Дневник V-3 Ничего, кроме настоящего божественного

Дневник V-3 Ничего, кроме настоящего божественного меня не трогает.

29 ноября 2000 г. Продолжение

Брат мой Герман сказал, что не расслабляется, соприкасаясь с музыкой или живописью. Он сказал мне: «Я всё время работаю. Я отдыхаю только во сне». Он категоричен в оценках, о кришнаитах сказал, что они занимаются демагогией.

1 декабря. На земле для меня ни с кем невозможна семейная жизнь. Время упущено. Но я тщательно искала свою половину, часто принимая за неё всех тех, о ком горело божественным огнём сердце моё неугомонное.

В ушах моих неожиданно раздалась одна из песен А.Н., и душа моя застонала от любви к нему.

Самое странное, что внешне А.Н. совсем не похож на мою половину. Впрочем, он очень был хорош в юности, вполне мой шкипер-норвежец.

2 декабря. Я не чувствую ни конца тысячелетия, ни начала нового.

Таня К. успела оскорбить меня перед визитом к Нине Саломатиной, сказала, что у меня патологическая жадность, тогда как я купила к столу мандаринов и винограда. Я отдала подарки для Нины и хотела уйти прочь. Таня извинилась. Как всё это противно, эти дурацкие нападения...

В гостях у Нины пели незнакомые концертные тёти пронзительными, не одухотворёнными голосами, почти бездушными. Меня пригласили петь, тётки не дали мне петь, орали, разговаривали громко. Я играла сначала фокстрот, потом ушла в другую комнату. Тётки ушли, я попросила тишины и стала петь свои песни. Родные Нины целовали мне после этого мои щёки и руки. «Я получил наслаждение, слушая Вас», - сказал мне родственник Нины.

Таня К. меня не слышит, она хвалит тёток. Когда в ней появится чуткость, тонкость, одухотворённость? Мне кажется, что 10 лет тому назад она такой грубой не была.

3 декабря. Я пришла к выводу, что священники не хотят вникать в наши души, в наши проблемы, быстро вешают ярлыки, и душа, ничего не получив от такой исповеди, уходит опечаленная и пустая.

5 декабря. Вспоминала великих людей и думала о том, что их присутствие в мире утешительно. Раз они пришли сюда и отдали нам тепло своё, изящество, красоту, гармонию, они формировали наши души — всё это смягчало пребывание на земле человека. Мир чего-то стоит, если жили здесь Марина Цветаева, Блок, Гёте, Пастернак, Рильке, Жюль Ренар....

6 декабря. А.Н. опять говорил нецензурные слова, он перестал стараться не произносить эту грязь. Он читал свои новые стихи о любви. Меня поразили строки:

Я знаю — это ты...
(дальше идёт описание героини)

Я сам не знаю, как я тебя люблю.
Но пресно без тебя, безгрешно.
Покорности не жди. Я не люблю Христа.
Но я люблю тебя. Мы вместе улетим.
В любви неволи нет. Нас унесут любовь и воля.

Он пел стихи, посвящённые его знакомой женщине. Она сидела недалеко от меня, была просто одета. У неё простая причёска. Не красавица. Не чаровница. Простовата, но не без приятности. Она раскачивалась в такт музыке. Вытирала умилённые слёзы. Никакой ревности я не ощутила.

После концерта его многие целовали, я не стала, хотя он смотрел на меня. В какой-то момент он сидел на сцене на корточках, я подошла, взяла его под руку и голову положила ему на плечо. Руки моей он не выпускал. Люди стали смеяться. Красавица поэтесса Наталья Дмитриевна Заславская сказала ему обо мне: «Эта женщина... она Вас боготворит». Он засмеялся, а я сказала: «Он знает...».

Герман перечитал массу книг, он говорит умности и глупости. Он говорил об Адаме Кадмоне.

9 декабря. Была на вечере Володи К., он из Сибири. Он утратил индивидуальность, говорит елейно, псевдо-старинными оборотами речи, чинно и скучно. Пел он слащаво, приторно, в стихах не было образов, всё оторвано от земной почвы. Несмотря на обилие светлых слов, всё это не согревало душу. Хотелось уйти в безумный грешный мир, где любят и поют такие люди, как А.Н., где душа кипит, а не придумывает бездарное висение в воздухе с ангелами, которые появляются из пустоты. Не жизненно, фальшиво, однообразно, скучно...

Люди на концерте показались мне примитивными, не моего класса, не моей касты. Я говорю об этом без высокомерия. Просто это не мои люди.

Я удрала через час от этого сладкого журчания и поехала в ЦАП, (Центр авторской песни). Там пела Шаганэ. Она красива и эффектна.

У поэтессы Иры Афонской многообразие интересов, в стихах есть образы, философские мысли, романтизм.

Почти ничего, кроме настоящего божественного, меня не трогает.

10 декабря. С актрисой Ладой Каменской смотрели фильм «Вместо меня». Я испытала восторг перед чудом жизни, я поняла, что безумно люблю жизнь, в ней столько красоты и возможности счастья.

11 декабря. На вечере Наума Коржавина я заговорила с поэтом Вадимом Ковдой. Разговаривали мы о поэзии Коржавина, в которой пока для меня нет поэзии.

