Фантазии-1-РАЙ

РИСУНОК  ИЗ  ИНТЕРНЕТА



                …И был вечер, и было утро: день один…
                (Бытие.  Стр1. строка2)


      Открыв глаза, я увидел над собою нежно-голубое небо с бледно-розовыми разводами, исходящими от невидимого утреннего солнца. Странный сон медленно уходил, а размытый косым излучением мир не спешил обретать свои чёткие очертания и краски.
      Я снова закрыл глаза, не желая так быстро расставаться с ночными иллюзиями и видениями. Мне не хотелось полусонным сознанием возвращаться во вчерашний день - день, когда я свалился с неба, в прямом смысле этого слова.
     Ещё вчера, я был космическим разведчиком, летевшим на эту, /будь она трижды проклята/ планету, всего лишь для орбитального обследования. Вот и вся задача! Теперь же, я её голый пленник! Ни больше, ни меньше!
      Не спеша открывать заспанных глаз, я стал вспоминать своё совершенно невероятное ограбление невидимкой.
      Едва поймав в свою зону действия планету Х, локаторы моего корабля тут же отключились, оборвав всякую связь с внешним миром. Мелькнувшая на экране планета так же, загадочным образом  исчезла из поля зрения радаров.
      «Ну, почему я сразу не кинулся на выяснение причины отказа системы внешнего наблюдения? – мелькнуло в моём сознании. - Тогда бы я, наверняка,  определил, чьих это рук дело и попытался бы подняться на более безопасную орбиту облёта».
     Я, как глупое насекомое, поспешил на свою погибель к красивому, но хищному цветку. 
      Я предположил, что по локаторам прошлись шрапнелью осколки метеоритов, и решил дотянуть до планеты «вслепую», а там, на нижней орбите, устранить повреждения.
      Боже, мой, как мы примитивно представляем Вселенную!
      Давно уже вышли за пределы своей звёздной системы, а всё ещё продолжаем вертеть её вокруг своей колыбельки. Сколько же моих коллег поплатилось за подобные заблуждения?
Вот теперь и мой черёд наступил, поплатиться за своё эгоистичное невежество.
      Лёгкий ветерок коснулся моего обнажённого тела, напоминая мне о случившемся накануне.
      Не открывая глаз, я пошарил руками вокруг себя в поисках, какого-либо покрывала, как делал  это я по утрам в далёком детстве, на родной планете. Но напрасно. Инстинкт сработал раньше понимания своего плачевного положения и состояния. Вчерашнее, вновь напомнило о себе.
      По мере приближения к планете, на корабле, один за другим, отказывали приборы и датчики. Я уже не успевал находить причину поломки одного прибора, как на центральном пульте управления вспыхивал новый красный индикатор нестандартной ситуации. При подлёте к самой планете, почти вся панель горела аварийным цветом, будто под ней бушевало пламя, готовое, вот-вот, вырваться из недр  корабля и уничтожить всё, до чего дотянутся его языки.
      Я понял, что попал в силовое поле неизвестного происхождения, исходившее, возможно, от светила этой планеты. Паниковать было бесполезно. В данной ситуации, мне ничего не оставалось, как покорно ожидать своей трагической участи. Я даже не мог послать в эфир «SOS» из-за полной блокады  падающего в бездну неведомой планеты корабля.
Я обречённо сел в кресло, закрыл глаза и стал ждать удара своей Судьбы так, как всё, что от меня зависело, я уже сделал. В кроваво-алом  освещения центрального пульта отчётливо  ощущалось, как парализованную  громаду корабля  засасывало  в плотные слои  хищной планеты, без какого-либо торможения, будто он попал в воронку гигантского циклона. На одном из витков смертельного хоровода, я услышал, как заглохли двигатели ракеты и я, как на «американской горке», понёсся к фатальному исходу своей космической одиссеи.
      До слёз, было жаль себя, что так нелепо погибал. Что для близких и друзей своих, я навсегда останусь «без вести пропавшим!» Я даже не успел жениться и оставить после себя сына! Как обидно!
      А до фатального исхода оставались метры и секунды. Воспоминания неслись с небывалым ускорением, спеша показать всё самое значительное в моей жизни. И всё же я сохранял предельное спокойствие. Я сознавал, одному всегда легче умирать; никто не провоцирует тебя паникой и невежественным инстинктом сумасшествия. За нахлынувшими воспоминаниями я как бы прятался от мрачной и неизбежной действительности.
      Неожиданно, корабль качнуло несколько раз, но относительно мягко. Видимо, у самой поверхности, он наткнулся на невидимые сгустки встречного потока атмосферы планеты. «Мягко!» - это мягко сказано. На деле же, встречный сопромат заживо сожжёт мою ракету в месте со мною и я, как залётный метеорит,  выпаду пеплом на поверхность своего нежданного погоста. 
      Пошли томительные секунды ожидания  длиною в вечность и, как мне показалось, в полнейшей тишине, будто я уже пребываю в ином измерении мира.
