У меня всего один друг...

«А ведь так хорошо все начиналось…»
Джон Ватсон прижался затылком к кирпичной стене, прислушиваясь к тяжелому дыханию Шерлока.
– Шерлок!
– Что?
– Когда ты в следующий раз скажешь, что у нас будет легкое и скучное дело на пять минут, я обязательно возьму пистолет! И бронежилет надену.
– У тебя нет бронежилета, – голос Шерлока равнодушен, словно он обсуждает прошлогоднюю погоду. – Кстати, кто мешал тебе взять пистолет сегодня?
– Ты! Ты мешал! «Простенькое дело»! Черт, Шерлок, да чтоб я еще хоть раз тебя послушал!
– Тихо.
– Да неужто! Шерлок, мне это надоело! Тебе не приходило в голову, что…
Сыщик внезапно зажал ему ладонью рот, прижал доктора к земле и навалился сверху. Только сейчас Джон услышал тихие шаги в начале проулка. Три человека, оглядываясь, осторожно прошли мимо них. Джон замер, боясь дышать.
Преследователи исчезли за углом, но друзья еще несколько минут лежали за ржавым мусорным баком, не смея шевельнуться. Потом Шерлок резко встал, и как ни в чем не бывало продолжил:
– В этом твоя проблема, Джон. Ты слишком много говоришь, слишком много спрашиваешь. Поэтому ты не видишь и не слышишь того, что происходит вокруг тебя.
Ватсон ошарашено потряс головой.
– Проклятье, Шерлок, что им было нужно? Ты ведь говорил, что тебе все ясно, и дело сегодня будет закрыто.
– Мне действительно все ясно. Это было последняя проверка. Да ладно тебе, Джон, ну, небольшая накладка.
– Накладка?! – доктор от возмущения задохнулся. – Эта «накладка» чуть нас не застрелила!
– Послушай, Джон, хватит! Если ты поругался с Элен, это еще не значит, что нужно срывать свою злость на мне.
– Откуда?!.. А, ладно, неважно.
– Кстати, я тебя не звал.
– Эсэмэска «Дело подходит к концу, нужна твоя помощь» – это, по-твоему, не звал?!
– Я просто сообщил, – голос Холмса абсолютно равнодушен. Иногда Джону кажется, что детектив специально над ним издевается.
– Да ну? И что же дальше?
– Ничего, – голос Шерлока абсолютно спокоен. – Я еще полчаса назад написал Лейстрейду. Если он не сможет поймать этих красавцев, его проблемы. Господи, как ску-у-чно!
– Я связался с психом... – обреченно прошептал Джон. Впрочем, его мнение никого не интересовало.

***
Элен открыла дверь и мрачно уставилась на Джона.
– Ты, кажется, куда–то собирался?
– Эл, прости, я понимаю, что поступил некрасиво…
– Ну, почему же, очень красиво. Оставил девушку одну в кафе только потому, что твоему придурошному дружку понадобилась помощь.
 Она решительно стала закрывать дверь.
 – Элен! – Джон в последний момент сунул ногу в исчезающую щель и виновато сказал: – Пожалуйста, выслушай меня! Я знаю, что это был свинский поступок. Просто я думал, что у него что-то случилось, я не мог его бросить.
– Вот и иди к нему! – девушка мрачно покосилась на лестничное окошко. Погода совсем испортилась, по стеклу барабанили тугие струи дождя. – Ладно, черт с тобой, заходи, а то простудишься.
Она скептически оглядела грязные пятна на его куртке и уточнила:
– Что, вы на свалке гуляли? И на это ты променял свидание со мной?!
– У Шерлока Холмса есть два хобби, – мрачно сообщил усталый и промокший доктор. – Расследовать особо запутанные преступления и доставать меня. Второе у него получается особенно хорошо.
Элен сочувствующе погладила его по щеке:
– Почему ты тогда с ним общаешься?
– Он мой друг, – тихо ответил Джон. Резкий звук заставил его поморщиться. Он достал телефон: «Нужна помощь, возьми оружие».
Он прислонился лбом к запотевшему стеклу, за которым ничего не было видно из-за потоков воды. Он был очень обижен на Холмса. В такие дни он был согласен с сержантом Доннован, считавшей Шерлока бессердечным психом. И в то же время он понимал, что через несколько минут вновь наденет куртку, засунет в карман револьвер и пойдет к Шерлоку. Потому что ему может понадобиться помощь Ватсона. Потому что, возможно, его жизнь в опасности. Потому, что Шерлок – его лучший друг и, как бы они ни ссорились, этого ничто не изменит.

***
– Тише, тише. Все будет хорошо, только не шевелись, ладно? – шепчет Джон, лихорадочно раздирая свою рубашку на полосы. Твою ж мать, Ну почему он никогда не берет с собой свою медицинскую сумку? Шерлок сидит возле стены, закрыв глаза и прижимая руку к левому плечу. Между пальцами упрямыми струйками бежит кровь. Плотная ткань, наконец, поддалась, хотя для этого пришлось вообразить себя бобром и рвать ее зубами.
– Все, потерпи, сейчас я тебя перевяжу, и мы пойдем.
– Джон, холодно… – голос друга совсем слабый.
– Ничего, ничего, сейчас согреешься.
Бывший военный врач старается говорить мягко и уверенно, но в сердце заползает липкий ужас. Пуля вошла в плечо, выйдя с другой стороны и оставив рваную рану в трицепсе. Это не смертельно, Джон в Афганистане получил почти такую же рану. Если бы не одно «но»: у него нет бинтов, нет антисептика, а на выходе из предназначенного на снос здания, где они нашли убежище, их караулят около десятка человек с оружием.
Насколько глупой казалась сейчас их утренняя ссора! Лучший друг Джона истекал кровью, и Ватсон чувствовал, что внутри словно образовалась ледяная пустота. Нужно было как можно быстрее перевязать рану, иначе…
– Джон… Джон, здесь нельзя… У них есть тротил…
– Что?
– Надо отойти от двери… – Шерлок говорит с трудом, Джон с трудом его понимал – Мы прямо напротив коридора…
До Ватсона, наконец, дошло, в чем дело.
– Хорошо. Давай, обопрись на меня. Руку не отпускай, слышишь, придавливай сильнее!

***
– Ты что делаешь, больно же! – взвыл Шерлок, отталкивая руки друга.
– Прекрати! Шерлок, я знаю, что больно, но если я не остановлю кровь, ты не доживешь до того, как нас откопают! – он осторожно отвел руки детектива и продолжил свое занятие – из куска байковой рубашки получилась отличная закрутка. Шерлок прижался головой к влажной стене и закрыл глаза. Его колотило крупной дрожью. Джон только зубы стиснул. Он хорошо помнил, насколько болезненна подобная рана… и насколько она опасна. Ему хотелось выть от отчаянья, но врач – последний человек, который имеет право на панику. Нет, ну вот зачем Шерлоку понадобилось самому лезть в убежище наркоторговцев?! «Скучно» ему! И чем вообще они оба думали, когда решили прятаться в заброшенном здании? Дурной бульварный роман! Только вот кровь в этом романе настоящая.
– Все, – он устало опустил руки. – Теперь только ждать. И где Лестрейд?
– Джон, не паникуй. Прошло всего двадцать минут. Сейчас полседьмого, пробки. Полиция доберется сюда не раньше, чем через сорок минут.
– Великолепно, – с сарказмом отозвался доктор. – Шерлок, может, пора звонить Майкрофту?
– Нет! – категорично отрезал младший Холмс и тут же поморщился. – Его здесь только не хватало! – и, после минутного молчания: – Да и не поможет он здесь.
Он замолчал. Несколько минут Ватсон прислушивался к еле слышному дыханию, потом подтянул колени к животу, пытаясь согреться. В подвале, где они оказались заперты, действительно было прохладно. Куртку Джон накинул на раненого сыщика, а его рубашка превратилась в набор живописных лоскутков. О пальто Шерлока и вовсе говорить нечего – эту мокрую, пропитанную кровью тряпку одеждой называть уже нельзя. Черт, да не прохладно, а холодно! Октябрь на дворе! Шерлок привалился к нему, положив тяжелую голову на плечо.
– Шерлок, эй, не спи, – он осторожно потряс друга за здоровое плечо, и тот, к его ужасу, медленно завалился на бок. Джона словно окатило ледяной волной.
– Шерлок! – положил его голову себе на колени. – Шерлок! – Доктор почувствовал, как на него накатывает паника. Пульс совсем слабый, дыхание поверхностное. Проклятье, этого не хватало! Геморрагический шок – это не смертельно лишь при условии нормальной медицинской помощи. Но в Афганистане почти с таким же ранением на руках у Джона умер лейтенант Ревенс, просто уснул, и разбудить его уже не удалось…
– Твою мать, детектив долбанный, очнись, очнись!!!
Стоп. Прекратить истерику! Он не перепуганная барышня, а врач. Военный врач. Тут, правда, особо ничего не сделаешь… И трясти ведь при таком ранении его нельзя…
– Ну нет! У меня всего один друг . И я тебя. Не. Отпущу.
Никакой реакции. Джон закусил губу, размахнулся и влепил ему пощечину. Короткий, какой–то изумленный вздох. Шерлок дернулся и, открыв глаза, с недоумением сфокусировал взгляд на Ватсоне
– За что?! – голос слабый, но обиду в нем слышно очень ясно.
– Тебе нельзя спать, можешь не проснуться.
Шерлок одарил его возмущенным взглядом.
– Я не спал! Это ты невнимательный! – доктор вымученно улыбнулся в ответ, чувствуя, как дрожат руки. Сейчас, когда он чувствовал, как близко был Шерлок к смерти, он понимал, что его вредный характер – это мелочи, не заслуживающие внимания. Единственное важное – то, что этот ненормальный авантюрист все-таки жив.
– Джон, мне х-хо-лод-д-но… – голос детектива слабый и какой-то беспомощный. Его трясло крупной дрожью, лицо, и раньше не отличавшееся здоровым загаром, стало совсем бледным. Бывший военврач вздохнул и осторожно, чтобы не потревожить рану, обнял Шерлока за плечи, стараясь согреть его своим телом. Если укрыться курткой вдвоем, можно нагреть дыханием воздух под ней. Надо ждать. Надо просто ждать. И они дождутся.

