Курсантские байки 11 Уставы

Уставы

«Служи по уставу – завоюешь честь и славу!» - подумал Чижик, с сомнением вертя в руках увесистую книгу, - а  вот другой лозунг - «Устав писан кровью», - это точно про меня. Вот комбат у меня ее всю родимую и выпьет.

Ярко светило солнышко, зеленела травка и дул легкий ветерок. Погода в учебном центре, где 1 батальон  готовился к эпохальному участию во всесоюзном спортивном смотре среди курсантов военных училищ, по весеннему благоухала. Сейчас бы позагорать и продрыхнуть часок-другой, а тут такое «увлекательное» чтиво, а что делать, завтра зачет. Да и опостылели эти проклятые уставы. Уставы внутренней, гарнизонной и караульной службы, дисциплинарный и строевой уже совсем достали. Весь предыдущий месяц Чижик вдумчиво их изучал. Личного времени, которого катастрофически не хватало на себя любимого, было очень жалко. Поэтому Сашка умудрялся протаскивать объемистую книжку на третий пост первого внутреннего караула и, пользуясь тем, что в будние дни в светлое время суток часовой бродит по автопарку без автомата с одним лишь штык-ножом, вдумчиво его изучал. Само чтение на посту категорически запрещалось тем же уставом, но Устав! Устав это дело святое, поэтому его тщательное штудирование на караульной вышке автопарка особой угрозы для личной безопасности не представляло. Так же чтение устава у тумбочки в наряде по роте отнюдь не запрещалось, а наоборот приветствовалось, так что, вопрос с изысканием свободного времени Чижиком был решен без ущерба для себя. Терпение и настойчивость, проявляемые Чижиком в изучении столь важной дисциплины во взводе и роте уже вертелось у всех на языках, да и для отцов командиров - ротного и взводного, такая интенсивная подготовка не осталась без должного  внимании. Ротный даже на всех углах хвастался, что у него есть курсант, который знает вышеуказанный предмет практически наизусть. Все это и заставляло Сашку в теплый пригожий день листать уже порядком опостылевшие страницы.
Скрупулезно вычеркнув последний вопрос из зачетного списка, напечатанного на стандартных листках бумаги, взятых у взводного, Сашка облегченно вздохнул. Готов.  Если Витос придет на зачет, будет хорошо, а если нет, то за месяц, оставшийся до отпуска, он отточит оставшиеся шероховатости.

Зачет «сдавали» в курилке, неподалеку от столовой. Что делать – учебный центр не предусматривал аудиторий – поле есть поле, и даже занятия по литературе, которую преподавала женщина, проходили в курилке, на спортгородке или просто на газоне. Да сдачей зачета и не пахло. Котелков вместе с замкомвзвода Здихом, просто заполнили зачетную ведомость, где, дабы не портить отчетность и статистику, просто поставили Чижику тройку.
- Товарищ старший лейтенант? А как же комбат, я у него в черном списке, - вяло попытался возмутиться Сашка, - он же лично у меня принимать будет, даже в свой талмуд записал.
- Я тебя к нему сам отведу, - пообещал взводный, - в конце сессии, или ротного попрошу. Только запомни, я майора шестой год знаю. Поэтому повтори Присягу, Боевое знамя части, выучи первые двенадцать статей строевого устава и повтори статью про строевую стойку.
- Так этого в вопросах нет, - возмутился Чижик.
- Знаю, что нет. Однако все равно спросит, - уверенно ответил старлей.
Время, тянувшееся на первом курсе неумолимо медленно, теперь уже летело со скоростью паровоза. Вот сессия, еще два экзамена в диплом, считавшиеся чрезвычайно сложными – английский язык и литература. Если английский был сложен только для тех, у кого преподавал «Железный Мэн», то литература, в список вопросов по которой входили без малого – античная, литература средних веков, классическая русская и современная советская литература, советская военная литература, для многих была проблемной.
С английским Сашке с его отделениям «повезло»: им достался «Железный Мэн», старый преподаватель, фронтовой майор, преподававший еще в сталинские времена, который был помешан на своем предмете и не признавал никаких авторитетов и «мохнатых лап». Попроси за кого-нибудь даже сам генерал-лейтенант, то и его он бы послал далеко…
Если на первом курсе половину курсантов тормозили в отпуск из-за физо, то вторую половину, а в последующем и большую, тянул на себе «Железный Мэн». Он делал небольшие поблажки только командирам групп и отделений, в частности так повезло и командиру отделения (комоду) Генке Носу. Комод отличался поразительной хозяйственностью, кулинарными способностями, но от языков был далек, как и его старший брат, окончивший Систему в позапрошлом году.  Вот мэн и натянул «полиглоту» тройку.

