бы Баратынский  написал хокку, то его стих («Весна, весна! Как воздух чист!  Как ясен небосклон!...») звучал  бы так: «Весна. Открыта оконная рама» - эта, на  взгляд европейца,  простая фраза приглашает читателя хокку  воспроизвести по ассоциациям и запах весны, и дуновение ветра, и набухшие почки на деревьях.
      
Поэтический стиль Японии вырастал из повседневной жизни, празднеств  и сил природы. Все пространство  было обожествлено. Богами были сами горы, дороги, деревья и даже  озера. Мощная жизнерадостность, благоговейное отношение к природе, поклонение земле  и морю наполняли японскую лирику.
                Бабочки полёт
                Будит тихую поляну
                В солнечных лучах.
                Мацуо Басё (1644--1694)
Японцы всегда восторгались красотой природы,  морем, цветением цветов и деревьев, луной. У Японской поэзии обостренный слух, зоркий взгляд и очень тонкое обоняние. Поэт слышит: шорох листьев, запах дождя, видит иней на крыльях улетающих птиц; снежинку, тающую на щеке; даже таинственный взгляд из - под ресниц.
      
Существует только одно наивысшее чувство, но есть тысячи способов его выражения. В культуре древней Японии значимыми были различные переживания души, которые и показывались с помощью живописной и пробуждающей стихотворной метафоры.
                Я, как волна, что
                Ветер несёт на скалы,
                Даже краткие
                Воспоминания о
                Ней разбиваются в пыль.
                Миномото но Сигэюки (умер в 1000г.)
История развития японской поэзии началась с пятистиший  «вака» (или танка) ещё до VIII века, и дополнилось трёхстишьями  хокку (или хайку) в XVI веке. Устойчивые формы Японской поэзии хокку и вака существуют и поныне. Японцы бережно хранят свои традиции стихотворства и искусственно поддерживают развитие лирических форм. Эти поэтические направления, при всей древности происхождения, являются живыми.
                И поля и горы -
                Снег тихонько всё украл...
                Сразу стало пусто!
                Найто Дзёсо (1662--1704)
Танка  и  хайку  сочиняют  не  только профессиональные поэты, хотя и их число  достаточно велико, но и просто любители, принадлежащие к самым разным социальным  и  возрастным  группам. В Японии издается множество   журналов,   посвященных  танка  и  хайку,  постоянно  проводятся конкурсы,  в  которых  участвуют  все,  начиная  от школьников и заканчивая  пенсионерами.
      
Ведущий современный поэт Японии, Окай Такаси, сказал, что «каждый поэт, пишущий танка, осознает себя новым, очередным звеном одной длинной цепи. Каждое поколение поэтов, начиная с  IX  века,  имело  за  собой опыт предшественников. Каждое новое поколение словно   продолжает  ткать одну и ту же ткань, расцвечивая ее новыми оттенками и добавляя новые узоры».               
                Ветры в небесах,
                Сохраните врата для
                Белых облаков!
                Еще одно мгновенье
                Дайте мне насладиться.               
                Басё  (1644-1694)
Японское пятистишие  «вака» возникло как послание силам природы, богам или  человеку. Поэзия  играла  роль  своеобразного  посредника между людьми и окружающим их миром.  Увидев какой-нибудь прекрасный вид, человек испытывал восторг, который адресовал непосредственно природе, для чего и создавал песню. Эта особенность японской поэзии связана  с удивительным взаимодействием между человеком и природой.
               
Европейские поэты почти всегда воспринимали  природу как нечто отдельное от себя, созданное до человека и существующее  вполне обособленно. Японская же  поэзия,  как  и вся японская  культура,  основана  на  представлении  о  нерасторжимом  единстве природы  и  человека.  Единство человека и природы  в Японии исключает разделение мира на субъект - человека и объект - природу. Сердце  человека  становится  частью  сердца  природы,  а потому возможно непосредственное общение между человеком и природой. Именно  это  обстоятельство  во  многом и определяет особенный характер японской  поэзии.
                С небес  извечных, ни на миг не прекращаясь,
                Дождь все идет...
                Скрываясь в облаках
                И громко плача, гуси улетают
                С полей, где ранний рис растет.
                Отомо Якамоти (716 – 785 гг.)
Воспев  красоту тех или иных мест, древние поэты положили начало  своеобразной  системе ассоциаций, при которой введение в поэтический текст географического названия рассчитано на возникновение у читателя вполне определенной  эмоциональной реакции.
         