***
Джон Ватсон со злостью посмотрел на череп, примостившийся на каминной полке. Череп проигнорировал его взгляд с тем же равнодушием, что и истинный виновник происшедшего. Нет, этот виновник – не Лестрейд, который приехал не через сорок минут, а через два с половиной часа, не лондонская дорожная служба, благодаря которой перемещаться по городу в час пик можно только на вертолете. И даже не миссис Хадсон, так не вовремя уехавшая к сестре в Девоншир.
Он покосился на виновника своей личной драмы и вдруг почувствовал, что злость проходит. Шерлок лежал на диване в гостиной, явно слишком коротком для него, и, глядя на него, совершенно не хотелось ругаться. Лицо его было неестественно бледным, он потерял довольно много крови, несмотря на то, что Джон перевязал рану. Счастье, что кость не задета. Джон вспомнил, как, сидя в мокром подвале, считал минуты, боясь, что вызванная полиция и спасатели приедут слишком поздно. Да, он очень обидел Элен, сорвавшись как ненормальный, на эсэмэску Холмса, но… Если бы он не поехал, если бы он просто задержался еще на несколько минут…

А потом… Джон просто не мог оставить раненого Шерлока одного, даже под присмотром врачей. Если бы Шерлок согласился остаться в больнице! Тогда все еще можно было бы поправить, съездить к Элен, поговорить… Но всего за сутки детектив успел достать всех, включая главврача. Так что никто особо не возражал, чтобы пациент долечивался дома под присмотром бывшего военного хирурга. Мнения самого Джона, естественно, никто не спросил…
И вот теперь Элен не отвечает на звонки, что вполне понятно – если, конечно, не считать ответом текст «иди к черту!». И, что самое отвратительное, Джон понимает, что, доведись ему прожить эти два дня заново, он все равно бы уехал. Потому что не может бросить друга одного в беде, иначе зачем вообще нужны друзья?!
Он сел в кресло, уронив голову на руки. Да уж, Элен выразилась предельно ясно.

«– Джон, я не намерена тебя с кем-либо делить! Мне нужно все твое время, понятно? А ты сегодня бросил меня одну дважды за один день!
– Эл, а что я должен был делать?! Если бы я не поехал, Шерлок уже был бы мертв!
– А это моя проблема? – изящная бровь надменно вздернута. Как же она красива! – Он сам выбрал такую профессию.
– И это значит, что его можно бросить в беде?!
– Это значит, что тебе придется выбрать кого-то одного. Итак, мы идем в кафе?
– Идем, – доктор подавил неожиданный приступ злой досады. – Скоро приедет его брат и…
– Прощай, Джон»

И теперь на все его звонки и послания – только «пошел к черту».
Доктор вновь покосился на друга. Сон его был беспокойным, но, по крайней мере, его жизни больше ничего не угрожает. Джон вздохнул, понимая, что уже простил Шерлока. У него был всего один настоящий друг, и сегодня он чуть не потерял его. Бывший военврач трудно сходился с людьми. У него было много приятелей, но не друзей. Для него дружба означала готовность в любой момент рискнуть ради друга жизнью, и от других он ожидал того же. Но в этот равнодушный век люди не любили рисковать. А Шерлок… Он никогда не показывал своих чувств, но… «У меня нет друзей, Джон! …У меня есть ДРУГ…» И еще трясущиеся руки, которыми он снимал с Джона напичканную взврывчаткой куртку. Доктор тихо усмехнулся:
– Ну что ж, с паршивой овцы…
Шерлок беспокойно заворочался на диване.

***
– Даже доведись мне прожить тот день заново, я ничего бы не изменил! – Шерлок зло посмотрел на Джона, оперевшись рукой на стол. Вторая все еще висела в повязке, и детектива это страшно раздражало.
– Великолепно! Шерлок, нас могли убить!
– Но ведь не убили!
– Да ты… Черт, Шерлок, я из-за тебя с Элен поссорился!
– И что? С другой познакомишься.
– Знаешь что… Пошел ты!
Резкий хлопок входной двери. Сыщик только недоуменно пожал плечами. Он никогда не поймет этого Джона. Он ведь ни к чему его не принуждал. Кто ему мешал просто проигнорировать его эсэмэс?
Шерлок вздохнул. Он понимал, что на самом деле именно принуждал Джона. Он ЗНАЛ, что тот приедет. Бросит все дела, какими бы важными они не были, и придет к нему на помощь. И сейчас он тоже знал, что Джон вернется. Что, даже если он пошлет ему послание прямо сейчас, его доктор все равно придет, как бы сильно он не был зол на него.
Шерлок сердито стукнул кулаком по стене. Заслуженная кара последовала незамедлительно. Левое плечо прострелило болью, и единственный в мире консультирующий детектив обиженно рухнул на диван, свернувшись в клубочек и обхватив руками колени.
Надо, наконец, признаться себе – больше всего он боится именно потерять Джона. Он, гениальный сыщик, лучший в мире аналитик, отказавшийся от эмоций, как от ненужного и мешающего элемента! Он боится?
«Да,– он, наконец, решается: не произнести это – только подумать, – я нуждаюсь в нем».
 Шерлок резко встал и недовольно зашагал по комнате. «У меня нет друзей, кроме него, да и не будет, наверное…». Он зло усмехнулся, пиная ни в чем не повинные отчеты полиции, ровным слоем устилающие пол. Про них с Ватсоном давно уже ходят дурацкие слухи. Ну да, двое мужчин, живут в одном доме, не женаты. Люди ничего не понимают! Они не видят ничего, кроме того, что хотят увидеть. Нет, Шерлок никогда не воспринимал Джона, как возможного постельного партнера. Просто… Впервые за более чем двадцать лет у него появился настоящий ДРУГ. И ради него нелюдимый социопат был готов на что угодно. Вот только сказать об этом он Ватсону не мог. Гениальный сыщик, определяющий программиста с первого взгляда по большому пальцу правой руки и умеющий отличить по цвету грязь на Риджен-стрит от грязи на Пикадилли, просто не умел выражать свои эмоции…
Он надеялся, что Джон и без слов понимает, как много он значит для своего эксцентричного соседа. Шерлок выдохнул сквозь стиснутые зубы. Неделю назад их действительно могли убить. Убить этого до глупости отважного врача, когда он тащил ничего не соображающего от боли друга в безопасное место. Холмс не был уверен, что сможет пережить, если Ватсона убьют по его вине. Но и отпустить он его не мог. Он ему нужен. У него просто нет больше друзей…