Сашке в этом отношении было гораздо проще. Его старший брат, выпустившийся с красным дипломом четырьмя годочками ранее, оставил Чижику наследство, заключающееся в хорошем отношении к фамильной династии курсантов большинства   преподавателей, в том числе и «Железного Мэна». По итогам экзамена тот даже соблазнял курсанта продолжать обучение далее факультативно и перед выпуском сдать экзамен на военного переводчика. Чижик подумал, пожалел времени, сил и средств и отказался. Молодость, молодость…, а наверняка зря. Но главное чего было не отнять у мэна, то это то, что даже самого неспособного курсанта он научил элементарным азам допроса военнопленного. О, бойтесь и дрожите англоязычные враги, попавшиеся в руки учеников «Железного Мэна». Ох, бойтесь и отчетливей дрожите…, достанется вам со всей пролетарской ненавистью и прочим уважением.
С литературой было сложнее. Многие читать не любили или ленились, но женщины с кафедры искусств поблажек, несмотря на свой слабый пол, не давали. Не читал – сам виноват, получай, фашист, гранату.

Но и здесь Чижик не переживал – читал с детства регулярно,  да и свободное время в стенах Системы проводил с книгами, причем положенными по программе предмета, и не считал эту программу неинтересной, а скорее наоборот, куда более содержательней и познавательней, чем штудирование наизусть Уставов Вооруженных Сил СССР. На втором курсе вместе с Андрюхой Шубой они познакомились с одной библиотекаршей, и та поставляла им дефицитные книги под заказ.

Однако, взяв билет и ознакомившись с вопросами, Сашка зачесал репу. Все вопросы он знал, только вопрос об открытии журнала «Современник», и его значении в народовольческом движении царской России поставил его в тупик, о влиянии на читателей данного периодического издания он знал весьма и весьма поверхностно. Оставив без внимания другие вопросы, Сашка срочно взялся изучать лежащую на столе обязательную программку. Знающий хотя бы суть вопроса творческий человек мог почерпнуть оттуда очень много полезного. А там было сказано о дате открытия журнала, его основателе и дате закрытия. Напрягшись, Чижик припомнил, что где-то читал или слышал, что данное издание жандармы прикрыли после опубликования в нем поэмы Некрасова «Железная дорога». У Сашки мгновенно созрел оригинальный план. Знаменитый курсантский термин «Подход - пять, отход – пять, ответ – два, общая отметка – три» с женщинами не проходил, а трюки со шпаргалками здесь не срабатывали.

Ответив на вопросы о творчестве Виктора Гюго (зарубежная классическая литература),  Эриха Марии Ремарка (зарубежная антивоенная литература), Чижик ступил на скользкий лед третьего сомнительного вопроса:
- Журнал «Современник» был открыт, - курсант назвал дату открытия и имя редактора, - в нем печатались многие прогрессивные писатели того времени, но хочется отметить, что только после этих обличающих антинародный самодержавный строй стихов, издание подверглось гонениям со стороны царской охранки и было закрыто:
   Добрый папаша! К чему в неведении
   Умного Ваню держать?
   Вы мне позвольте при лунном сиянии
   Правду ему показать…
Давно в школе, дабы повыпендриваться и показать отличную на стихи память, Чижик выучил наизусть не только первую, обязательную по программе главу поэмы, но заодно и вторую. Память не подвела, преподавательницы восторженно зашушукались с единственным в комиссии мужчиной, но к середине главы их взоры немножко потускнели. Поняв, что экзаменуемый декламацию прекращать не собирается, а времени в обрез, они остановили вошедшего во вкус Сашку, с выражением клеймившего царизм словами великого поэта.