Вадим Ковда поехал меня провожать. Когда я сказала ему, что я поэт, он ответил: «Это видно». Мы бродили недалеко от моего дома и читали друг другу стихи. В моих стихах Вадим усмотрел недостаток — они повторяют то, что было написано в 19-ом веке. «Но в них есть мысли, которых не было у поэтов 19-го века», - сказала я. «У Вас стихи возвышенные», - говорил Вадим.

Мы говорили о многом. Если я, наконец, нашла себе собеседника — слава Богу.
Вадим сказал, что два года назад А.Н., как ему показалось, был влюблён в какую-то женщину. На это я заметила, что никаких знаков внимания со стороны А.Н. я не обнаружила. «Он дорожит Вами», - сказал Вадим.

Перечитала гранки своей книги, которые мне принёс мой издатель. В юности я ненавидела себя, меня постоянно мучила совесть. Сейчас я стала спокойнее, гармоничней. Тяжкие страдания юности исчезли.

Читала стихи Вадима, есть в них умные мысли, грусть, настроение, но нет тайны, нет музыки.

Звонил мой друг Боря Талесник, его терзают старость, болезни, бессонница. С молитвой дела обстоят неважно.

13 декабря. Мои бессонницы приобрели характер хронической болезни.

Герман сказал мне по телефону, чтобы я написала прозу об А.Н., чтобы я проследила влияние на него Бога и дьявола. Герман блестящий психолог, я восхищаюсь его умом и знаниями.

О враждебно настроенной ко мне Наташе К., брат мой сказал, чтобы я не имела с ней никаких отношений. «Она выбрала путь зла», - сказал он.

Я сказала издателю, что к моей книге неплохо бы написать предисловие. Издатель сказал, что даст её почитать монаху, отцу Иллариону, он дружит с ним. Я читала один из его докладов в журнале «Вестник», он мне понравился.

Читала о друидах и кельтах, хочу прочитать о Мерлине, о Боге викингов Одине.

14 декабря. Разговор с Христом ночью, долгие слёзы, я истаивала от слёз, я странно чувствовала себя жертвой, сердечный центр заболел, стал тяжёлым.

15 декабря. Долго с Вадимом Ковдой читали по телефону стихи друг другу. Некоторые его стихи великолепны, это настоящая поэзия.

Он сказал, что у меня замечательные глаза, что я ни на кого не похожа, что я уникальная женщина, что он хотел бы сделать фильм обо мне.

17 декабря. Был вечер А.Н. и его учеников. Выступали Вадим Кожанов, Лев Аннинский, Вадим Ковда. Он показался мне на сцене пожилым человеком. Говорил он о А.Н. хорошо. Однообразно, без нюансов пели ученики А.Н. Перед пением какой-то песни А.Н. произнёс: «Господи, помоги!»

Я попозже увидела потрясающе красивую фотографию А.Н. в молодости на стенде. Это было лицо моего человека. Милые, родные черты лица, которым можно бесконечно любоваться. Почему мы с ним не встретились много лет тому назад? Пить со мной на брудершафт он отказался, когда мы были на фуршете.

Я подошла к жене А.Н., сказала ей, что благодарна ей, что она заботится о нём, обняла её, она тепло глядела на меня, улыбаясь мне, я сказала ей, что А.Н, изумительный человек. Он всё это видел, как позже сообщил мне об этом. Значит, он за мной наблюдал.

Я была грустна весь этот вечер.

Вадим Ковда опять проводил меня. По дороге я делилась с ним моими впечатлениями о женщинах, сидящих в метро напротив нас. Вадим заметил, что я даю им злые характеристики, на что я сказала, что когда я вижу интересные женские лица, то я не жалею комплиментов.

18 декабря. Хорошо поговорили с А.Н. по телефону. Он удивился, что я не купила Антологию, которую он создал и со своими учениками издал.

Говорили о Блоке, я его защищала. А.Н. считает, что суда над Блоком на занятиях не было. «Блок - это сама Поэзия», - сказала я. А.Н. сказал мне, что когда он поёт стихи Блока: «Я насадил мой светлый рай», сердце его трепещет. Я объяснялась ему в любви, говорила, что у нас разные вкусы в поэзии.

Я звонила Вадиму Ковде. Он на сей раз был агрессивен, говорил об Ахматовой не лицеприятные вещи.

19 декабря. Вадим Ковда по телефону учил меня, как надо писать стихи. В них должна быть энергия, они не должны быть вялыми. Иногда он принимался меня смешить. Иногда я говорила ему: «Не злитесь».

20 декабря. В салоне моего издателя много музыки звучало. Играли классику Ганчиковы Виктория и её дочь Алёна. Вадим пришёл по моему приглашению и тут же присоединился к Алёне. Меня можно отстранить, коль другие надобней.

Никого не красит старость.

21 декабря. Блок и Марина Цветаева, Наталья Львовна Дружинина* и Сергей Васильевич Шервинский**, Арсений Тарковский и Валентин Берестов лепили мою душу в какой-то степени.

* моя крёстная мама.

** поэт, переводчик, драматург, друг Ахматовой.

Через меня прошло неимоверное количество людей. Многие из них перекочевали на небо.

Мой рисунок.