Поэт  Сетэцу  (1381  -1459)  писал:  "Если  тебя  спросят, где находится  Псино,  то  ты  должен  сразу же вспомнить, что Псино - это цветы вишни,   а   Тацута   -   это  осенняя  листва,  и  сложить  соответствующее стихотворение,   обладать   же   точными  знаниями  относительно  того,  где находится, к примеру, Исэ или Хюга, совершенно необязательно".
                Если любишь ты меня,
                Помашу тебе я рукавом,
                Но в стране Мусаси на лугах
                Укэра от глаз скрывают цвет -
                Так и ты скрывай свою любовь.
Смысл стихотворения раскрывается в первом, втором и пятом стихах: "Если любишь меня, помашу тебе я рукавом, а ты  скрывай свою любовь". Третий и четвертый стихи -  выполняют роль украшения. Природа  - средство  для  передачи чувства, кладезь истинной красоты, которая может быть передана в слове.
                Чужих меж нами нет!
                Мы все друг другу братья
                Под вишнями в цвету.
                Кобаяси Исса (1763--1827)
Поэт, сочиняющий хокку о чувствах не говорит вовсе, его   цель   иная   -   дать   импульс,  который  заставит  самого  читателя  непосредственно  испытать  то  или иное чувство.  Читатель же  может  явственно  ощутить  щемящую  тишину  заброшенного сада. Это тишина,   которая   становится  глубже после прозвучавшего   в  ней  всплеска.  Читатель  может услышать и тишину, и тенистый  уголок  сада, и  затянутую  ряской  неподвижную  поверхность  старого  пруда. И обязательно сможет ощутить светлую печаль одиночества. Таково искусство хокку. Кажется,  что  хокку написать  очень просто, но эта внешняя простота сродни взмаху кисти каллиграфа, за легкостью которого долгие годы труда руки и души.
                Пусть мое сердце
                От тоски разорвется на части
                На сотни частей -
                Ни в одной, даже самой ничтожной,
                Любовь к тебе не угаснет.
                Идзуми Сикибу (976 – 1034 гг.)

               

                Кобо Абэ "Женщина в песках"


Сумасшедший ритм жизни сделал нас заложниками  невероятных высот и достижений. Жизнь ничтожно коротка, а мы в спешке забываем  о своём «я». Мы стали заложниками своих же параметров и стандартов:  мы стремимся к материальному благополучию, но не успеваем поговорить друг с другом. Мы обустраиваем наши дома по Фен - Шую, ездим отдыхать на Восток, разыскивая гармонию, но игнорируем  близких и родных.
      
Основы Восточной философии достаточно просты: нужно стремиться черпать максимальное наслаждение в ничтожной толике, и   довольствоваться малым, имея излишки. Первые адепты теории относительности - китайцы с философией Инь – Янь заметили, что во всяком отрицательном действе есть положительные моменты: опыт, знания, новые возможности. И наоборот: нельзя безудержно радоваться победам и достижениям, иначе расплата неизбежно последует…
      
Европейцам сложно  принять и понять постулаты Восточной философии, тяжело даётся и чтение  прозы и  поэзии  Востока. Но  прикасаясь к такой загадочной и непонятной литературе, дается проще понимание сущности бытия.
      
«Женщина в песках» – культовый роман японского писателя Кобо Абэ с незамысловатым сюжетом. Человек по имени Ники Дзюмпэй, 31 год,  энтомолог, в поисках загадочного насекомого,  опоздав на автобус, попадает в  деревню. Деревня находится на морском побережье, в дюнах.  Дом, куда путешественника спускают на веревочной лестнице, находится на дне ямы.  Свысока осматривает мужчина скудный быт женщины, целую ночь убирающей сползающий сверху песок. Ники  еще не знает, что утром лестницы не окажется, а струящийся повсюду поток песчинок, бесконечно разнообразный и безучастный, станет частью его жизни. Ловец насекомых  попадает в кажущуюся ему бессмысленной ловушку. Герой слышал о хищных насекомых, которые заманивают своих жертв в песчаные ямы, но не думал, что в такую яму попадёт сам. «Наверное, это какая-то ошибка. Да, конечно, это ошибка. Только и оставалось, что считать: «...это ошибка...»,- рассуждает Ники.
         
