Самая темная ночь 10-глава

                -10-

…Утро Ирина встретила на полу, возле дивана дочери, таким образом, они спали уже четвертую неделю, крепко сцепив руки, и сейчас Ксения по-прежнему сжимала её кисть. Все тело матери отекло и онемело.
Тихо освободив свою руку, она попыталась на цыпочках выйти на кухню.
Необходимо было позвонить на работу, к тому же нестерпимо хотелось курить.
До сего момента баловавшаяся сигареткой, теперь она пристрастилась, ища в них хоть мнимое, но успокоение.
Проходя мимо зеркала в прихожей, она по привычке взглянула на своё отображение.
Из зеркала на неё смотрела чужая, старая женщина, со слипшимися волосами, с отекшими глазами, и валившимися щеками на лице.
Безразлично понаблюдав за отражением, Ирина отметила:

-Да, эта ночь отняла весомый кусок моей жизни. –
Сердце ее заныло, безысходность тут же горячей волной обрушилась на мозги, горестный вопль снова подступал к горлу.
Чтобы не заорать, она вбежала в кухню и сразу же схватилась за сигарету, затем достала бутылку с остатками крепкого рижского бальзама, и принялась пить прямо с горлышка, поочередно то, глотая, то делая глубокие затяжки сигаретой.

Держа в трясущихся руках дымящуюся сигарету, она с трудом подсоединила телефон на кухне, и только собралась набрать номер, как телефон внезапно зазвонил сам.
Ира вскрикнула и выпустила из рук аппарат.
Сигнал заглох, но в слетевшей трубке, чей-то голос недовольно несколько раз повторил:
- Алло-о. Алло-оо. Аллё-о-о. Да, что это такое?!

-Алло… - И чтобы не разбудить Ксюшу, Ирина мгновенно прикрыла рукой трубку.
- Слушай, ты что одурела?
Ты, что себе позволяешь?
Ты, думаешь, мне просто было уговорить Анжелу, взять твоего великовозрастного ребенка на работу? Она вырвалась с работы, и битый час проторчала на проходной.
 Так вот, меня больше не интересуешь ни ты, ни твоё тепличное дитя.
А более всего меня не волнуют твои проблемы.…
Слушай! Я надеюсь, ты, это, усвоила!
И не звони мне. Нужно будет, я тебе сама позвоню….

В ухо резанул гудок, означающий только одно, с ней больше не желают общаться.
Ирина тихо опустила трубку и снова присосалась к бутылке.
С омерзением она проталкивала в себя густую настойку, глоток за глотком, казалось, что в желудок пряная жидкость так и не попадает, а где-то скапливается на подступах его и разжигает в груди спиртоносный огнь, от этого по животу ее пошли спазмы, они сильной волной поднялись к горлу, и её тут же вытошнило прямо под ноги.

Опираясь на табурет, Ирина опустилась на колени.
В голове все вращалось, перед глазами бегали золотые круги, и мелькали черные точки.
Дотянувшись рукой до полотенца, она вытерла им свое лицо, от отвращения к себе же самой, ею передернуло.
С трудом, поднявшись, она дошла до раковины, и, ухватившись за тумбу, что бы удержать равновесие, вылила туда остатки бальзама.
 - Нет…. Это не мое лекарство. Нет….
Это мне не поможет и меня не спасет.
Это то, зачем я пыталась спрятаться, и сама себя пыталась обмануть.
Но видно Бог миловал, нужно искать настоящий выход.
И почему-то мне кажется, что он прейдет не скоро, и уж конечно нелегко.
Значит, надо учиться жить по-новому….
 
Как!!? Как!!? Как!!? Кто мне скажет?
… Я не могу больше! Я не выдержу!
Для меня это слишком… -
Ирина оглянулась, и ее словно электричеством прошибло, в двери стояла Ксения.

- Мама ты здесь?… Что случилось? Что случилось?
Мама, скажи же, мне, наконец! -
Ксения все свои вопросы задавала скороговоркой.
Держась, за дверные косяки двумя растопыренными руками, в белой, болтающейся на ней длинной ночной рубашке, она походила, на пригвожденную к стволу дерева ведьму, времен инквизиции.
Растрепанные и взбитые уже с проседью волосы, синие круги под пылающими неистовым блеском глазами, и все подавляющим страхом в них.
И голос, и весь ее вид вызвали неимоверные страдания в несчастном материнском сердце.