***
– Элен! Эл! Да постой ты! – Джон успел поймать дверь за секунду перед тем, как она захлопнулась.
– Ну что еще? – Она уже не казалась сердитой, только очень усталой.
– Нам надо серьезно поговорить…
–Ага, надо. Джон… Ну нет, не перебивай. Ты мне нравишься, очень, но пойми, мне нужен НОРМАЛЬНЫЙ мужчина, который не будет срываться с места среди ночи только потому, что ему кто-то позвонил.
– Эл…
– Который всегда будет рядом. Я не желаю ждать…
– Элен, а ты? Разве ты не помогла бы Джэннет, если бы она позвонила?!
– Джон, не сравнивай! – губы девушки сердито поджаты, на щеках лихорадочный румянец. – Джэн – моя сестра, а с этим придурком ты всего пару лет знаком!
– Разве это имеет значение? – доктор говорит тихо, как с маленьким ребенком. Он уже даже спорить не хочет, он просто очень устал. Сколько можно вот так разрываться?!
– Я уже не знаю. Но… Джон, если ты ради меня не можешь отказаться идти непонятно куда с этим… Холмсом, – она выплевывает имя, словно ругательство, – то нам не по пути!
– Эл, ты что ревнуешь меня?! – до Джона, наконец, дошло.
– Прощай, Джон. Действительно, прощай…
Дверь захлопнулась – нет, закрылась, не зло, а просто как-то… обреченно.
– Прощай… – вряд ли она могла услышать этот тихий печальный шепот.
За все на свете надо платить. И если за дружбу тебе приходится платить потерянной любовью, кто, кроме тебя самого, сможет решить, приемлемая ли это цена?..

***
Джон сидит на стуле, чувствуя, как ноют связанные за спиной руки, и предается невеселым размышлениям. Приходится признать, что он действительно невнимательный идиот, не замечающий ничего вокруг себя.
Когда водитель стоящего на обочине такси спросил его, как добраться до Пэлл-Мэлл, Джон спокойно подошел и стал объяснять по протянутой карте дорогу. Подошедшего сзади мужчину он даже не заметил, вернее, заметил, только когда тот воткнул ему в плечо шприц с какой-то гадостью. Шерлок столько бился, пытаясь научить его следить, что делается за спиной, и вот результат!
И теперь он морщится от дикой головной боли, разламывающий виски, и пытается понять, кому и зачем понадобилось похищать отставного военного врача. Не ради выкупа ведь, в самом деле!
– Привет, малыш Джонни-и! – знакомый высокий голос заставляет его содрогнуться от отвращения и ужаса. Он хорошо его помнит, такое не забывается, хотя доктор и хотел бы забыть тот день. Страха он тогда натерпелся, кажется, на всю оставшуюся жизнь. И теперь он с бессильной ненавистью смотрит на бледное лицо и кривящиеся в мерзкой улыбке губы. И ничего, ничего не может сделать!
Мориарти фамильярно проводит пальцами по его щеке, и Джон против воли пытается отстраниться.
– Да, это я. Ты скучал по мне, дорогуша? Как ты думаешь, Шерли придет за тобой? Это будет так забавно!
Он садится на корточки перед пленником и капризно сообщает:
 – Все эти наркоторговцы, героиновые конфетки, сошедшие с ума детишки… Это забавно, но так быстро надоедает! А Шерли не хочет еще раз со мной поиграть. Пришлось послать ему приглашение.
 «Скучно», «забавно» – случайно или намеренно он копирует Шерлока, и сейчас Ватсон особенно ясно видит разницу между ними. Для Шерлока преступления тоже было чаще всего лишь возможностью развеять скуку, но он понимал цену человеческой жизни. Он готов был поступиться своими амбициями, чтобы спасти человека. «Почему картина подделка?! Говорите, ребенок умрет!»
– Что, Джонни, неприятно? – зло шепчет ему на ухо консультирующий преступник. – Мы с Шерлоком одинаковые, мы созданы друг для друга, а ты – всего лишь тупое ничтожество. Что он нашел в тебе?
Доктор молчит, только брезгливо отворачивается. Еще разговаривать с этим психом не хватало!
– Ты будешь смотреть на меня, когда я с тобой говорю! – Мориарти с неожиданно силой хватает его за подбородок, заставляя повернуться.Джон с трудом сдерживает вскрик боли. И тут же – мягко, почти нежно:
– Тебе лучше вести себя повежливей, а то ведь я могу и не дождаться Шерлока… Хотя я бы все-таки предпочел убить тебя на его глазах, но если ты будешь капризничать, папочка может рассерди-и-иться!

***
Шерлок мрачно подошел к окну. Отвратительный, просто на редкость отвратительный день! Мало того, что тупица Лестрейд упустил почти половину банды наркоторговцев – а ведь они ради поимки этих красавчиков под пули лезли! Мало того, что вот уже неделю у него нет никакого дела – вот только не надо, не надо! Он ведь не руками думает, а головой!
– Я прокисаю, гнию заживо! И никому в этом проклятом городе нет до этого никакого дела! Ну хоть бы одно завалящее убийство, ну ладно, пусть похищение, кража, в конце концов! Господи, как скучно-о-о! – Шерлок с размаху бросился на застонавший от такого обращения диван и с тоской уставился в стену.
– Джон, мне скучно! Есть хоть что-нибудь в газетах?!
В ответ – молчание. Ах да, забыл, верный Ватсон на него обижается и сейчас, наверное, выгуливает свою скандальную блондиночку! И даже поговорить не с кем!
Пискнул телефон. Шерлок поспешно схватил его, надеясь, что это Лейстрейд с сообщением о каком-нибудь новом неразрешимом – для него неразрешимом! – деле. Пробежал глазами текст и почувствовал, как по телу проходит ледяная волна ужаса.

«Если тебе нужен твой домашний питомец, приди и забери его. Д.М.»

Несколько секунд сыщик стоял, застыв на месте. Со стороны казалось, что он впал в ступор. Теперь у него было новое дело, но почему-то это совершенно не вызвало радости.
Шерлоку сейчас совсем не хотелось соревноваться, доказывать свою гениальность. На кону стояла жизнь его друга, и он не мог рисковать. Джон может умереть! Пометка «Д.М.» заставила вспомнить события полугодичной давности.
 «– Я тебе сердце выжгу.
– Достоверные источники утверждают, что у меня его нет.
– Но ведь мы оба знаем, что это не так?»
В прошлый раз Мориарти чуть не убил их, и Шерлок помнил ту пустоту где-то в груди, когда он потребовал противника показаться, и в дверь вошел Джон.
«– Привет, Шерлок. Вот это поворот. Этого ты не ожидал, да?»
И резкое облегчение секунду спустя – друг не предатель, он пленник…

 Детектив почувствовал, как волна злости прокатывается по нему, смывая страх и минутную слабость. Его друг в опасности, и он должен найти его раньше, чем Джиму надоест эта игра.
Где же, где они могут быть?! Детектив заметался по комнате, привычно смахивая полами халата бумаги со стола. Адреса нет, он должен найти его сам. Ничего, найдет, бывало и хуже.
Шерлок опустился в кресло, уткнувшись лицом в сложенные лодочкой руки. Перед его закрытыми глазами со скоростью работы компьютера пробегало все, что он когда-либо знал о Джеймсе Мориарти. Многие знакомые, в том числе и Джон, часто сравнивали Шерлока с машиной. О да, компьютеры думают быстрее людей, но у них есть один существенный минус, которого не имеет Шерлок Холмс: они не испытывают азарта, и они не способны учесть «человеческий фактор».