Герой   бунтует. Но все попытки противостоять  абсурдности существования: постоянно вычерпывать песок, разбиваются об однообразную логику женщины. Она  молча ждёт, когда Ники  привыкнет.  «Да, песок не особенно пригоден для жизни». Но является ли незыблемость абсолютно необходимой для жизни? Исступлённые попытки героя найти выход не увенчались успехом, и  Ники смиренно покоряется. Оказывается, он не первый и не последний путник, которого спускают в яму. Удушливость и безвыходность, потеря свободы. Ники - всего лишь одна из миллиона песчинок, часть броуновского движения.  Все цели и и планы энтомолога Ники  становятся не так уж и важны. Потеряв  стимул, являющийся точкой отсчета, мужчина теряет и осознание себя как личности. Теперь у Ники  нет прошлого, нет целей,  нет ничего, кроме песка.
         
Песчинка — метафора засасывающей человека повседневности. Роман посвящён борьбе с песком  – повседневностью серого мироздания, угрожающей поглотить человека и превратить его в раба. Песок — быстротечен, течет словно время. Каждая песчинка — это день, час, секунда. Серость поглощает нас, мы «убиваем время». Люди перестают быть людьми, становятся «насекомыми», существование человека обретает смысл в бесполезном труде - копании песка. Люди примиряются с жизнью. «Три дня нищий — нищий навсегда». Роман повествует о потери личности.
         
Кобо Абэ достиг в "Женщине в песках" недостижимой идеальности прозы. У  главной героини  нет имени, она просто — женщина. Её безымянность, покорность, текучесть, свойственные и песку, оказываются зыбучим болотом, поглотившим энергию мужчины. Показателен момент, в котором пришелец посмеивается над уверенностью в том, что песок может заставлять дерево гнить. Чем дальше, тем сильнее нелепая логика женщины одерживает победу над  логикой того, кто был так крепко связан с благами цивилизации.  Женщина в романе — символ добра и единственное,  ради чего Ники  теперь может существовать. Если у Томаса Манна в произведении «Волшебная  гора» герой добровольно обрекает себя на такое существование. То здесь мы видим, что мужчина  сам остаётся  в  яме, вырытой в песчаной дюне.
      
Свобода, самоидентификация, собственные устремления  Ники  уничтожены. Главный герой выпадает из обычного измерения, попадает в другое и постепенно приспосабливается. У Ники, как и у любого другого человека, не одна личность, а множество — или  ни одной личности. Все люди, живущие на автоматизме, находятся на дне ямы, еженощно копая песок, «потому что это мой дом».
         
Финал  романа предсказуем: Ники добровольно остаётся в яме с женщиной, но  не может быть прочтен  однозначно. С одной стороны, герой смиряется с тем, что он не в силах изменить: страшная безысходность одновременно физического и морального плана. Человек, «тварь дрожащая»,  может привыкнуть ко всему.  Яма с песком  - жесткий образ, но его легко можно экстраполировать  на все остальное. Провинциальный город, из которого хотели уехать, но не решились. Работу, которую мечтали найти и не стали искать. Без всего этого вполне можно жить. «Зеленые замыслы, встаньте как пламень, вечная память, мечта и надежда, ты вышла на паперть? Вечная память!», - писал когда-то Вознесенский.
            
С  другой  стороны, покорность героя – это не смирение, а изменение  угла  зрения на сложившуюся ситуацию, под которым он смотрел  на жизнь. Ведь Ники счастлив там, в песках. Герой полюбил женщину, и добровольно остался с ней.

Дуализм всего произведения прочитывается в каждом образе и поступке того или иного героя. Книга наполнена не только  психологическими и философскими метафорами, но и многозначным глубинным смыслом, у которого множество прочтений. Автор поднимает извечный вопрос о смысле существования человека: смириться  или противостоять,  сетовать  на неизбежность событий или изменить угол восприятия. Все эти вопросы не единожды встают перед каждым, но всегда ли можно найти ответы: даже для нас самих это так и остаётся загадкой...