Глядя на дочь, ей не хотелось отвечать, а отвернуться и, зажав уши, молча бежать, бежать до тех пор, пока это истерзанное сердце не лопнет и не остановится, что бы больше никогда не видеть свое дитя, терзаемое в таких вот невыносимых для нее муках.
- Ничего, дорогая, иди, ложись.-
Ирина обняла дочь и повела в кровать.
- Все нормально. Я только хотела позвонить на работу.
Но, Ксения возле дивана остановилась как вкопанная.

- А с кем ты только что разговаривала?
… Это, он? Да?! - Лицо дочери, от напряжения приобрело фиолетовый оттенок, сквозь тонкую кожу можно было сосчитать все ее венки и сосуды.
 - Ну, что ты придумала, это Галина Викторовна звонила.
Просила съездить с ней по магазинам.
 - Ты меня не бросишь? Не бросишь?
Ты меня не оставишь одну? Мне страшно, я так боюсь.
Мама, мама если б ты знала.
…Я и боятся, уже устала. Мне кажется, что я схожу с ума.
Нет, я уже…

- Что ты говоришь? Что за дурь тебе в голову лезет! –
Ирина с неимоверным усильем смогла усадить дочь на диван.
- Ты, окрепнешь, и мы с тобой съездим в больницу к доктору, он выпишет тебе лекарство и все будет как раньше.
Правда, правда, ребенок.
 - Нет, как раньше не будет.
Уже никогда не будет, так как раньше.
 И спать я уже не могу как раньше, страх меня опутал полностью, сны с кошмарами и кошмары вне сна. –

Ксения потянула к себе одеяло, сперва, она нервно скомкивала и сдавливала его на коленях, затем, она, уже не контролируя свои действия, принялась щипать и смыкать его вовсе стороны, ткань трещала.
- Я, так долго не выдержу. -
Говорила Ксюша быстро, как будто именно от этого зависела её жизнь, тонкими пальцами она время, от времени потирала бровь, эта привычка у нее была и раньше, но сейчас это движение стало ярче выражено.
Она механически искали себе занятия, то сжимала до посинения пальцы, то напряжено потирала ладони, от чего руки ее казались обескровлены.
 
- Давай так, ты сейчас посмотришь телевизор, а я тебе кушать приготовлю.
 И притом, мне обязательно надо позвонить на работу. Ты же должна меня понять.
 - А, что ты им скажешь?
…Не говори обо мне, а то они будут смеяться надо мной. -
Ксюша крепко схватила руки матери и умоляющи, посмотрела ей в глаза.
Прошу тебя, что бы они ни спрашивали, …не говори.

 - С чего это ты взяла, что я буду о тебе рассказывать? –
Ирина постаралась мягко освободить свои руки, ей дочь, сама видно того не понимая, причиняла физическую боль, ее это тоже пугало.
– Откуда только у нее столько силы в руках? –
Была, конечно, у нее одна едкая мысль и по этому поводу, но Ирина старалась не озвучивать ее даже мысленно.
- Я и не собиралась им о тебе рассказывать.
Что ни будь, придумаю. Все, на пульт, и развлекайся!
 
Ирина оставила дочь в комнате и вернулась на кухню.
Открыв холодильник, она долго стояла и смотрела на практически пустые полки.
Еще несколько недель тому, когда ее жизнь казалась вполне сносной, такой вид холодильника не угнетал бы её.
Но сейчас, это было той жирной чертой, которая окончательно отделила время, на… «это было до того как все произошло» когда все еще было хорошо, и на…«это было уже после того как все случилось» это сегодня, когда действительно ВСЕ плохо….

У Ирины затряслись плечи от сдерживаемого плача.
Но рыдания вырывались наружу, она сорвала с крючка фартук и стала заталкивать его в рот, кусать и рвать зубами.
От этого у неё закружилась голова, скомкав, она швырнула фартук в угол.
 Умывшись под краном ледяной водой, Ирина стала приходить в себя.
- Чем кормить?
 … Начнем все с начала. И так… -
Она снова открыла холодильник, перечисляя в голос его содержимое:
- В морозилке, мороженая петрушка. На полке, баночка мёда и томатная паста. Так, что у нас тут в блестящей бумажке, кусочек масла. Все…. -
Плечом вытирая слезы, она в исступлении рылась по тумбочкам:

- Макароны, на две порции. Манка, пол пакета.
Гречка, пару ложек. Рис, около стакана. Картошка, несколько штук.
Масло растительное, почти полная бутылка.
Сахар, только в сахарнице. Чай на дне упаковки.
 Кофе, только на один раз. Хлеб. Так, где у нас хлеб?
 Хлеба нет совсем. -
Ирина сидела на полу, возле открытых шкафчиков, разглядывая свои запасы.