- Достаточно, достаточно… - произнесла председательница комиссии, - просто великолепно, следующий вопрос, пожалуйста.
Далее сложностей у него не возникло, Константина Симонова (современная военная литература) доводилось читать не раз. Оттарабанив ответ, козыряя фамилиями главных и второстепенных героев, Чижик с почитанием уставился на экзаменаторов.
- А в каких известных Вам произведениях советских писателей о войне нашел отражение образ начальника клуба? - последовал единственный вопрос единственного в комиссии мужчины.
- Иван Стаднюк, «Война», политрук Лева Рейнгольд, - не задумываясь, ответил Чижик.
- Великолепно! – подвела итог председательница. – Просто отлично! – Комиссия  с энтузиазмом единодушно закивала.
- Товарищ капитан, - это уже к ротному, в обязательном порядке присутствующему на экзамене, - я прошу особо отметить курсанта Чижика. - Спасибо, товарищ курсант, за любовь к литературе и глубокое знание предмета.
Сашка, вышел, с глубоким сознанием того, что в жизни ничего просто так не делается, а вот не выучил бы вторую главу, как бы сейчас выкручивался, а так прямо в тему.
- Ну, как? – поинтересовался Севка Климкин, коллега по ремеслу. Они оба были нагружены дополнительными обязанностями, в простонародье называемым «книгоноши». Оба должны были доставлять учебную литературу на всю группу на занятия и самоподготовки. Тяжести носить приходилось, формуляры заполнять – это минус, но имелся и большой плюс. Во время занятий и «сампо» появлялась относительная свобода передвижения по территории и учебным корпусам. Также замок или комод, всегда при их отсутствии могли мотивированно доложить, что вышеуказанные курсанты находятся в библиотеке.
- Да нормально, Севка, пятак.
- А я боюсь, -  постучав по косяку, сказал Севка и вошел в аудиторию.

А первому батальону опять «повезло». Напасти и, как уже говорилось, неприятности и различные гадости никогда не обходили его  стороной, и  впечатление, что на его личном составе постоянно проходили какие-то опыты и эксперименты вскоре превратилось в уверенность. Через пару дней, перед самым отпуском, третьему курсу было объявлено, что с будущего года вводится дополнительный государственный экзамен по дисциплине «Общевоинские Уставы Советской Армии», отменяется экзамен «История КПСС», а вводится комплексный экзамен «Научный коммунизм» (куда вошли истмат, диамат, история КПСС, научный атеизм, военная политэкономия и куча прочей ерунды).

Известие о вводе дополнительного экзамена окончательно убедило Сашку в том, что случайностей в жизни не бывает. Нет, не зря он зубрил уставы. Госэкзамен был ему уже не страшен, впереди зачет один на один с комбатом, а это посерьезнее любого экзамена, да и отпуск под угрозой.

По давно сложившейся традиции курсанты при переходе с третьего на четвертый курс уходили в отпуск не в августе, как остальные, а в конце июня. Это было обусловлено тем, что до начала сентября необходимо было переехать из опостылевшей казармы в относительно комфортное общежитие, в комнаты по три-четыре человека. Да и кому-то надо было нести караульную службу в течение месяца.
 
И вот наступил последний день – экзамены и зачеты все сданы, и завтра долгожданный отпуск.

С утра на разводе комбат объявил распорядок дня – до обеда - чистка и сдача на склад оружия, после обеда уборка казармы и территории, а только затем - убытие в отпуск. При этом он не забыл упомянуть, что принимает до обеда зачет. Личных «кровников» у Слона оказалось аж целых три человека.

Поволынив для приличия с часок, Сашка решился подкатить к Витосу:
- Товарищ майор, разрешите сдать зачет?
Тот посмотрел сверху вниз на щуплого курсанта и лениво поинтересовался:
- А направление учебной части на пересдачу зачета у тебя есть?
- Нет, - растерянно пробормотал Сашка.
- Вот когда будет, тогда и приходи. Только после пятнадцати ноль-ноль я уже уйду.
Во попал, - подумал Чижик, - а как это направление взять? Ведомости в учебную часть сданы, по их учетам у меня зачет. Скотина рыжая, ведь говорил…, а комбату сказать – взводного заложишь:
- Разрешите идти, товарищ майор?
- Идите, товарищ курсант.
Сашка развернулся и направился в учебную часть.
- Направление без разрешения начальника учебной части не даем, - с безразличным видом уведомила незачетника старая очкастая грымза, - помочь ничем не могу. Обращайтесь к начальству.
На счастье в дверь случайно заглянул заместитель начальника училища по учебной части полковник Яблочкин.
 Сашка, представившись, жалостливо протянул:
- Товарищ полковник, разрешите направление на пересдачу уставов получить.
- Уставов? – удивился полковник. – В первый раз слышу, чтобы взводный или ротный своим незачет поставили.
- Да это майор Витос поставил, товарищ полковник. – Не вдаваясь в пошлейшие подробности, давил слезу Сашка.
- Понятно… - протянул Яблочкин и, взяв со стойки чистый бланк, расписался и протянул грымзе. – Татьяна Петровна заполните и выдайте.

