Реся

Через дыру в заборе на участок пробралась дворняжка.
Девчонки ее сушкой подманили.
Осталась с нами жить окраса дивного бедняжка.
Мы всей семьей собаку полюбили.
По цвету шерсти кто-то скажет «шоколадка»,
А кто-то видит кофе с молоком,
И белый галстук во всю грудь, носочки. Аккуратка.
И ушки острые торчком.
Глаза в цвет шерсти, светло-карие, сторожкие.
Пуглива, недоверчива, подчас.
Я не хотела брать собаку в дом: такие сложности!
Но не смогла противиться вниманью ее глаз.
Она смотрела на меня в упор,
Порой, из-под тишка за мною наблюдала.
Как будто от меня зависел приговор:
«Быть иль не быть». Конечно, быть! Хвостом собака радостно виляла.
Одиннадцать годков собака с нами прожила.
Ее назвали Ресей. Ресенька, Ресюшка.
Уже и угощение у всех с руки брала
И позволяла потрепать ее за ушко.
В дом Реся долго не решалась заходить,
Предпочитала вольной птицей жить.
А может опасалась: пригласят, мол, а потом прогонят.
Не сладко псине ощутить себя изгоем.
Из-под террасы в дождь ее зазвали на террасу.
Зажалась в угол, чтобы не мешать. Но больно же смотреть!
Потом уговорили в дом войти - немного обсушить и обогреть.
Так Реся с нами жить осталась.
Бывало всяко: уходила погулять на воле
Сквозь многочисленные дыры в стареньком заборе.
Но возвращалась, помня, где ее кормили,
И чувствуя, что здесь ее любили.
Прививки, хвори – все переносила
С терпеньем, мужеством, а после руки нам лизала,
Как будто за вниманье к ней благодарила.
И дом от злых врагов серьезным, громким лаем охраняла.
Всех незнакомых приходящих за ноги кусала,
Показывая этим, что она хозяйка в доме,
Своих же радостными песнями встречала,
Поскуливая, и хвостом виляя, в полупоклоне.
Серьезная, не егоза, не попрыгушка.
«За мячиком, за палкой бегать? – Ни к чему.
Я лучше на диване, на подушке
Здесь полежу. А этих игр я не пойму».
Гоняли, шлепали, ругались.
Хвост подожмет, и взгляд такой наивный и смущенный.
Но на диване место Ресино осталось.
В вопросе этом нрав собаки оказался непреклонным.
Любила тишину, порядок и покой.
И если вдруг за дверью шум какой начнется,
Поднимет лай, пронзительный такой,
Что сами вздрогнем, и за дверью кто-то ужаснется.
…..
Двенадцатый, тяжелый високосный год.
Болезни одолели. Капельницы и лекарства.
И возраст о себе, наверно, знать дает.
Не выбралась собака из болезни и слабела с явным постоянством.
На улицу – пошатываясь, потихоньку. Тяжело вставать.
Порою, на руках собаку выносили
Оправиться, традициям собачим дань отдать –
Минут на десять. Не хватало Ресе силы.

Дышала тяжело со всхлипами и стонам
(Исход смертельный был уже известен),
И глаз не закрывала, все смотрела вдаль, куда-то в сторону.
Последний полувдох… и нет уж больше нашей Реси.
Так и ушла с открытыми глазами.
Что видела она в последнем том пути?
Или глаза прикрыть у Реси силы не достало?
Иль разглядела нечто, так, что взгляд не отвести?

Не знаю. Все. Ушла, забрав с собою часть моих забот,
Оставив пустоту и память. Без Реси дальше жизнь пойдет.
19-20.06.12.