Как и любому живому существу, мне не хотелось смотреть смерти прямо в глаза, но затянувшееся безмолвие и насильственное спокойствие, вынудили меня пойти против своей воли.
      В последний миг своего, короткого  пребывания во Вселенной, я готов был увидеть самое худшее.
      Но, боже, мой!
      Первое, что я увидел, повернувшись лицом к иллюминатору, был восхитительный закат солнца над пышной сочной зеленью.
      От нежданного сюрприза, мне вдруг показалось, что я схожу с ума. И как тут было не свихнуться, если за толстым стеклом лились, не огненные струи  расплавленного металла, а закатные лучи уходящего дня.
      «Неужели  именно так умирает сознание человека? – подумал я. – По воспоминаниям воскресших из клинической смерти, оно, либо тает в бесконечности чёрного тоннеля, либо рассасывается в лучистой белизне пространства».
      Я ущипнул себя и почувствовал блаженную боль.
Корабль стоял на поверхности чужой планеты, совершенно целёхоньким, правда, был по-прежнему неуправляем. 
      «Только  Разуму под силу проделывать подобные чудеса, - мелькнуло в моём настороженном сознании, - но, где Он и, каковы его физические формы? Что ему понадобилось от меня лично? Не зря же меня оставили в живых».
      Я встал и, затаив дыхание, подошёл к иллюминатору. Мне всё ещё не верилось в своё чудное  и  в  тоже  время,  загадочное спасение.
      Опоры корабля, потеряв в плотных слоях  атмосферы «башмаки», остриём упирались в маленькие серебристые лужицы, похожие на расплавленный свинец. От них подымалось лёгкое полупрозрачное испарение. Видимо, при экстренном торможении опоры раскалились и теперь, попав на влажную почву, испаряли из неё неведомую влагу. Солнце, поземному, уходило за холмистый горизонт, окрашивая окрестности в вечерние тона.
       «Такому изумительному закату нужен не космонавт-исследователь, а живописец, - подумал я, любуясь девственным пейзажем. - На нашей планете, такое чудо можно увидеть, только в резервациях инкубационной природы».
       Наблюдая за игрой вечерних красок над горизонтом, мне показалось, что окружающие поляну деревья, как бы росли. Наиболее высокие, прямо на глазах, тянули свои верхушки к темнеющему небу, понемногу закрывая от меня гаснущий горизонт.
       При виде такого рекордного роста чужой Флоры, я нутром ощутил, что это не зелень иноземная тянет вверх, а мой корабль медленно погружается в её коварную трясину, скрытую под пышным травяным ковром.
      Я  снова посмотрел на ближние  опоры корабля и, от увиденного, вздрогнул всем телом.
       Корабль действительно оседал в лужу собственных, расплавленных опор. Они были наполовину уничтожены и, по моим соображениям,  корабль должен был, вот-вот коснуться соплами двигателей серебристого жерла невидимой  печи  местного алхимика.
       «Этого ещё мне не хватало для полноты впечатлений! – подумал я с раздражением, - Я же не Джордано Бруно, чтобы гореть на костре их инквизиции за свои убеждения! Лучше разбиться вдребезги с криками и болями, чем бестелесно таять, подобно искусственному льду».
       Я поспешно кинулся надевать аварийный скафандр, изготовленный из специальных материалов, для которых не страшна температура и  в тысячу градусов.
Одевшись в рекордное время и прихватив с собою НЗ, я открыл запасной люк, чтобы поскорее покинуть предавшую меня груду лома.
       Солнце уже исчезло за «выросшим» на глазах горизонтом, но его лучи продолжали освещать темнеющий небосвод. Появились первые, ничем не отличающие от земных звёзды.
Беспомощный корабль на четверть утонул в собственном соку, если можно так сказать, и мне не пришлось пользоваться аварийной стремянкой так, как люк оказался почти на уровне предательской почвы.
       На анализ происходящего вокруг и на сомнения времени не было.
       Я быстро спрыгнул вниз и тут же поскользнулся, едва не упав в разросшуюся лужу. Саквояж с НЗ выскочил из моих рук, упал возле небольшого камня, и в тот же миг покрылся голубоватым паром или туманом. Я сделал шаг к нему и…  О, ужас! Подошвы моей специальной обуви, испытанной  на магме вулканов и в жутких кислотах, таяли на глазах.
      В испуге, я бросился к гибнущему кораблю, но дверца люка уже погружалась в разъедающую лужу.
      На какое-то мгновенье я остолбенел от мысли, что через секунду, другую, моего тела коснётся, холодящий душу, неведомый огонь или леденящий растворитель.   
       Остолбенев от ужаса, я ждал жгучего прикосновения её плиты или реактивов к моим похолодевшим стопам. Саквояж уже растаял, как мороженное и лишь, кое-какие детали, неохотно, улетучивались в виде пара в тёмное небо.