Та с оскорбленным видом принялась показательно не спеша заполнять направление, не удосужившись проверить ведомости.

Чижик облегченно вздохнул. Но неприятности еще не кончились. Оскорбленная Татьяна Петровна решила взять реванш, подольше помурыжив наглого курсанта, когда тот уже протянул руку за бумаженцией:
-  Без командира взвода или роты не выдам, - ехидно оскалив зубки, протянула очкастая, - идите за ними, - и, демонстративно отвернувшись, стала что-то писать в амбарной книге.
Растерянно постояв, Сашка бегом рванул из учебного корпуса. Он точно знал, что взводного сейчас на территории Системы нет, а где искать ротного?
На счастье подвернулся проходящий мимо старший лейтенант Сивый, однокашник Сашкиного брата.
- Товарищ старший лейтенант, выручайте! Надо направление на пересдачу забрать, а без офицера не дают. Котелков ушел, а где ротный не знаю. А мне комбату сдавать, - взмолился Сашка.
- Ладно, пошли, - снисходительно произнес Сивый (бывший курсант из батальона Витоса) и направился к учебной части.
- Держи, - спустя несколько минут он протянул долгожданный бланк ждавшему во избежание эксцессов Сашке.
- Спасибо большое, - благодарно произнес обрадованный курсант и рысью припустил к казарме.
Взлетев на третий этаж старого австрийского корпуса, Сашка кинулся к дневальному:
- Слон где?
- На территорию вышел.
Сашка через две ступеньки устремился вниз, едва не сбив стоящего на крыльце ротного.
- Куда, куда? – схватив за рукав, вопросительно-удивленно уставился на торопыгу капитан.
- К комбату, зачет сдавать, - порываясь вырваться, ответил Чижик, - вон он стоит, уже уходит.

Действительно, в метрах пятидесяти по направлению к караулке стоял Слон, явно собираясь направиться в сторону второго КПП.

- Пошли! – взял в свои руки инициативу (забыв, что в армии она наказуема) Никитский и направился в сторону комбата.
За процессией с явным интересом, ожидая бесплатного представления, наблюдали курсанты батальона, приводящие в порядок территорию, но державшиеся в безопасном удалении от любимого комбата.

- Товарищ майор, разрешите обратится, - Никитский по-уставному обратился к Витосу. – Разрешите курсанту зачет сдать?
- Мне некогда, - не глядя на капитана, ответил комбат, наблюдая за уборкой территории.
- Да вот тут один курсант у меня устав почти наизусть выучил, - ротный кивнул в сторону скромно стоявшего в ожидании своей участи с уставом под мышкой Сашку.
- Да-а-а, - удивленно протянул тот, славившийся своей безукоризненной строевой выправкой и почти феноменальным знанием уставов. – Давай его сюда.
Ротный махнул рукой Чижику. Тот подбежал и представился.
- А, ты Чижик. Направление есть? Ну, давай посмотрим, что ты там знаешь. – Слон вытянул из руки курсанта список вопросов.
- Вопрос первый – обязанности солдата, матроса.
- Солдат, матрос обязан… - забубнил ответ Чижик.
- Хорошо. Знаешь. Вопрос второй – дисциплинарные взыскания и порядок их применения. – Витос  внимательно выслушал ответ. – И это знаешь. Тогда следующий вопрос – развод и смена караулов.
- Ни хрена себе вопросик, - подумал Сашка, на пять-шесть листов тянет.
Но на помощь пришло то, что развод и смена караулов в училище проходили в строгом соответствии с уставом караульной и гарнизонной службы, и за первые два года весь процесс хорошо отложился в мозгах.

