Хванчкара и шмурдяк

В письме мой друг вспомнил, как в конце 66 года в Москве появилась очень хорошая "Хванчкара".
Увы, "Хванчкару" я не застал уже (поскольку, изгнанный из МГУ, был в апреле забрит в солдатики и отправлен в столицу солнечной Адыгеи), а пили мы местный майкопский шмурдяк, оно же бормотуха - из яблок и алычи какбывино, крепко сдобренное неким поганым какбыспиртом, которое мы покупали у местных барыг чайниками. Поговаривали, что барыги эти ещё и настаивали своё пойло на табаке, чтобы было позабористее.
А когда нас совсем уж запирали, глушили Тройной и огуречную туалетную воду - последняя была даже терпима - и выпивка, и закуска в одном флаконе)))
Я этой гадостью не сильно злоупотреблял, особенно после того, как хватанул огуречного без разбавки, и потом у меня язык облез слоями.
А произошло это на почве всеобщего социального протеста: в канун ноябрьских праздников наш дикий генерал Миша Бароев, ставший, как поговаривали офицеры, командиром дивизии по кунакству с командующим округом знаменитым кавалеристом Иссой Плиевым, приказал обложить военный городок патрулями, и никого в самоволку за выпивкой не пущать. Возмущённая общественность немедленно обнесла гарнизонный магазин, скупив всё, что горело. Отказаться и остаться трезвым было западло, вот я и приобщился.
Наутро невысокий, неумный, квадратный (он был хорошим борцом) и красный от возмущения всеобщей нерасторопностью, наш отец-командир объявил построение для поздравляния с великим праздником. И вздумалось ему поздороваться со старавшимся не дышать строем. Солдатики дружно гаркнули в ответ что положено, и начальство аж покачнулось от могучей волны парфюмерного духа...
Генерал, хоть и борец, сразу всё просёк, и пришлось мне к моей возлюбленной Оленьке, прекрасной офицерской вдове, полгода ходить по ночам только через дыру в заборе в честную самоволку.
...ах, Оленька, как она была хороша и страстна, какой гнала самогон, какую жарила курочку с курагой и сушёными яблоками! а однажды даже принесла её мне на губу, куда я попал за длинный мой язык и любовь к японской поэзии... Впрочем, это совершенно отдельная история.



На фото: Это я, между прочим, пью тот самый шмурдяк!