***
– Ну надо же, Шерли даже не захотел мне перезвонить! – Джим капризно надувает губы, и неожиданно резко нагибается к пленнику. – Малыш, тебе не кажется, что надо дать ему… стимул?
Джон молчит в ответ, он за три часа не ответил ни разу, даже когда его опутывали разноцветными проводами и присоединяли что-то, очень похожее на взрывчатку. Вот черт, и ведь всего полгода прошло после того приключения в бассейне! Интересно, у Мориарти совсем нет воображения?!
– Дорогуша, я к тебе обращаюсь! – преступник-консультант хватает его за волосы – надо было не лениться и все-таки сходить в парикмахерскую! – и с силой оттягивает его голову назад, заставляя посмотреть себе в лицо. В ответ – опять молчание. Доктор понимает, что злить маньяка нельзя, но… Он просто боится заговорить, боится, что голос будет дрожать. Ему очень страшно. Такого ужаса он не испытывал даже в Афганистане. Там была война, там смерть шла бок о бок с ним, но там он был НУЖЕН. Рядом были люди, которым было больно, которым нужна была помощь, и он забывал о своем страхе, вновь и вновь споря со старухой за чью-то незнакомую жизнь. А здесь от него ничего, НИЧЕГО не зависит. И это сводит с ума.
– Сфотографируемся для папочки! – по знаку Мориарти откуда-то сзади выходит парень с цифровиком. Лица его Джон не видит, в комнате полумрак, а в глаза Ватсону светит лампа отвратительного синеватого света.
– Улыбочку на память, красавчик! – Мориарти обхватывает его рукой за шею, заставляя еще сильнее откинуть голову назад, сдавливая горло. Светлые волосы доктора чуть ерошатся от чужого дыхания, и он жалеет, что не может - просто не хватит сил - ударить затылком по этому ненавистному лицу, сломать нос, выбить зубы…
Кажется, фотография особо не нужна Мориарти. Для того, что бы ее сделать, достаточно пары секунд. Но тому просто нравиться смотреть, как мучается лучший друг его ненавистного и самого ценного врага. Предплечье с силой давит на шею Джона, и консультирующий преступник наслаждается его бессилием, отчаянием. Ему нравиться чувствовать, как корчится пленник, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Ха! Подумаешь, солдат! И не таких ломали!
Через несколько минут, когда Джон уже не ничего не соображает от боли – и какой идиот сказал, что задыхаться почти не больно?! – Мориарти, наконец, отпускает его, и Ватсон бессильно обвисает в веревках.
– Знаешь, это было бы забавно – придушить тебя и послать это видео твоему хозяину. Ты так смешно дергался! Что, все-таки страшно умирать, да? Но, видишь ли, мой дорогой пуделёчек, есть один минус – я бы не смог увидеть его реакцию. И я не хочу, что бы игра прекратилась так быстро, мне скучно.

 «Переслать ММС?»
 «Да».

Джон судорожно хватает раскаленный и жесткий, словно наполненный песком опаленного Афгана, воздух. И понимает, что лучше бы ему действительно было задохнуться. Потому что он вновь стал приманкой, и ловить на него будут его лучшего друга. И он совершенно ничего не может сделать. Вернее, может – то же, что делал все три предыдущих часа – ждать Шерлока и молиться в третий, нет, в четвертый раз в жизни, чтобы он все-таки не пришел…

***
Звонок телефона заставил Шерлока оторваться от размышлений.
– Найден труп в подвале Британского музей. Ран нет, причина смерти не ясна, на лице выражение ужаса. Ты срочно нужен!
– Я занят! – зло рявкнул детектив в трубку. На секунду воцарилось ошеломленное молчание.
– Господи, ты неделю доставал меня, спрашивал, нет ли хоть какого-то дела, а теперь…
– Мне некогда!
Лейстрейд помолчал, потом осторожно спросил:
– Что-то случилось?
Первым порывом Холмса было послать его и бросить трубку, но внезапно что-то заставило его ответить:
– Джона похитили, его убьют, если я его не найду. И мне нет НИКАКОГО ДЕЛА ДО ДАВНО УЖЕ МЕРТВОГО НЕУДАЧНИКА!
В трубке пошли гудки. Лейстрейд в шоке посмотрел на телефон, словно тот мог что-то объяснить. Ох, нет, лучше Шерлока в таком состоянии не трогать! Уж как-нибудь сами справятся. Где-то внутри засел нехороший холодок. Этот отставной врач ходил за Холмсом, как привязанный, отгавкивался за него от Салли, защищал его, словно любимого брата, никогда ничего не просил. Но что-то в нем было, какой-то теплый огонек, заставляющий людей невольно придвигаться ближе. Инспектор чувствовал, что ему будет больно, если Шерлок не успеет спасти Ватсона.

***
Джон стискивал зубы, стараясь, чтобы они не стучали. Не от страха – он привык справляться со своим страхом, и надеялся, что и умереть достойно, как и подобает офицеру королевской армии, ему хватит сил. Просто в подвале было очень холодно. «Господи, да что за невезение, опять подвал, и опять я трясусь!» Он был готов к смерти, теперь это было неизбежно. И все-таки глаза его вновь и вновь возвращались к неровно висевшим на стене часам с треснувшим стеклом. Когда стрелки дойдут до шести, он умрет.
Опутанный взврывчаткой доктор закрыл глаза, стараясь не следить за секундной стрелкой. Он не хотел, чтобы лучший друг погиб, спасая его. Но он знал, что ему будет очень больно, если Шерлок даже не попытается его спасти.

***
– Где он? – ненавистные черные глаза совсем рядом, палец Шерлока дрожит на курке. А вот Мориарти совершенно спокоен. Его, кажется, совершенно не пугает направленный на него браунинг.
– Ты долго, дорогуша, я успел соскучиться…
Нет большего одиночества, чем в толпе. Вечер, кафе полно народу, но никто не обращает внимания на двух мужчин. Даже на того, у которого в руке пистолет.
– Где он?
– Теряешь сноровку, целых четыре с половиной часа на такую легкую задачку. Кстати, ты меня разочаровал. Я подкинул тебе такой интересный трупик, а ты предпочел тратить время на это ничтожество. Он же тупой, неужели тебе интересно с ним общаться? Да, и не тычь в меня своей игрушкой, а то Джонни умрет. Ты же не думаешь, что я один?
– Где Джон?! Он тебе не нужен, он же скучный! Отпусти его и давай поиграем.
Джим Мориарти печально вздохнул.
– Ты тоже стал скучным, Шерли… Этот глупый доктор сделал тебя предсказуемым… Ладно, он в подвале, напротив. У тебя есть, по моим расчетам, еще пара минут, чтобы снять с него курточку с начинкой.
Он нехорошо усмехнулся, но Шерлок этого уже не видел. Он выскочил из кафе, сбив с ног официанта и какую-то парочку, и бросился к указанному дому: «Фаррис с Ко. Лучшие фотокартины на заказ».

***
Джон пытался успокоить судорожное дыхание, но это у него не слишком получалось. Глаза, не отрываясь, следили за секундной стрелкой, отсчитывающей последние секунды его жизни. Пять часов, пятьдесят девять минут, пятьдесят четыре секунды. Пятьдесят пять. Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь. Пятьдесят восемь… Джон закрыл глаза. Только бы не закричать. Не закричать СЕЙЧАС. Когда бомба рванет, он, скорее всего, ничего не почувствует, все произойдет очень быстро.
Пятьдесят девять…

***
Шерлок перебежал дорогу, игнорируя возмущенные гудки и мат водителей. Рванул на себя дверь, и в тот же миг его отбросило от двери страшным взрывом. Удар о землю. Его вышвырнуло на проезжую часть, темно-синий фольксваген с жутким визгом тормозов остановился в считанных сантиметрах от головы детектива. Взвыла сигнализация на всех стоящих поблизости машинах, владение незадачливого Фарриса и Ко сложилось внутрь, как карточный домик. Шерлок ничего этого не видел. Он лежал на асфальте, даже не делая попытки подняться, и по его щекам, впервые с восьми лет, тянулись мокрые дорожки.

