Вооружен, но не опасен!

Кто ответит на вопрос, сколько пистолетов Макарова (ПМ) можно унести в кармане брюк? Вопрос далеко не риторический. Многие промолчат потому, как не было у них  возможности проверить наполняемость солдатских штанов. 

До поры до времени я тоже не знал, что в карман солдатских брюк можно положить только один ПМ со стандартным набором патронов (16 штук). Не знал до того дня, пока нас не подняли по необъявленной тревоге.

Не могу знать, как и чем обставляются тревоги сейчас. В мое время, что в учебке, что в боевой части, о дне и времени наглого прерывания сладкого сна, мы знали заранее. Доходило до того, что солдаты ложились спать одетыми, под кровать бросали «химию», противогаз, а если бы разрешили, то прихватили бы и автоматы. В таком варианте случались и курьезы.

Помню в учебке, один курсант первым выскочил из казармы и чуть не сбил с ног командира бригады. На следующий день он паковал вещи и прощался с бригадой на десять дней, не считая дороги. Так наш комбриг поощрил резвого парня.

В части добрые дяди напрочь отсутствовали, более того, однажды устроили нам подлянку. Зарплату военные люди получали, как штык, 13 числа каждого месяца. Не знаю, кто придумал именно это число, но мы в нем ничего зловещего не видели. День, как все остальные, только с короткими деньгами в кармане. Зато вечер обычно превращался в массовую попойку. Офицеры дома и не только, а мы, где придется, в кабинетах, каптерках, учебных классах и даже на чердаках.

В очередной «зарплатный» день все шло как обычно. Вечер был тихим, ни одного офицера в казарме. После отбоя народ, способный ходить, добрел до кроватей, а некоторые, особо перебравшие, уснули в местах возлияния. Когда дневальный заорал «Батарея, подъем!» его вопль приняли за глупую шутку. Но вторая команда уже не казалась такой глупой, и народ начал подтягиваться к ружейной комнате. 

Мои обязанности по тревоге были простыми. Прихватить тревожный ящик, дотащить его до машины и погрузить. Выхожу на улицу и вижу такую картину. Двое более трезвых ребят забрасывают в машины полудохлых собутыльников. Слышу вопрос: Второй механик сможет повести установку? Сможет, - ответил кто-то в темноте. – Он на ногах держится.

Небольшое пояснение. На пусковой установке, с которой взлетает ракета, ввиду ответственности операции, по штату положено иметь двух механиков-водителей.

Расставшись с ящиком, иду в офицерскую оружейную. Опять же, не знаю почему, но я  в силу должности, обязан был присутствовать при выдаче оружия и лицезреть пустой сейф. Небольшая сценка. Захожу в комнату, и что вижу. Только что, не держась за стенку, стоит молодой лейтенант-военврач, приписанный к нашему дивизиону. Я его видел второй раз. В нашей казарме  ему делать было нечего, как и всем медикам, и службу они «несли» в медпункте.

Стоит. Длинный, выше меня на голову, а старшины - аж на две. Складываясь пополам, становится ниже, и сует нос в сейф.
-  Старшина, а мне тоже пистолет брать? Вопрос был странным, но старшина вежливо ответил.
- Само собой!
Лейтенант не унимался.
- Я стрелять не умею!
- Тебя никто не заставляет стрелять, - засмеялся старшина.
Лейтенант, скорее по инерции, еще что-то побурчал и вывалился в коридор с личным оружием в руках. 
После разборки в сейфе осталось два ствола офицеров, не сдавших их на склад при уходе в отпуск.
- Забирай их с собой, - приказал старшина.
- Как можно, личное оружие доверять солдату, - заупирался я.
- Ничего не знаю, мое дело выдать оружие, а твое – видеть пустой сейф. 

Делать было нечего, сунул я по пистолету в карманы, туда же кисеты с патронами. Было не очень удобно идти, все-таки вес приличный, и двинул я в артпарк. Мама родная, что там творилось! Ангары стояли параллельно и перпендикулярно друг к другу, оттуда выезжали, как попало, терлись машинами, матерились водители и благо никого не придавили.

Вижу начштаба, как он оказался около кочегарки, непонятно. Кричит: Кто потерял штык?
Похожу ближе, прошу посмотреть номер. Почти без сомнения заявляю: Не нашего дивизиона! Начштаба смерил меня с ног до головы, как мол, ты можешь помнить такие вещи. Конечно, я блефовал, но все оружие дивизиона проходило через меня, все журналы учета у меня и десятки цифр, индексов техники большой и малой – в голове. Поэтому кое-что и помнил.

Не знаю, сколько времени прошло, но бригада собралась за воротами артпарка. Командиры докладывали о наличии состава, а наш комдив не находил себе места. У нас не хватало одной единицы техники, зарядно-аккумуляторной станции. Она два дня стояла в парке и в ней заряжали аккумуляторы всего дивизиона. По тревоге, не дожидаясь всего взвода, экипаж по инструкции должен был ехать в пункт сосредоточения, а это километров 10 от части. Минут через тридцать видим, проскочила наша будка слева направо по шоссе, а потом вернулась и мужики, наконец, сообразили, что мы стоим на месте.

Я тоже дергался. Два ПМ в карманах, как у последнего идиота, автомат через плечо, химия, противогаз, ремень затянут до упора, чтобы брюки не свалились и, благо в тот вечер я не усугублял, иначе было бы мне совсем хреново.

Через час нам дали отбой. В казарме я с чистой совестью сдал чужое личное оружие и отправился досыпать. На следующий день решил прочитать офицерам, ПМ которых я носил, лекцию, как только они вернутся из отпуска. И поверьте мне, прочитал. Имел полное сержантское право.