- Как я жила? Одним днем? На сегодня есть, а завтра посмотрим. Ничего про запас, никаких сбережений. -
Она тяжело поднялась, побрела в прихожую, достала кошелёк, высыпала содержимое в ладонь. - Только на батон и на дорогу в больницу.-
Тягостно вздохнув, она заглянула в комнату к дочери.
Та лежала и печально смотрела в никуда.
Спохватившись, Ирина заулыбалась ей и затараторила:
 
- Что, нет ничего интересного? А, ты видак включи.
- Что, мы совсем бедные? Да, мама?
 - С чего ты взяла? У нас все хорошо.
Сейчас кормить буду.- Ирина с лицемерной веселостью, направилась на кухню. ...
- Как я могу быть ей поддержкой?
Мне бы самой найти в ком-то опору, и чью-то помощь.
Я могу не выдержать такого напряжения.
Где взять силы, что бы еще и Ксению убедить, что все будет хорошо?
 – А вслух прокричала.
- Я, пожарю тебе картошку! Так, как ты любишь! -
И Ирина нарочно громко запела, гремя посудой.
- « А напоследок я скажу…» - Затем она разложила, все пакетики с провизией на столе, как будто боялась, что если она их положит на место, они исчезнут.

И безжалостно стала чистить картошку.
Вскоре в сковороде, та уже зашипела, нарезанная тонкими ломтиками.
– Так будет казаться больше. -
Подумала Ирина и опустилась на стул, поставила перед собой телефон, и долго на него смотрела.
Собравшись с мыслями, тяжело вздохнув, набрала нужный номер.
Трубку снял дежурный охранник.

- Магазин - «Все для отдыха», я вас слушаю!
- Гена это ты? Это Ира. Там кто ни будь, из начальства есть?
- Да, они все здесь. Послушай Ирина, ты куда пропала?
 Здесь такой кипишь, устроили.
Ты на работу не явилась, вещи без денег взяла, тебе звонят, ты трубку не снимаешь….
В общем, тебе влетит. А, мы тут уже по-полной, выгребаем.
Ну, ладно, кого тебе позвать? Они все злющие на тебя, выбирай сама.

- Давай, сразу директора. Что уж тут на мелочь размениваться.-
Ирина, закрыла глаза ладонью, принялась покачиваться из стороны в сторону.
- Алло! Ирина Андреевна?!
Очень, хорошо! Надеюсь, вы меня узнали!
Я, не собираюсь выслушивать весь ваш бред, что бы вы ни сочинили там себе!
Сегодня же заявление на стол!
С вашей зарплаты будет высчитан штраф, за самовольное отлучение с работы, и за вещи которые вы взяли без спросу.
А деньги, которые вы взяли из кассы, привезите сейчас же, если не хотите что бы на вас завели уголовное дело!
Я, жду вас в течение рабочего дня, а дальше передаю дело в милицию! -
В трубке послышался шорох и спустя пару секунд, тихий голос охранника добавил:

- Ирина, я пытался заступиться за тебя.
Я, ведь знаю, как все было по-настоящему и с деньгами и с вещами.
Но мне сразу указали на моё место.
В общем, тебя подставили, мне очень жаль. Ой, извини, пока!

…Мысли в голове блуждали, сильно тошнило.
Возникло нестерпимое желание покончить со всем этим в один миг.
И Ирина очень легко как под гипнозом, подалась на это чувство, для нее оно мгновенно стало единственно верным и спасительным, более того, даже заманчивым, тем, что могло избавить ее в доли секунды от всех ее бед.
И как только это желание заполнило всю ее сущность, появилась решительность и даже легкость во всем ее организме, сердце забило боевой ритм.

Это был, чей-то вызов ей, и, она его бесповоротно приняла с чувством азартного игрока, поставив все на кон. Никаких мыслей, никаких сомнений только жгучее желание поскорее свершить то что, принесет ей облегчение.
Она равнодушно бросила на пол трубку, и стремительно подошла к окну.
 Широко распахнула его, глянула в низ, словно отрепетировав свое падение глазами, отмерила расстояния до земли, сердце зашлось в каком-то исступленно радостном экстазе. Она подтянула табурет, взобралась на окно, схватилась за занавески, которые от сильного ветра с реки, вырвались и взлетали.

Уже стоя на подоконнике, она перехватила одну из них, скрутив, жгутом она держалась только за нее. - Еще мгновение и все будет кончено….