***
Шерлок лежит на больничной койке. Он не ранен, даже удар о дорогу оставил только шишку на затылке. Единственная его травма – это задетое во время падения левое плечо. И, тем не менее, встревоженный пожилой врач категорически отказывается отпустить его домой, даже поручительство Майкрофта его не особо вдохновляет. Младший Холмс кажется абсолютно спокойным, на лице безразличное выражение, но опытный невролог, похоже, понимает, что с пациентом не все в порядке. Мелькают слова «шок», «неадекватная реакция». Шерлоку все это безразлично. Он никогда не сможет себе простить, что не сумел спасти Джона, что вообще позволил себе привязаться к человеку, поверил в возможность дружбы и этим поставил его под удар. Он ведь понимал, проклятье, понимал, что человек с такой профессией не имеет права на привязанности, что близкие ему люди – самые первые мишени! Вот только отказаться от такого подарка судьбы у него не хватало сил. Этот искалеченный войной врач заставил Шерлока поверить в то, что отношения между людьми не ограничиваются категориями «чужой» и «враг», что в этом проклятом мире еще существует дружба…
– Где ты был? – губы едва заметно шевелятся, старший брат наклоняется к нему, но звука нет. – Какой же ты бог, если позволил ему умереть?! Потому я и не молился тебе никогда, тебя же просто не существует!
Шерлок впервые в жизни жалеет, что у него такая хорошая память, что он не может забыть, не может стереть из памяти ничего, что когда-либо видел.
Перед глазами молчаливыми обвинителями мелькают кадры из прошлого.
Вот тот бассейн, где они впервые встретились с Мориарти.
« –Теперь я понимаю, зачем ты держишь его при себе, он же такой забавный!»
Вот миссис Хадсон, к ее затылку прижимается дуло пистолета, в глазах ужас и мольба, на тонком, словно птичьем, запястье – багровые синяки. Она тоже – жертва его привязанности. Как бы он ни насмехался, как бы он ни пытался казаться другим машиной без сердца, но себя не обманешь – он также умеет привязываться, и ему так же, как и другим людям, больно терять близких. Джон, миссис Хадсон, Лейстрейд, Майкрофт – да, черт побери, он его бесит, но он его брат! – даже мама, хотя, с их «нежными» отношениями, ее вряд ли кто-то тронет. Они все в опасности. И вот – первая жертва. Его лучший, его единственный настоящий друг. Он неожиданно понимает, что готов был бы поменяться с Джоном местами, только бы тот остался жить. И еще – что он уже никогда не сможет извиниться за свое хамское поведение сегодня утром.
«Пожалуйста, верни его… Если ты есть, пусть он живет…»
Он вспоминает: Джон, кидающийся на Голема, чтобы спасти его, Шерлока. Джон, настороженно косящийся на него после «игры» с отравителем.
« – Вы стерли порох с пальцев? Вряд ли Вас посадят, но…
 – О чем Вы?»
Шерлок стискивает зубы, но справиться с взбунтовавшейся памятью не получается.
Вот тот проклятый бассейн:
« Шерлок, беги!» – в глазах Джона отчаянная решимость, он же понимал тогда, не мог не понимать, что, если Шерлок воспользуется возможностью и сбежит, сам он умрет.
А вот Ватсон сидит на стуле, обмотанный, как рождественская елка, разноцветными проводами. Проклятый Мориарти, ухмыляясь, обхватывает его за шею, на лице друга страдание, зубы мучительно стиснуты – даже сейчас он пытается держаться достойно! Он хочет это забыть, не помнить, не думать о том, что чувствовал Джон в последние минуты своей жизни. Было ли ему больно? Успел ли он почувствовать, как осколки разрывают его грудь, или врачи правы, что при взрыве человек не замечает смерти? Ждал ли он помощи от Шерлока или даже не надеялся на спасение? Знал ли он, что в то время, когда он считал секунды до гибели, его друг был всего в двадцати шагах от него? Шерлок старается забыть, но каждый пиксель полученной фотографии врезался в его память, словно раскаленная проволока. Вот маленькое темное пятнышко на рукаве Джона – после их последнего приключения кровь детектива так и не удалось отстирать до конца. Вот отсвет лампы блестит в темно-синем проводе, исчезающем где-то за спиной Джона. Вот темно-зеленые, обшарпанные стены фотоателье…
Стоп! ОБШАРПАННЫЕ!
Сыщик резко поднимается с койки, хватает со стула шарф и выбегает в коридор, игнорируя возмущенные крики врача и брата. Обшарпанные стены! Вывеска над фотоателье новенькая, буквы дорогие, с золотым тиснением. На дверной ручке ни единого пятнышка ржавчины.
Ателье «Фаррис и Ко» процветало, и его хозяин никак не мог сделать ремонт во всем здании и обойти вниманием главное место своей работы – проявочную мастерскую. Джон находился в другом здании, его не было в фотоателье во время взрыва! Игра продолжается. Держись, Джон, я тебя найду! Только сперва надо наехать на брата и выбить охрану для миссис Хадсон и, чем черт не шутит, для Молли. Хватит ему одного червячка на удочке, его бы живым вытащить… Отвлекаться еще на что–то у него просто нет времени…

***
…Шестьдесят. Джон, стиснув зубы, ждал смерти. В невыносимой тишине был еле слышен шум оживленной улицы. Шестьдесят один… Что?! Он недоуменно открыл глаза. Равнодушная секундная стрелка уже пересекла отметку «12» и теперь упрямо подбиралась ко второй минуте седьмого. Ватсон судорожно выдохнул – звук больше напоминал стон – и без сил обвис в своих путах. Он не понимал, что произошло. Он знал только одно – взрыва нет, и он еще жив. Вот только он не знал, радоваться этому или нет.

***
– Здравствуйте, это магазин стройматериалов? Мне нужна темно-зеленая краска, водоэмульсионная, ВС-14. Нет? Жаль. А была? Спасибо.
Шерлок с раздражение швырнул телефон на диван. Проклятье! В этом чертовом городе тридцать четыре места, где можно купить краску, которой были покрашены стены на фото. Он уже проверил двадцать семь. Мимо! Внезапно закралось сомнение – может быть, это была не водоэмульсия? Хотя нет, все другие сорта шелушатся, а не слезают пластами. Ладно, еще 7 мест. Он найдет, где была куплена краска для той комнаты, а потом выяснит, кому ее продали, даже если для этого ему придется пытать продавцов.
– Да, водоэмульсия, ВС – темно-синий, салатный, баклажан и индиго, – молодой оператор отвечает вежливо и безразлично.
– Нет, нет, мне нужна темно-зеленая, цвета поздней листвы, – голос против воли срывается. Да что с ним, откуда эта дрожь, этот холодок под ложечкой? Что случилось с его четким разумом и несгибаемой логикой?!
– К сожалению, она закончилась. Мы можем…
Шерлок бросил трубку и выскочил из дома.

***
Джон сидел, бессильно откинув голову на спинку стула, и напряженно прислушивался к тяжелой, давящей тишине. Несмотря на то, что бывший хирург многим казался наивным и глуповатым, он таким отнюдь не был. Он прекрасно понимал, что Мориарти не оставит его в живых. Он – всего лишь приманка, на которую преступник–консультант ловит Шерлока. Он хотел причинить сыщику боль. Играть с самим Джоном ему неинтересно. В таком случае, почему он все еще жив? Неужели Шерлок… Нет, Господи, только не это! Это просто НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!
С мерзким скрипом открылась дверь, и доктор с ненавистью взглянул в ухмыляющееся лицо своего врага.
– Что, дорогой, страшно было? – глумливо осведомился он. – Сердечко, небось, колотилось, да? Не надейся, так быстро я тебя не убью. Знаешь, Шерлок в чем-то был прав – ты… забавный. Мне нравится, когда не ноют и не просят о пощаде. Таких, как ты, интересно ломать. Может быть, я с тобой еще поиграю – если время будет.
«Что с ним?!» Джону хотелось кричать, что угодно, чтобы только убедиться, что его друг все еще жив. Только вот это бессмысленно. Он все равно никогда не сможет понять, сказал ли тот правду или солгал.

***
– Полиция, – Шерлок уверенно продемонстрировал молоденькой секретарше украденное у Лейстрейда удостоверение. – Предъявите книги продаж за период с седьмого июля по двадцатое августа.
Детектив говорил резким, командным голосом. Он не мог ошибиться, этой краске не больше года, иначе она блестела бы по-другому, а причиной такого отшелушивания могло быть только одно – красили в сильную жару. Глаза девочки стали круглыми, словно новенькие соверены.
– Я не могу, нам запрещено! – в голосе девушки паника.
Студентка, работает меньше недели, пришла ради дополнительного заработка, живет с матерью, имеет рыжую кошку. – Я не…
– Хорошо. Повестку вам передадут завтра.
– Ка-какую п-повестку?! – в ее голосе слышится настоящий ужас, но Шерлоку не до переживаний девушки.
– Ваша контора проходит по делу о контрабанде и торговле наркотиками.
Господи, какой бред он несет! Так неумело он не врал лет с четырнадцати.
Но это не важно. Главное – узнать, кто и по какому адресу покупал краску нужного цвета.