Добросовестно процитировав процесс развода, Сашка добрался до смены караулов. Дойдя до момента, когда, кто и чем вооруженный отдает друг-другу воинское приветствие, Сашка был остановлен.
- Молодец, знаешь. Можешь смело дежурным по роте и разводящим ходить. Ясно товарищ капитан? -  кивнул в сторону ротного комбат.
- Так точно, товарищ майор.
- А теперь текст Присяги и Боевое знамя части.
Молодец взводный, предупредил. Сашка браво выдал ответ.
- Первые десять и двадцать вторая статьи строевого устава. – Майор явно не ожидал от нарушителя такой прыти.               
И здесь в точку. Нет, Рыжий явно заслуживал похвалы, несмотря на проделки с зачетной ведомостью.

Выслушав ответ, Витос агрессивно выпятил нижнюю челюсть и задумчиво с высоты своего роста уставился на экзаменуемого:
- Молодец, выучил на пятерку. Но пятерку поставить не могу – практикой не подтверждается, а если и дальше будешь нарушать дисциплину, то госы не сдашь. Ты ведь на красный диплом идешь?
- Так точно, - застенчиво ковыряя асфальт носком сапога, смиренно ответил Сашка. – Больше не повторится, товарищ майор!
-  Давай направление и зачетку.  – Витос расписался в бланках. – Капитан Никитский, разрешаю немедленно отправить курсанта в очередной отпуск. - Комбат, давая понять, что аудиенция закончена, развернулся и отправился в сторону второго КПП.
Сашка облегченно перевел дух и взглянул не часы. Допрос с пристрастием продолжался ровно сорок минут. Ноги противно подрагивали, как после марш-броска, спина покрылась потом.
- Давай иди, переодевайся, и ко мне в канцелярию за отпускными документами, - с довольным видом скомандовал ротный, словно это он сам лично сдавал зачет.
Нервно покурив в окружении подбадривающих хлопками по плечам и спине боевыми товарищами, Чижик направился в казарму.

По дороге ему попался Витька Романовский, который с интригующим видом сообщил, что Чижика уже долго ищет старый Сашкин «приятель» командир первого взвода Юркин, назначенный в роте ответственным за чистку оружия.

«Опять урод с пулеметом доставать будет», - со злостью подумал Чижик.
В начале учебного года в Систему поступило два пулемета РПК-74, калибра 5,45 мм с прицелами ночного видения. Эти два образца по закону подлости достались Чижику и Филлипку. Да и черт бы с тем, что пулеметы были побольше и потяжелее автоматов, и вместо подсумков на ремне приходилось таскать патронные сумки через плечо. Эти неприятности худо-бедно можно было пережить. Худо было то, что с этих РПК палили не только все курсанты училища, но и все европовидные, азиатские и негритянские выходцы специального факультета. Стрелять стреляли, а чистили весьма поверхностно. Кому хочется усердствовать с чужим оружием, и отдуваться приходилось Чижику и Шефу.

Однажды, получив после слушателей из Анголы покрытые гарью и копотью стволы, даже слегка не протертые, курсанты, не вытерпев расовой дискриминации и взяв пулеметы, пошли к комбату. Педант и служака Слон гонял дежурного по роте, словно чистюля хозяйка тараканов на кухне, а потом вставил ротному такого фитиля, что к этому вопросу больше не возвращались. Чистили оружие только после себя.
Опять какая-то сука пулемет грязным приняла, - возмущался Чижик, незаметно пробираясь в кубрик, - а чистить не меньше часа. Да пошли все! Комбат меня лично в отпуск отпустил. Пусть сами чистят.

Выглянув из двери кубрика и не обнаружив в поле зрения Юркина, Сашка по стеночке, не привлекая к себе излишнего внимания, направился в канцелярию.
В тесном помещении помимо Никитского находился писарь Костя Горбунков, приветственно подморгнувший сослуживцу.
- Выдай документы, - приказал Косте ротный.

