Килей. Первая зарисовка

пояснение:
Слова – килей – береза, Лиява -    богиня леса, Кевса – название речки

Глава первая.

Лиява.

Неведомыми тропами лежал ее путь через поросший еловой молодой зеленью березовый  лес. Всегда, когда ей становилось худо,  Лиява приходила сюда, в березняк на берегу реки речки Кевсы. С малых лет она частенько прибегала сюда. Здесь и дышалось как то легче,  и можно было полежать в траве на поляне посреди леса. Эта поляна стала для нее вторым домом. Она приходила сюда даже зимой, когда метели завывали свои неугомонные вопли и стаи волков бродили в поисках удачи голодной зимней ночью. Волки не могли войти на поляну, медленно кружили они вокруг в надежде, что когда-нибудь девушка выйдет и удастся ее завалить. Лиява теряла ощущение времени,  попадая сюда. Она словно сливалась с природой и погружалась в какой-то транс, который уносил ее сознание далеко за горизонты человеческой сущности. Она воображала себя маленькой девочкой, сбежавшей от родителей в лесу. Где-то далеко звучали их голоса и крики, а она пряталась за деревом,  мягко посмеиваясь.
Мама и папа…..давно уже не было их в живых. Мамино лицо в белом платке так и стояло в памяти.  Только здесь на этой поляне Лиява ощущала невидимую связь с родителями. Она разговаривала с ними мысленно, улыбалась, шутила,  и ей казалось, что мама и папа отвечают ей.
Ей казалось, что вот-вот мама подойдет как обычно и позовет с собой в лес собирать костянику и малину. Они будут идти вместе,  рядом и мамина рука будет крепко держать ее руку. И так спокойно и радостно будет от этого – мама рядом и всегда ее защитит от зла.
А потом, набрав ягод, они пойдут к реке  и будут купаться в холодной воде. Холодной, потому что Кевса вся усеяна родниками и под толщей воды бьют ключи. От  чего речка всегда прозрачная и чистая.  И слыша родной мамин смех, она будет купаться в лучиках ее любви. Будет нырять и брызгаться водой, ощущая себя счастливой и юной….
Встряхнув это мимолетное и недосягаемое уже ощущение потерянного счастья, девушка продолжала бежать.  Березовая роща светилась незримым светом, наполненным сиянием  молодой весенней листвы  и  еще чего-то неземного загадочного. Лиява бежала по лесу,  словно молодая лань, стремительно летящая сквозь толщу  леса.  Ее глаза светились неведомым светом, а хрупкая фигура и длинные светлые волосы делали ее по-настоящему той самой богиней леса, в честь которой назвали ее родители. Ее рубаха развевалась по ветру, а тонкие длинные ноги несли ее прочь.
Ворвавшись светлым весенним вихрем на любимую поляну, она упала траву,  и ее голова еще долго кружилась синим небом и облаками. Она словно слилась с этим миром, окружавшим ее, с этими красавицами-березами, с этой поляной, с этим небом и облаками.  Она рассмеялась, подтверждая, что вот она, Лиява, здесь, и ей на капельку показалось, что стройные березовые стволы склонились в знак приветствия ей, а рыжее июльское солнце подмигнуло бессовестным образом. Поняв это, она рассмеялась еще громче, подскочила и стала кружиться по поляне в каком-то немыслимом танце.
Березы кружились и пели вместе с ней, птицы на миг умолкли, и вся эта круговерть как будто ликовала вместе с ней.
Лишь два серых пронзительных глаза не ликовали, а следили за этой поляной и всем, что на ней происходит. Серая морда застыла, не мигая и тихо притаилась в гуще подлеска. Волк, огромный серый с черными пятнами волк замер в ожидании жертвы. Он давно выслеживал свой двуногий обед. Несколько раз прошлой зимой он почти настиг ее, ухватив за ногу острыми зубами, но она сумела вырваться и убежать на поляну. Туда, откуда он не мог ее достать. Нет, он пытался несколько раз пытался прыгнуть вслед за ней, но неведомая сила выталкивала его оттуда и он, голодный и свирепый бродил вокруг поляны в надежде добраться до девушки и  отомстить за долгие годы поражения.
Глава вторая.
Вергиз.
Вергиз в бешенстве крушил все вокруг. Посуда, еда, вещи – все летело и рушилось. В ярости запустив стул в дверь,  он сполз по стене и уставился в пустоту, стараясь забыть поляну и девушку, что танцевала там, в предрассветном лесу.
Он выслеживал врага. Давол был самым свирепым и мрачным волком из соседнего клана. Их соперничество началось очень давно, несколько сотен лет назад, когда оба еще были волчатами.
Тогда, когда еще были живы старики, оборотни в полнолуние собирались в Вепревой пустоши на сход. Там взрослые волки устраивали бои, выясняя, чей клан сильнее. Там, едва приобретшие первую шерсть юнцы сходились в первом поединке, пробуя новые клыки и когти в деле. Именно там,  на сходе встретились в первый раз два будущих непримиримых соперника: волк серый с черными пятнами и волк черный как темная Ве.
Юнцы дрались не на жизнь, а на смерть. Клочья шерсти летали вокруг, сверкали клыки и веяло недюженной силой от этой пары дерущихся. В один момент серый с черным схитрил и схватил черного за загривок, швырнул его об камень, оставив в зубах клок шкуры.  Черный замер неподвижно и его кровь медленным ручейком сползла на траву, образовав жуткую лужицу.
С тех пор два оборотня не раз сходились в жутких схватках. Каждый раз перевес был то на одной, то на второй стороне. И с каждым боем волки дрались все жестче и сильнее, накапливая ненависть в сердце по отношению к друг другу.
В тот день, когда произошла встреча с девушкой, Вергиз просто проверял свои владения. Вдруг в какой-то момент он почуял давнего врага и все его чувства резко обострились. Он весь превратился в натянутую струну и начал двигаться за  соперником на приличном расстоянии.
Вот тогда, преследуя бесшумно Давола,  он увидел, что так заинтересовало соперника. Тогда в лесу, едва заметно передвигаясь, Вергиз понял, что не может оторваться от наблюдения за девушкой. Она была как лучик света, за полоской света и бежала, вообщем-то, спасаясь от волка, преследовавшего ее. Ее волосы, летящие по ветру,  манили к себе. Тонкий стан был настолько изящным, будто тростинка. Вер усмехнулся про себя, понимая, что так завело такого хладнокровного соперника как Давол. В этот момент зубы противника щелкнули у ног девушки, которая начала сдавать позиции. И тут Вер понял, что вовсе не подчинить ее хочет его враг.
Шерсть зашевелилась на загривке от мысли, что его «лучик»  хотят убить.
Мозг начал лихорадочно соображать. И сразу стало не по себе. Сначала от мысли, что «лучик» его, Вергизов, потом от того, что Давол в считаные минуты стал не просто соперником и врагом, за которым он наблюдал, он стал его кровником, врагом, которого надо убить. Убить, потому, что никто не может претендовать на его, Вергизову  семью. От ощущения родства с девушкой в голове вдруг резко зашумело и захотелось громко завыть. От ощущения кровной мести по шерсти прошла волна,  и вдруг все обострилось: мысли стали яснее, четче, в голове появился план, как достать врага.