***
Джону Ватсону было страшно. Он уже смирился с неизбежностью смерти, и все же он не мог не надеяться. Он боялся, что Шерлок найдет его, явится сюда и погибнет. И в то же время еле слышный голосок внутри него шептал, что, может быть, Холмс все-таки придет за ним. Может быть, он сможет победить Мориарти, может, у этого кошмара еще будет счастливый конец… И Джон ненавидел себя за эту надежду.
Мориарти танцующим шагом вошел в комнату и фамильярно потрепал доктора по волосам. Джон резко дернул головой, не в силах справиться с гадливостью. У него было ощущение, что по нему ползает скорпион. В Афганистане было много скорпионов, и Джеймс напоминал отставному военному именно это отвратительное насекомое – злобный, подлый, ядовитый, норовящий ужалить исподтишка и причинить при этом как можно больше страданий.
«Консультирующий преступник» махнул рукой трем мужчинам, вошедшим следом за ним, и коротко скомандовал:
– Зачищайте.
Ватсон ждал этих слов, и все равно ощутил, как сердце сжимает ледяная рука ужаса. Он стиснул зубы, стараясь удержать на лице безразличное выражение. Один боевик пошел вдоль стен, опрыскивая их какой-то остро пахнущей жидкостью, а двое других, действуя четко и слаженно, развязали доктору руки, взамен завязав глаз, грубо вздернули на ноги и куда-то повели. Джон понимал всю бесполезность сопротивления, чувствуя, как в спину упираются сразу два автомата. Они что, боятся его?! В какой-то момент он почувствовал на своем лице теплые лучи заходящего солнца и внезапно с отчаянной ясностью понял – это его последний закат.

***
– Мы немного поиграем с тобой, Шерлок. Ты ведь, как я - ты тоже любишь азартные игры. Да, да, я помню, нам было так весело с тобой… Все эти бомбы, снайпера, чужие голоса… Знаешь, мне это надоело. В настоящей игре должна быть ставка, и чем она выше, тем интереснее. Сегодня мы поиграем в покер. В покер на выживание. А ставкой будет никчемная жизнь твоей комнатной собачки. Он мне надоел: молчит, не жалуется, да еще смотрит так, словно я его косточку съел. Так вот, Шерли. Я буду загадывать тебе загадки. Отгадаешь – твой пуделёк поживет еще немного. Нет – уж извини, умирать он будет очень мучительно. Я на него сильно обижен.
Шерлок с ненавистью слушает высокий насмешливый голос, с трудом сдерживаясь, чтобы не разбить диктофон о стену. Теперь он отлично понимает, почему так обижались на него и Джон, и другие, когда он воспринимал расследование как азартную игру. Сейчас азарта хоть отбавляй, тут Джим прав, только радости он не испытывает. Ему, Шерлоку Холмсу, привыкшему смотреть на мир с позиций «интересно – скучно», ему страшно. И он знает, что будет играть по правилам Мориарти, потому что эта ухмыляющаяся тварь нашла его слабое место. Потому что у него действительно есть сердце, которое можно выжечь.
«– Я тебя сожгу. Я тебе сердце выжгу».
Шерлок и не надеялся, что Мориарти оставит Джона в той комнате с зелеными стенами. Эта фотография было провокацией, приглашением на игру. Детектив с самого начала был уверен, что найдет здесь лишь очередную подсказку, еще одно «пасхальное яйцо».
Он будет играть. И он выиграет. Мориарти совершил ошибку – ставка СЛИШКОМ высока. И поэтому Шерлок не имеет права на поражение.
***
Шерлок метался по пустой квартире на Бейкер–стрит. Миссис Хадсон уехала в слезах, на прощанье обняв Шерлока и попросив вернуть «дорого доктора». Майкрофт попытался было вновь повоспитывать младшего брата, напомнив о незажившем плече, но нарвался на такой злобный взгляд, что подавился на полуслове и предпочел ретироваться.
Сыщик зло бросился на диван. Он был в бешенстве. Диктофон с записью, который он нашел в той комнате, где раньше держали Джона, был единственным подтверждением, что друг жив. Шерлок чувствовал, что его вновь захлестывает отчаяние пополам с ненавистью. Прошли уже почти полные сутки после первого послания Джима, а он все еще не знал, где искать Мориарти и Джона. Неизвестность бесила сыщика, заставляла почувствовать себя беспомощным. Похоже, именно этого и добивался Мориарти – выбить его из колеи, заставить запаниковать, потерять ясность мышления. Ну уж нет. Холмс понимал, что все, что сейчас происходит – это тоже игра, ведь в покере проигрывает тот, кто первым сбросит карты.

***
Джон проклинал себя за свое бессилие. Полчаса назад он был уверен, что «зачистка» касается и его тоже. Его вывели во двор, и один из конвоиров прижал его лицом к пыльной кирпичной стене. Доктор едва удержался, чтобы не чихнуть. Слишком знакомо. Тогда, под Мэйдваном, когда его захватили раненым в плечо, все было почти точно так же. Повязка на глазах, горькая пыль дороги, набившаяся в рот, упирающийся в спину автомат, резкие команды - язык почти не понятен, но все ясно и без слов. Тогда их отбили – его и еще троих ребят. А сейчас…
Он ошибся. Через несколько минут его вновь ухватили за связанные руки, втолкнули на заднее сиденье машины и куда-то повезли. После получаса петляния по улицам – Ватсон запутался в направлении на пятом повороте – его вытащили из машины и впихнули в какое-то помещение. А дальше по уже известному плану: стул, веревка. Повязку с глаз на этот раз не сняли.
И теперь Джон корил себя за то, что не воспользовался случаем и не попробовал сбежать. Его, скорее всего, пристрелили бы, но это все же лучше, чем сидеть и ждать, когда мышеловка Мориарти все-таки сработает, прихлопнув сразу двух мышек…

***
Шерлок поправил повязку, в которой висела левая рука – невозможность пользоваться обеими руками ужасно бесила его, заставляя чувствовать себя беспомощным – и с отвращением понюхал гороховый суп, который оставила для него миссис Хадсон. Прошло уже восемнадцать часов с тех пор, как он в последний раз ел, и сейчас Шерлок чувствовал легкую дурноту. Однако есть в такие моменты он не мог. Джон в этом случае обычно начинал возмущаться, что сыщик сам себя загонит в могилу, и часто ухитрялся заставить друга наспех прожевать какой-нибудь пирожок. Но сейчас Джона рядом нет, он в плену, и вряд ли его приглашали на обед. Так что детектив просто растворил в стакане ампулу глюкозы – мозгу нужно питание, сейчас он не имеет права на слабость – залпом выпил отвратительно-сладкий раствор и, накинув пальто, выскочил на улицу.
Если Джим думал, что детектив-консультант не сможет его выследить, он сильно ошибался, если же он это предусмотрел – что ж, нанесем визит. Чем больше проходит времени, тем меньше у Шерлока шансов найти Джона живым. Хватит. Пора открывать карты. Даже в том случае, если Мориарти играет краплеными.

***
– Кажется, наш Шерли меня нашел. Он скоро будет здесь. Мило, не так ли? –
Джон опять промолчал. Иногда ему казалось, что он уже разучился говорить. Но он просто не знал, как можно ответить в такой ситуации, не уронив своей чести, и продолжал изображать из себя глухонемого. Он не знал, сколько прошло времени, ему казалось, что как минимум несколько суток. Ощущение голода прошло еще несколько часов назад, теперь у него просто кружилась голова, добавляя к боли в связанных руках невероятную слабость. Присутствие маньяка никак не повышало настроение. Мориарти ходил вокруг доктора, и того страшно нервировало то, что из-за плотной повязки он не видит/время, что происходит вокруг.
– Хочешь пить, дорогуша? – Джим задумчиво поболтал перед его лицом тонкостенный бокал с водой. Вновь угрюмое молчание. Его все равно убьют, а если и нет… Унижаться Ватсон не собирался, даже если это подарит ему несколько лишних часов. Хотя за глоток воды – пусть даже горькой и затхлой, какая бывала после трехдневного похода по афганским горам – он готов был отдать все сокровища мира.
– Я не люблю, когда меня игнорируют, – голос Мориарти стал очень недобрым. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Джон почувствовал, как с него грубо стянули повязку, выдрав при этом изрядный клок волос. Джим присел рядом с пленником на корточки и продолжил:
– Знаешь, я думал сохранить тебе жизнь еще на какое-то время, но… ты меня разозлил. Гордого из себя корчишь, да? Ладно, это ненадолго, – он кивнул скучающей охране. – За дело!
Парень – кажется, тот же, что фотографировал его – подошел к Джону, в его руке был шприц на пять кубиков. Ватсон только крепче стиснул зубы. Умирать так, не имея возможности даже пошевелиться, просто сидеть и ждать, гадая, что с тобой собираются делать, было страшнее всего, но… Он НИЧЕГО не может изменить, так что надо просто ждать. Рано или поздно эта пытка закончится. Рано или поздно. Рано…