Процесс получения отпускного билета и проездных документов занял буквально минуту. Гораздо дольше пришлось расписываться в куче ведомостей инструктажей,  о том, что курсанту в отпуске запрещается: употреблять спиртные напитки, купаться, носить гражданскую одежду и т.д. и т.п… Напьется курсант, поймает его патруль или милиция загребет в вытрезвитель - сам виноват, предупрежден под роспись. Потонет – не купайся в одиночку. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Вообще сам во всем кругом виноват, на то и подписи собственноручные имеются. Словом, отцы командиры белые и пушистые, а ты сам грязный и гадкий.
Наконец, Чижик уже собирался откозырять, когда в комнату ворвался Юркин, державший под мышкой чижиковский РПК.

«Заложил кто-то, что я сюда пошел», - возмутился про себя будущий отпускник, - «чуть-чуть не успел».

Старший лейтенант был выпускником МосВОКУ, и от всей души ненавидел подчиненных. Он пришел в звании лейтенанта в конце второго курса, прослужив в войсках чуть более года. Небольшого роста, чернявенький, с интеллигентным лицом. Что не отнять, умом он был не обижен, много читал, играл на фортепьяно. А вот амбиций у него было выше крыши. Болезненное самолюбие, чрезмерный карьеризм, склонность к подставам и зависть к чужим успехам зачастую толкали его на очень нехорошие поступки. Этот товарищ пытался в своем взводе организовать институт стукачей и лизоблюдов, но, поняв, что с затеянного ничего путного не получится, начал в буквальном смысле третировать подчиненных, не спуская им  любой мелочи. В отношении курсантов другого взвода или рот, то он просто их напрямую закладывал. Впоследствии, озлобившись, первый взвод, дожив до четвертого курса, утроил в отместку ему райскую жизнь. Почти  каждую неделю они попеременно вызывали ему по домашнему адресу то скорую помощь, то пожарных, то милицию. А какая то мудрая голова догадалась прислать ему наложенным платежом лодку, и это в городе, где единственным открытым водоемом был небольшой пруд. Заплативши неустойку, и устав от  вечных разборок с экстренными службами, уже старший лейтенант, в конце концов, к середине последнего года угомонился.
- Товарищ капитан, - с порога начал тот ябедничать, - у курсанта Чижика пулемет грязный, а вы его в отпуск отпускаете, пусть чистит. Да и какой пример для личного состава: в самоволке был, на губе сидел, а в отпуск первым уезжает.
«Точно кто-то от зависти заложил, - констатировал Сашка, - интересно, а что дальше?»
Перед ротным стояла затруднительная проблема. С одной стороны, можно напороться на немилость комбата, с другой - явно испортить отношение со взводным. Баран надолго задумался.
- Так твой взвод в наряде стоял, когда негритосы пулеметы брали!? Так пусть твои дол…бы и чистят, сами виноваты, - принял соломоново решение Никитский, - иди Чижик, а ты, Горбунков выйди на пять минут.
- Мне что, из-за твоего взвода за эти пулеметы опять получать! – услышал крики ротного из-за двери отпускник. - Вы что меня все подставляете! Вы что, хотите, чтоб майор меня снова еб-л! Ты что лезешь? Слон сказал немедленно в отпуск, значит немедленно! А ты тут со своими предложениями лезешь! Опять подставить хочешь!?
- Да ты что, Сергей, - ошарашенно, пробормотал Юркин, не ожидавший от флегматичного ротного таких эмоций.
- Я тебе не Сергей, а товарищ капитан…
Битва гигантов, твою мать…
- Пошли отсюда, Саня. – Костя потянул за рукав Чижика. - У тебя отпускной на руках, вот и мотай от греха подальше. И так с батальона первым в отпуск уходишь. Давай, мотай отсюда. Удачи тебе, юнкер.
- Спасибо, Костя! - Сашка послушался совета мудрого писаря и, схватив полупустой чемодан, рванул в сторону КПП. Надо было добежать до дядьки, и первым делом нарушить все запреты, под которыми он только что расписался. То есть - переодеться в цивильное, закупить вдоволь ликероводочных изделий, различных видов которых во Львове было в избытке, а в центральной России из-за паршивой бутылки приходилось простаивать по полдня, и, обмыв с родней окончание очередных мытарств, рвануть на вокзал.

«Домой. Домой-домой», - под стук поездных  колес пела  душа отпускника. Впереди долгих сорок пять суток заслуженного безделья, выстраданных и сохраненных Чижиком с невероятными ухищрениями. Как говорил один знакомый преподаватель - пришло время пить холодную водку и любить горячих женщин.