       Проводив последние клубы пара былого НЗ, я стал медленно пятиться от заколдованного, аномального или гиблого места. Мне сейчас было одинаково страшно стоять возле жалких остатков корабля, и в тоже время, убегать от него вглубь темнеющих зарослей. Всё же чувство самосохранения заставило меня спасаться бегством. Я понёсся, сломя голову, к лесу, в надежде на то, что там нет ужасной трясины.
       У самой опушки я наткнулся на ближайший куст и тут же отскочил от него, как ужаленный.
       Мысленно распростившись с остатками корабля, я не сразу ощутил, что пока бежал к лесу, то нижняя часть скафандра и одежды превратились в бесформенные клочья, испаряющиеся прямо на моём дрожащем теле. Обуви и носков  не было и в помине, но я ещё не ощущал подошвами ног, ни жара, ни холода, ни, какой-либо боли от соприкосновения с чужой почвой, будто я стоял на земле  родной  планеты  в  маскарадных лохмотьях.
       И всё же, я не останавливался. Встречные кусты и высокие травы незаметно, но ловко, как  руки  скульптора,  оголяли моё сжавшееся тело от лишних наслоений некогда бывшей глыбы космонавта.
      Вскоре я устал от безумного бега, остановился возле дерева и обессилено упёрся спиной о его ствол. И тут, к своему, не меньшему удивлению и ужасу, я ощутил его тёплую шершавую кору. Сверху, что-то упало, скользнув по щеке. Ноги подкосились от усталости и перенапряжения, и я медленно сполз по стволу наземь.
      Мечась в поисках спасения, я даже не заметил, когда и, как испарился шлем из самого прочного, на сегодняшний день, пластика. Я тяжело вдыхал чужой воздух. Кроме дрожи во всём теле, я  едва ль, что ещё  чувствовал, ощущал  и понимал. Голова кружилась, мысли путались.
       Не объяснимо!
       Совершенно  чужая  планета  уничтожила  всё искусственное, что плотно, в несколько слоёв окружало  моё тело, но не тронула, ни единого волоска на нём и не сделала, ни единой царапины.
       Теперь вот лежу  я в  нетронутой никем траве, как Адам в Раю и жду от Всевышнего Разума программу на сегодняшнюю ночь, а заодно, на завтрашний день, и на будущее вообще, коли, не погубила до сих пор.
       Отдышавшись немного и придя в себя от чудного спасения или пленения, я призадумался. Мысли плыли и путались и я не заметил, как уснул без сновидений или провалился в небытие, будто не было самой жизни, а с ней и переживаний. 
       Ну, чем не райская жизнь? Жив, здоров, молод. Ни следа и ни намёка  от прошлого! Птицы   заливаются вовсю! Вокруг сказочные шорохи  и шелест трав и листвы. Запахи неведомых цветов и растений.
       Я улыбнулся во сне и открыл глаза.
      «Для такого райского утра, - невольно подумал я, - не мешает и «тринадцатым»  ребром пожертвовать. Ну, как в Библии»!
       Рассвет  на этой планете оказалось ясным. Забыв про вчерашние страхи и переживания, я потянулся во весь свой рост и впервые улыбнулся своим интимным помыслам. Надо мною свисали ветви яблони, с крупными наливными плодами, источавшими почти забытый аромат. Я таких яблок и дома не видел. От лёгкого дуновения тёплого ветерка колыхались травы и цветы, и при каждом колебании сбрасывали  на меня  несколько жемчужных росинок, выращенных ими за ночь. Слышался приглушённый звон невидимых насекомых. Ну, чем не идиллия под названием «райские кущи»?
       Ничто не нарушало чистейшей гармонии девственной природы, кроме  нежданно хрустнувшей, где-то  рядом сухой ветки.
       Я уже безбоязненно приподнял голову и посмотрел в ту сторону. То, что я там увидел, заставило меня вздрогнуть всем телом, посильнее, чем при вчерашних испытаниях.
В нескольких шагах от меня, присев на корточки, находилась девушка.
       Подумать только! Она была совершенно голой, с отливающей белизной кожей. Незнакомка  перебирала упавшие на землю яблоки и ничуть не заботилась о том, что её могут увидеть во всей красе.
       Девушка  надкусила понравившееся ей яблоко, встала и направилась в мою сторону.
Я замер и не знал, как повести себя в такой ситуации. Ведь я впервые попал, в столь нелепое для себя положение. Дыхание перехватило. В бок, что-то кольнуло. Я сделал движение, чтобы согнать  с тела назойливое насекомое или убрать острый конец травинки.   
       От нахлынувшего волнения мои движения оказались неуклюжими. Потревоженная листва куста предательски зашелестела.
      Девушка повернулась в мою сторону, улыбнулась, и вдруг сказала: - Не волнуйся! Твои рёбра все целы.
      Она игриво приблизилась вплотную, присела на корточки и, с нескрываемой хитринкой и кокетством в голосе, заявила: - А меня звать Ева! А тебя,  я так думаю,  зовут Адамом? – и, протянув на маленькой розовой ладошке надкушенное яблоко,  добавила, - На! Оно очень вкусное!               
                Алтайский край. Бийск. 22мая 1990г.