***
– Давай поиграем, Джим, – знакомый холодный голос заставляет Ватсона поднять голову, чувствуя, как его охватывает облегчение пополам с леденящим ужасом. – Отпусти доктора, он слишком скучный, и доиграем нашу партию…
– О, Шерли! – Джим глумливо склоняет голову на бок. – Ну надо же, на этот раз я ожидал тебя немного попозже. Пожалуй, я был несправедлив к тебе. Ну что ж, доиграем, конечно.
Шерлок бросил быстрый взгляд на Джона. Пистолет в его руке был направлен прямо в лоб Мориарти.
– Доиграем. Но сначала он уйдет из этой комнаты. Когда мой брат сообщит мне, что Ватсон у него, мы раскинем карты.
– Что? Нет, Шерлок, так не пойдет. Я же сказал, что твой пёсик будет ставкой, поэтому он останется здесь до конца. Ты же не думаешь, что обещанная загадка – это только мое местонахождение?! – короткий смешок. – Мне было интересно, – Джим ухмыляется, перекатывая за щекой мятную жвачку. – Но пора уже и честь знать. Папочка уста–а–а–л! – он наклоняется к Ватсону, и тот с трудом справляется с тошнотой. Но, кажется, консультирующий преступник это замечает, потому что специально выдыхает мятное облако прямо в лицо доктору. – Знаете, мальчики, с вами было очень весело. Я бы с удовольствием поиграл с вами еще раз. Шерлок, ты же не собираешься меня застрелить, да?
Холмс стоит спокойно, на его лице не двигается ни один мускул. Ставки слишком важны, он не может позволить себе ни малейшей оплошности. Он видит, что Джон сильно ослабел за прошедшие сутки. Лицо осунулось и побледнело, под глазами залегли черные тени. Вряд ли за это время ему дали хотя бы воды. Ничего, это скоро закончится. Он понимает, что этот бой он в любом случае проиграл, но это не важно, главное, чтобы Джон выжил. Пусть Мориарти катится, куда захочет, он сейчас не важен. С ним можно разобраться и позднее.
– Итак, последний тур. Карты на руках, на кону джекпот, давайте узнаем, у кого же флеш–рояль! – он насмешливо косится на детектива и капризно добавляет: – Мне так нравилась игра в наперсточки, но этот противный стрелок убил моего игрока. Что ж, малыш Джонни, тебе придется оплатить мне эту потерю.
Шерлок встречается глазами с другом. Во взгляде Джона сейчас только невероятная усталость и какая-то… обреченность. Шерлоку хочется ободрить его, сказать, что все будет хорошо. Но он слишком привык быть холодным и бесчувственным, ни от кого не зависеть и ни о ком не заботиться. Обычно люди с детства учатся общаться… невербально: едва заметная улыбка, кивок, вздернутая бровь… Джон отлично умел передавать свои мысли таким образом. Джон умел. А Шерлок – нет. И впервые в жизни он жалеет об этом. Возможно, это была последняя и единственная возможность сказать этому отставному врачу, который, вернувшись с войны, принялся бороться за его душу и жизнь… что он все таки наконец поверил в дружбу, что тогда, в Девоншире, он не врал. Нет у него друзей… Есть только один друг. И этого достаточно.
– Итак! – Мориарти насмешливо склоняет голову набок, рассматривая детектива. – Условия игры таковы: примерно за десять минут до твоего прихода я ввел Джону один любопытный алкалоид. В целом он безвреден, с одним но: если его не нейтрализовать, то примерно через полчаса он вызывает паралич дыхательных мышц, – он внезапно посмотрел прямо в глаза Шерлоку. – Тебе ведь уже известна эта игра, да? Я немного уменьшил концентрацию, чтобы было интересней. Словом, у тебя есть примерно десять минут и две таблетки – в одной жизнь, в другой смерть, – он кладет на кособокий табурет две капсулы, и неожиданно голос его становится по–настоящему злым. – Благодаря этому ничтожеству ты избежал тогда выбора, так что теперь я поднимаю ставки. Я ведь обещал, что выжгу тебе сердце, помнишь? Но я ценю азарт выше мести. Игра честная. Если выберешь правильно, твой друг останется жить.
Он резко поворачивается и выходит из комнаты.

***
Несколько секунд после его ухода Шерлок стоял неподвижно. Джон, истратив на попытку держаться с достоинством последние силы, беспомощно обвис на веревках. Это вывело детектива из ступора.
– Все, Джон, все закончилось. Сейчас все будет хорошо! – несмотря на все усилия, голос его дрожит. Джон едва вымучено улыбается:
– Хорошо, что ты пришел. Этот псих достал меня по самое «не могу»…
– Ага… Сейчас… Так, все.
Он развязал другу руки, содрал с него жилет и положил в дальний угол. Сейчас главной проблемой было не бомба, Шерлок видел, что в ней нет детонатора.
Освобожденный от веревок доктор без сил сполз со стула, детектив, мысленно отвесив себе пинка за невнимательность, подхватил его и усадил у стены. Только после этого он повернулся к табурету с таблетками.
Какая, проклятье, какая из них с антидотом?! В тот раз он просчитал таксиста, все его жесты, все движения лицевых мускулов, но так и не был уверен до конца, что выбрал правильно. Но сейчас он не имеет права ошибиться.

***
Ватсон молча сидел у стены, чувствуя, как постепенно становится труднее дышать. Шерлок застыл у табурета, закрыв глаза и привычно уткнувшись подбородком в сложенные руки. Так прошла минута, вторая, третья… И Джон внезапно с ужасающей ясностью понял, что Шерлок не знает, не может узнать, какая из капсул содержит противоядие. Это не загадка, о которой говорил Мориарти, это лотерея…
И его шансы – ровно пятьдесят на пятьдесят.
Джон прижался к стене, чувствуя, как колотится сердце. Господи, да что с ним?! Он ведь с самого начала знал, что не выйдет отсюда живым. Он смирился с неизбежным, приняв это как данность! Но появление Шерлока разрушило тщательно выстраиваемую стену спокойствия, он позволил себе поверить в возможность чуда, и теперь… Доктор взглянул на друга. За два года он успел хорошо узнать его и научился различать малейшие оттенки эмоций на этом каменном лице. И сейчас на нем было написано отчаяние и ужас.
Пятьдесят на пятьдесят… Шерлок тоже может всего лишь ткнуть наугад, как это сделал бы сам Джон. С одной разницей. Если ему не повезет, он будет считать это своей виной и никогда не сможет простить себя. Он внезапно вспомнил лицо Шерлока в тот день, когда Мориарти взорвал слепую старушку, пытавшуюся описать его голос. Она была абсолютно чужой Шерлоку, но на его лице на миг отразились ужас и боль…
– Шерлок… Дай мне… – черт, а дышать-то уже трудно!
–Что? – детектив удивленно взглянул на друга.
– Дай выбрать мне… Я видел, где антидот…
Впервые в жизни у него получается солгать с абсолютно честным лицом. Если ему не повезет, Шерлок поймет, что друг врал, но, по крайней мере, он не будет чувствовать себя убийцей.
Сыщик, не в силах оторвать взгляд, смотрит, как Джон тянется за таблеткой. Его рука почти не дрожит, хотя для того, чтобы создать видимость спокойствия, ему пришлось истратить последние остатки сил. Шерлок давно уже не чувствовал такого отчаяния. Это был тычок наугад, он был уверен. Обе капсулы были абсолютно одинаковы, Джон не смог бы их отличить, даже если действительно видел…
– Стой, – рука сыщика перехватывает чуть подрагивающие пальцы, мягко отводит их назад.
– Шерлок, я сейчас задохнусь, – голос Ватсона неестественно спокоен, словно это не он через несколько минут должен будет умереть мучительной смертью. – Позволь мне. Пятьдесят на пятьдесят – это лучше, чем ничего.
– Нет! Это загадка, Мориарти вытащил их из разных карманов, он знал, где что! Дай мне полминуты! Пожалуйста.
Джон молча смотрит на друга. Он понимает, что даже полминуты для него – слишком долго, он уже не может вздохнуть. Потом закрывает глаза и делает кивок. Это бессмысленно, но он будет ждать.
***
Шерлок, до крови впившись ногтями в ладони, смотрел на капсулы. Какая из них? Проклятье, какая? Та, что он вытащил первой, из левого кармана? Или вторая – та, что из правого? У него не было времени на раздумье!
Джон скорчился, вцепившись руками в ворот свитера. Сыщик не видел его лица, но знал, что ему очень больно.
«Если не отгадаешь, не обессудь, умирать он будет очень мучительно…»
Нет! Он поймет, сейчас, он почти поймал еле уловимую мысль! Сейчас…
Джон тяжело, неловко завалился на бок, судорожно стиснутые на вороте пальцы медленно разжались…
***
Нет! Ухмыляющийся Мориарти. «Мне было интересно, я бы с удовольствием поиграл с вами еще раз…» Тонкая рука, вытаскивающая из карманов две капсулы – сперва из левого, потом из правого.
 «В одной – жизнь, в другой – смерть». Едва заметное дрожание брови, глаза на секунду задерживаются на левой капсуле…
В одной – жизнь…
– Джон, держись!
Шерлок поспешно схватил левую капсулу, подхватил друга, приподнимая ему голову.
– Джон! Проклятье! – он уже потерял сознание, он не может проглотить… Взгляд метнулся к стоящему у окна бокалу. – Сейчас!
Трясущимися пальцами раскрыть, точнее, просто разорвать капсулу, высыпать желтоватый порошок в бокал. Быстрее.
– Пей! Черт, Джон, да пей же!.. – нет, не получится, он уже потерял сознание… Что делать?! Перед глазами вспыхивают страницы медицинского атласа. Строение гортани, ширина дыхательных путей, мышечные рефлексы – точно! Помассировать горло, это может помочь. – Глотай! Ну же, глотай! – вода течет по подбородку, Шерлок не может понять, подействовал антидот или нет, он до боли стискивает зубы. Не спас, подвел.
Судорожный вздох. Жив?! Жив… Жив!
Несколько минут Джон просто хватал воздух, ни о чем не думая. Перед глазами постепенно гасли разноцветные круги, боль уходила. Сыщик сидел рядом, с облегчением слушая это хриплое дыхание.
– Подпишусь на гороскоп…
– Что? – Шерлоку показалось, что Джон бредит.
– Неудачный день… Подключу услугу гороскоп на телефоне…
– Джон… – голос детектива невольно дрогнул. Сегодня он чуть было не потерял лучшего друга.
– Да?
Он молчит и пытается понять, как сказать это ему, это и то, как пугала его возможная потеря. И понимает, что просто не знает, не умеет выражать свои мысли.
– Джон, ты идиот… Но везучий.

