Опыты ритмической прозы

ОПЫТЫ РИТМИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ


ДВЕ ИСПОВЕДИ


1. ИСПОВЕДЬ ПОСТРАДАВШЕЙ



Постоянно поститься? Ничуть не бывало! Мне надеюсь, простится, что не там ночевала. Но случилось такое со мною впервые. Подошёл незнакомец, просил: «Вы Мария» — «Я —Надежда» — «Ну, да! Как я раньше не понял! Вот невежда! Презрения явно достоин. Но коль есть в сердце вашем хотя капля участия, обойдёмся, надеюсь, без попа и причастия».


Что могла я ответить? Есть приличия долга. Он прилипчив. Ему отдавалась я долго. Спохватилась под утро. Не одевшись под платьем, возвратилась в родительский кров и объятия.


Не искала я чуда, а искала поддержки. Так случилось, но с кем не бывает издержек? И «задержек», конечно, тоже. Вот за это — дала бы по роже.


2. ИСПОВЕДЬ ПОСТРАДАВШЕГО


Я — иногда. И даже — реже. А ей — хотелось бы — ещё.  Втолковываю: «Стыдно, Стеша»! Но стыд ей, вроде кимоно.


К тому же, довод показался ей оскорбителен вдвойне и закричала, обнажаясь, что на войне как на войне.


К сопротивленью не готовый, я оправданий не ищу. Уж лучше вечным быть изгоем, чем страшной бездны на краю. Не убедил. И довод прежний: «Обязан! Должен! Хоть умри!» Как, Господи, ты был небрежен, когда нас Евой одарил.


Жилось спокойно, безмятежно, а если страсть и захлестнёт, я сам себя, вполне уместно, обслуживал без дураков.


Но рай утрачен безвозвратно. Я здесь. Чего орать, мой друг? Бери меня, как в плен солдата, враги жестокие берут.


Не сдача это. Не доставлю тебе я радости такой. По гениталиям блуждаю своей уставшею рукой.


РЕТРО-СЕКС



Я помню вальса звук прелестный. Кружились пары. Трепетал по ветру ус бедняги Веста, а сам он молча простоял, покуда с Верой танцевали корнет, поручик и майор. И Веста вид весьма не бравый, на размышления навёл.


Коль скоро женишься, голубчик, привыкни, что с женой получишь в приданное не только дом, бельё постельное, фасон, с которым юная девица желает обществу явиться, но и сообщество друзей, весьма смышленых в жизни сей.


У них — известные манеры. О них — известно — кавалеры. Хоть в кавалерии никто из них не служит и давно. Бывает, что иной, тоскуя, кобылку оседлать велит. На ней он в рощицу валит. А там, меж стройными дубками, девица нежными руками его объемлет. Не беда, что в роще тесно. Ведь пока в сей тесноте обид не слышно. И если знак подаст Всевышний, сваляют оба дурака.


Уверен, что примером этим мы не унизим женский пол. Ведь секс всегда был дам уделом, особенно когда за дело вдруг принимался местный полк. Мужья при этом не помеха. Своё получат всё равно. А не получат, значит случай был против них. Знать, суждено. Зато пусть званием гордятся. Ведь рогоносец — тоже, братцы, что очень важный генерал, который с силами собрался, но, как, бедняга, не старался, а бой последний проиграл.


И всё же, как мужья наивны... Когда после охоты зимней, оттаяв в пламени костра, бахвалятся «невинной» жёнкой, бахвальство заливая жженкой и распаляясь почём зря.


Святая ваша простота! Не полагались бы на случай, к жене присматривались лучше. К своей... К своей, а не к моей! Здесь не восторг, а опыт нужен. И глаз приметливый, когда спровадит невзначай на ужин, причину не одну найдя: то грудь болит, то голова... Изобретенья женской прыти не уложить в один абзац. А, между тем, грядёт событье, в котором жалкий вы паяц.


И вот финал, вперёд известный: финтить умеют дамы все. Пусть муж тупак. Неинтересен. Пусть плохо держится в седле. Пускай иные мучат беды. Но быть такою непоседой закон Господний не велит. Но Бог далёк. Поручик — близко. Соперничать с ним — не моги! И скажем мы не без изыска: «Как часто дам из группы риска слепят чужие сапоги»...

Борис Иоселевич