***
– По всем каналам! Джон, людям что, делать больше нечего?!
– А ты что хотел? Ты устроил такую охоту, что любители сафари только локти от зависти кусают. А тот взрыв на Хосвелл Роад вообще теперь неделю будет самой обсуждаемой темой.
– Взрыв – это ладно! Но что это?!
Шерлок возмущенно сунул другу под нос газету.
«Знаменитый детектив чуть не попал под машину»
 – Что, мало людей ежедневно попадают под машины?!
Джон трусливо сбежал от ответа, углубившись в разбор газетного монблана, который зачем-то притащила в гостиную миссис Хадсон. На глаза попалась фотография – Шерлок лежит на дороге среди осколков стекла и кирпичной пыли, наискось, вплотную к нему, стоит синий фольксваген.
– Шерлок…
– Ну?
– Спасибо.
Детектив мельком глянул на газету, перегнувшись через его плечо, и Джон почувствовал, как тот напрягся.
– Объектив грязный, – голос холодный и равнодушный, как и всегда.
– Да, наверное… – Джон дождался, когда друг отвернется, и еле заметно улыбнулся…

***
Пискнул телефон. Шерлок мельком взглянул на экран:
«Поздравляю с победой, мистер Холмс.»
– Шерлок, кто это? – голос Ватсона встревожен. Теперь он долго будет вздрагивать от неожиданных звонков, он ведь прекрасно понимал, что это далеко не конец игры. – Что-то случилось?
– Нет. Ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Просто привет от знакомого.
Он встал и молча ушел в свою комнату. Через минуту оттуда раздались печальные звуки скрипки. Джон посмотрел на закрытую дверь и грустно вздохнул. Он знал, что означает эта медленная, рвущая душу мелодия. Он понял, КТО прислал эту смс. И еще он знал, что ничем не сможет помочь другу. Просто будет рядом, чтобы, когда Шерлоку понадобится помощь, ему не пришлось о ней просить…

***
Ирэн… Она так навсегда и осталась для него «ТОЙ женщиной». Ни врагом, ни другом, ни любовницей. Просто «той женщиной», которая единственная смогла играть с гениальным сыщиком на равных, и о которой плакала по ночам его скрипка.
Он не понимал стремления большинства людей завести семью, нарожать кучу детей, растолстеть и проводить время с банкой пива у телевизора. Одинокая старость также не казалась ему чем-то страшным, тем более что при такой интересной жизни до старости он просто не доживет. Возможно, большинство людей посчитали бы его жизнь несчастной, но Шерлок Холмс так не считал. У него была женщина, которую он так и не смог до конца понять и переиграть. Он был рад, что она ушла, что не превратила странные, болезненно-нежные отношения в подобие глупого бульварного романа с розовыми соплями. Одна эсэмэска в год, короткий взгляд во время мимолетной встречи, едва заметная взаимная улыбка – этого было так мало, и в то же время так много. Может быть, это и есть любовь? Не стремиться обладать, не пытаться удержать, просто знать, что она ЕСТЬ, и улыбаться самому себе – сейчас можно, ведь в темноте никто не разглядит эту улыбку, даже верный Ватсон, который ничего не знает, но прекрасно всё понимает, и поэтому он единственный, с кем Шерлок иногда может говорить о НЕЙ.
А еще у Шерлока был друг, который принимал ненормального, непонятного никому социопата таким, каким он есть, который всегда оказывался рядом с ним, когда приходила беда, и, не задумываясь, рисковал ради него своей жизнью. Шерлок не был уверен, что их дружба является честной, Джон получал гораздо меньше, чем отдавал, Шерлок ведь никогда не умел выражать свои чувства. Но, наверное, Джон все-таки чувствовал то, что у детектива почти никогда не получалось произнести вслух.
 «У меня нет друзей, у меня есть только один Друг».
Быть может, этого достаточно?

***
Она стоит в гостиной, нервно сцепив пальцы. Кажется, она сама не понимает, зачем пришла на Бейкер-стрит, 221б.
– Знаешь, я завидую этому Холмсу. У него есть настоящий друг.
– Элен…
– Стой! Джон, не перебивай меня, пожалуйста, – она нервно потеребила светлый локон. – Ты действительно настоящий друг, и я не хочу с тобой ссориться. Просто… Джон, пойми, мне уже двадцать шесть, мне нужно найти себе мужчину, который всегда будет со мной. Я просто боюсь остаться к старости одна. Не перебивай! Я хочу, чтобы мы остались с тобой друзьями, может, если мы с твоим Шерлоком будем на равных условиях, я не буду тебя ревновать к нему.
– Элен, прости меня… Я понимаю, что ты хочешь сказать, но… Ты права, у Шерлока есть друг - надеюсь, я могу претендовать на это звание – и я не могу бросить его в беде.
– Да… – ее голос печален и как-то по-детски беспомощен. – Я зачем пришла – хотела сказать – не приходи ко мне больше, ладно? Пока ты будешь маячить в моей жизни, я не смогу тебя забыть и искать кого-то другого. Ты мне слишком нравишься. И я не могу делить тебя ни с кем, даже со своей кошкой! Я ревную даже тогда, когда ты берешь мою Лисс на руки, и она мурчит, словно ты ее хозяин. Я… Прощай.
Она развернулась и резко пошла вниз по лестнице. Доктор долго стоял у двери, глядя куда-то вдаль. Вот так. Как глупо… Шерлок опять разрушил его личную жизнь. Он надеялся, что однажды все-таки встретит ту, которая сможет принять его таким, каким он есть. Которая не будет требовать себе все его время, не станет ревновать его к Шерлоку. Это так глупо – сравнивать любимую женщину и лучшего друга! В детстве мы все задаем свой самый глупый вопрос – «кого ты любишь больше - маму или папу?» Как жаль, что многие люди так до конца и не вырастают… Джон Ватсон давно не верил в сказки, но он все еще надеялся на чудо. А пока… У него тоже есть всего один настоящий друг, и как бы Ватсон ни мечтал о нормальной жизни и о любви, он не мог ради нее отказаться от дружбы. Мы всегда дорого платим за то, что считаем ценным. Утраченная любовь – за дружбу. Приемлемая ли это цена?
- Да…